1905 год. Репетиция катастрофы

Историк мгновения

Искушенные читатели, увидев имя автора на обложке книги, посвященной первой русской революции, скорее всего, удивятся, а, возможно, даже подумают, что это какой-то другой Леру. Уверяю вас, уважаемые читатели, это именно тот самый Гастон Леру, знаменитый автор «Призрака оперы», «Тайны желтой комнаты», «Дамы в черном» и еще шести десятков приключенческих и детективных романов. Любителям детективного жанра он известен, как литературный отец симпатичного персонажа многих авантюрных романов, – журналиста, прозванного Rouletabille1, которого у нас окрестили невыносимо неблагозвучным именем «Рультабий», да еще с ударением на предпоследнем слоге (звучит, как название элемента из таблицы Менделеева).

Как же получилось, что прославившийся на всю Европу мастер детективного жанра переключился на такой экзотический для французского писателя сюжет, как события русской революции 1905 года? Дело в том, что сам Леру никогда этой книги не писал и, соответственно, не собирался ее публиковать. Книга появилась на свет благодаря вдове писателя. Гастон Леру умер в 1927 году, а через год после его смерти мадам Леру собрала очерки и статьи покойного мужа, написанные им в 1905-1906 гг., когда он работал корреспондентом французской газеты «Матен» в Санкт-Петербурге, и в 1928 году издала их в виде отдельной книги со странно звучащим в наше время названием – «Агония белой России» (L’Agonie de la Russie Blanche). В том же 1928 году книгу перевели на русский язык и небольшим тиражом издали в Харькове. Понятно, что в конце 20-х годов прошлого века харьковские издатели восприняли словосочетание белая Россия применительно к событиям 1905 года как нонсенс, и по этой причине перевод сборника статей Леру вышел под общим названием «Агония царской России». До настоящего времени сохранилось лишь несколько экземпляров этой книги, ставшей в наши дни дорогостоящей библиографической редкостью.

Между тем очерки Гастона Леру о событиях начала XX века в России, написанные им для газеты «Матен», способны заинтересовать и даже немало удивить современного читателя. Возможно, что кого-то они наведут на размышления о судьбах нашей страны и бессмертии ее генетического кода. В расчете на такого заинтересованного читателя, а также в связи с приближающейся 115-й годовщиной первой русской революции и появился предлагаемый вашему вниманию новый перевод заметок очевидца русской смуты образца 1905 года под общим названием «1905 год: репетиция катастрофы».

Соображений, по которым сборник получил новое название, мы коснемся ниже, а пока познакомимся с фигурой журналиста Гастона Леру, волею судеб оказавшегося в России в один из самых удивительных моментов ее истории. Для лучшего понимания духа и интонации заметок, выходивших из-под его пера, полезно познакомиться с личностью этого незаурядного человека. Вообразите себе крупного, даже полного, человека с громким голосом, уверенными манерами, искрящимися добрыми глазами, невероятно энергичного и неотразимо обаятельного. Особые приметы: явный гурман, отличающийся неумеренным аппетитом, обладает высокой трудоспособностью, способен вступать в контакт с любыми людьми и располагать их к себе, доброжелателен, наблюдателен, все схватывает налету, обладает повышенной чувствительностью и впечатлительностью, чужую беду воспринимает как свою собственную, но одновременно ироничен, а подчас даже позволяет себе резкие саркастические выпады. Думается, что нарисованный образ – это своего рода идеальный портрет настоящего Журналиста, истинного профессионала, каковым в действительности и был Гастон Леру.

Кстати, сам Леру так сформулировал требования, которым должен соответствовать профессиональный журналист: «Журналист может иметь множество грехов, но он должен уметь видеть, слышать, знать, догадываться, выбирать, писать и быть честным». Как мы понимаем, именно такими качествами и обладал газетчик Гастон Леру. Тут уместно сослаться на авторитетное мнение выдающегося писателя Альбера Камю, который в знак уважения к журналистскому таланту Леру назвал его «историком мгновения».

Профессиональным журналистом Гастон Леру стал в достаточно зрелом возрасте. По окончании колледжа он поступил в университет, получил юридическое образование, работал адвокатом, но после нескольких лет адвокатской практики пришел к выводу, что юридическое поприще – это не для него. Молодой адвокат мечтал о работе в газете, и его мечта, в конце концов, сбылась. Журналистская карьера Леру началась в 1893 году в газете «Эко де Пари» и продолжалась вплоть до конца 1907 года, когда измотанный постоянными командировками репортер резко послал журналистику к черту, покинул Париж, поселился в Нормандии и полностью посвятил себя писательскому труду. За годы работы в газете Леру объехал полмира, написал бесчисленное количество статей, очерков, репортажей и заметок, приобрел репутацию одного из наиболее талантливых, ярких и честных журналистов Франции и даже стал кавалером ордена Почетного легиона. Здесь уместно привести еще одно его высказывание, похожее на признание в любви к честной профессиональной журналистике: «Репортер видит десятки человеческих жизней, посещает самые яркие уголки мира и исследует самые умопомрачительные события. Нет никого, кто бы так любил жизнь, и кто бы так радовался увиденному. Репортер – это объектив, через который другие видят мир».

Леру впервые попал в Россию в 1896 году в составе команды журналистов, освещавших визит президента Франции Феликса Фора. Затем в 1904 году он был направлен в Россию для освещения событий русско-японской войны. В феврале 1905 года Леру вновь приехал в Россию и пробыл в нашей стране до марта 1906 года. Работая собственным корреспондентом либеральной газеты «Матен», он регулярно отправлял в свою газету телеграммы, в которых фиксировались злободневные эпизоды русской революции, а также очерки и статьи с анализом политических событий в стране и зарисовками русского быта. Именно эти материалы потом будут объединены в сборник и будут опубликованы во Франции после смерти писателя.

Известно, что писавшим и пишущим о России французам наша страна зачастую не симпатична. Разумеется, не все позволяют себе крайние оценки в духе Астольфа де Кюстина, хотя и у него, нет-нет, да и встречаются более или менее доброжелательные высказывания. Никакой симпатии, например, не чувствуется в заметках французского посла в России де Баранта, написанных примерно в то же время, что и знаменитый труд де Кюстина. Они холодны, сдержаны и местами вымученно позитивны (дипломат все-таки, noblesse oblige). Настороженное и неприязненное отношение к России встречается и в наши дни. У некоторых современных французских публицистов русофобия хлещет через край. Так вот, Гастон Леру в этом смысле – явление редкое и примечательное. Читаешь его заметки и начинаешь понимать, что он искренне полюбил Россию, полюбил той самой, «странною» любовью, когда душа и рассудок в разладе, когда протестует разум, да душа прикипела.

Разумеется, многое в России удивляет Леру и даже шокирует, хотя не так-то просто шокировать опытного профессионального журналиста. Его поражает «смирное» поведение рабочих, которых расстреливали 9 января, он изумлен запредельной религиозностью русского народа, недоумевает, сталкиваясь с проявлениями разгулявшейся русской души. Но в реакции Леру на удивляющие его качества русских людей нет презрительного отторжения, неприязни, высокомерия. Резко отрицательные чувства он проявляет по отношению к совсем другим сторонам российской жизни.

Сама манера, в которой Леру описывает различные стороны общественной жизни в России, свидетельствует о том, что по своим идейным воззрениям этот добрый, неравнодушный, образованный человек, не примыкавший ни к каким политическим партиям, был «природным» либералом, идеалистом, антимилитаристом, антиклерикалом и истинным демократом. Такие люди по природе своей «ненавидят всяческую мертвечину, обожают всяческую жизнь». Наверное, по этой причине, читая статьи Леру, сразу понимаешь, что именно в России греет его французскую душу, а что вызывает неприязнь и саркастическую насмешку.

Всю нелюбовь своей задиристой и вольной французской души Леру обращает на российского самодержавно-бюрократического монстра и персонажей, на которых опирается обветшавший режим. До чего же едок его сарказм, когда речь заходит о государе императоре и великих князьях, чиновниках всех рангов и полицейских держимордах.

Но зато с какой искренней горячей симпатией отзывается он о народе России, как искренне верит, что вступившее в борьбу с самодержавием трудящееся сословие сделает Россию свободной, богатой, процветающей! Кем в России восхищается Леру и кого объявляет братьями французского народа? Это в первую очередь либеральные интеллектуалы, предприниматели, ученые, инженеры, адвокаты, преподаватели, земские деятели. Это люди свободных профессий, самозанятые мастеровые, объединившиеся в профессиональные сообщества. В свободной России, уверен Леру, заводские рабочие и миллионы крестьян, как и их французские братья, разорвут порочный круг нищеты, а Россия благодаря своим огромным природным ресурсам станет богатейшей страной Европы. Леру искренне радуется тому, что здоровые силы полюбившейся ему страны смогли, наконец, побороть глубоко засевший в людях страх перед самодержавием и его бюрократическим аппаратом и отважно заявили о своих правах на свободную жизнь и участие в управлении государством. Он, как истинный идеалист, приветствует русскую революцию восторженно и простодушно. Самое важное для него заключается в том, что, наконец, «лед тронулся» в этой стране, вымороженной до основания многовековым бюрократическим произволом. Он не копает глубоко, не пытается детально разобраться в происходящих процессах. Он просто горячо и искренне приветствует начало новой жизни.

Леру – не политолог и не аналитик. Он, как и положено журналисту, остается наблюдателем. Но у этого наблюдателя профессиональная хватка, чистая душа и искренняя доброжелательность. А еще Леру как истинный француз даже в непростых ситуациях умеет разглядеть забавные моменты и донести до читателя все, что выхватывает его зоркий глаз, причем делает это тактично и с очевидной симпатией. Например, он рассказывает, как полиция пресекла политическое собрание кухарок, а те не растерялись и перенесли его в парное отделение бани, или как в результате забастовки железнодорожников профессор отстал от поезда в домашних тапочках и пеньюаре своей жены, или как студентка избежала обыска в полиции, умудрившись засунуть в корсаж гранаты.

Но зато, когда речь заходит об истинных трагедиях, то тут Леру совсем не склонен шутить. Читая его описания событий в дни декабрьского восстания в Москве, прибитых страхом москвичей, сваленных мертвых тел на разбитых баррикадах, лунного пейзажа на месте погромов в бакинском пригороде, как-то рефлекторно веришь в искренность чувств этого бывалого журналиста, в то, что чужую боль он способен пропустить через собственное сердце.