Что увидела Кассандра

Гвен Кирби
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Сестры и матери, домохозяйки и ведьмы, пророчица Кассандра и королева бриттов Боудикка – в дебютном сборнике рассказов Гвен Кирби пишет о женщинах, часто балансирующих на грани нервного срыва. Каждый рассказ здесь преподносит сюрпризы: инструкция по укладыванию плитки в ванной превращается в высокую трагедию, отзыв на ресторан становится размышлением о не самом удачном браке, а одна из самых трогательных историй разворачивается вокруг забытого в чемодане чучела кенгуру. Очень дерзкие, смешные и неизменно человечные тексты Кирби строятся вокруг женщин, но опыт ее героинь универсален: неидеальному, а иногда просто враждебному миру они готовы противостоять со всей яростью и любовью, на которые способны.

Книга добавлена:
14-06-2023, 08:50
0
264
41
Что увидела Кассандра
Содержание

Читать книгу "Что увидела Кассандра"



Карман снова начинает вибрировать, Эмми перестала плакать и теперь изучает кровь, размазывая ее кончиком пальца, сейчас запачкает юбку, только этого не хватало, и как же меня достал Карл, клянусь, я уже пишу ему сообщение, на котором все закончится, и тут понимаю, что сейчас мне написал не он, а муж. У него еще очень раннее утро, слишком раннее, чтобы он поднялся, но он не может уснуть. Говорит, что скучает по мне. Говорит, что скоро зацветет вишня, но он вернется домой прямо перед этим. Бывает же такое – пишет он и добавляет смайлик, как бы говоря: о, что за странная штука – жизнь. И сейчас, пока я пытаюсь вспомнить, есть ли у Эмми целые белые колготки, а она дергает подол юбки и вот-вот снова уколется и начнет вопить, я ненавижу своего мужа.

Когда я возвращаюсь на кухню, там сидит Джордж. Мои глаза налиты кровью, а пальцы исколоты булавками бессчетное количество раз. Стоило ли так стараться ради чего-то, что так и осталось уродливой тряпкой? Джордж покачивает головой и говорит: «Вот оно, возмездие за грехи», я выплескиваю вино ему в лицо, оно проходит сквозь него, пачкая мой безупречный кухонный стул, мы оба удивлены.

«Вот дерьмо», – говорю я, беру рулон бумажных полотенец и тру стул, проникая сквозь тело Джорджа, и даже несмотря на то что мы не можем прикоснуться друг к другу, а он пытается притвориться, будто не видит меня (о, Джордж, теперь-то я изучила твою мимику и знаю, как ты стараешься сфокусировать взгляд где-то подальше, когда тебе неприятно то, что происходит прямо перед глазами), я чувствую, как он ежится. Немного замедляюсь, протирая сиденье насухо, нежно и тщательно. Вино оставило пятно на дешевом ротанге. Я стою на коленях перед Джорджем, влага впиталась в капающий комок бумажных полотенец. И, как положено шлюхе, я задумываюсь – стояла ли раньше перед ним на коленях женщина. Хочу спросить, но боюсь, честно признаться. Боюсь, что, когда он ответит «нет», предложу ему отсосать. Я поднимаюсь, выкидываю бумажные полотенца, наливаю себе еще бокал вина. Чинно сажусь и говорю: «Я прощаю тебя».

И происходит прекрасное. Джордж улыбается, чего я раньше ни разу не видела. Улыбка недолго задерживается на лице, а потом он называет меня шлюхой с таким энтузиазмом, что становится понятно – он это всерьез, но я знаю: его очень раздражает, что я ему на самом деле нравлюсь.

– Ты когда-нибудь был влюблен? – Я хотела спросить совсем другое, но, возможно, во времена Джорджа минет было не отличить от любви.

Джордж не отвечает.

– Я вот да, – говорю я, хотя это и так очевидно. Я же замужем, так ведь? Но мне кажется, людям в браке редко отдают должное за то, что они влюблены. За то, что пары вообще влюблены друг в друга, – все думают, что это данность, обязательная программа, а так сложнее всего любить – но еще и за то, что память о прошлой любви с кем-то другим никуда не уходит, как и знание, что каждая любовь разная, но ты остаешься с той, что есть у тебя сейчас. Конечно, я любила других мужчин. Тот мальчик, с которым мы вместе ходили на «Введение в астрономию» и занялись сексом в моей комнате в общаге – в тот день мы учили названия звездных скоплений, – а потом он рассказал, что у него отношения на расстоянии с другой. Мужчина, который реставрировал мебель и готовил мне изысканные блюда – невозможно представить знак более глубокой преданности. Три месяца мы с ним жили в Нью-Мексико, и последние несколько недель он до меня не дотрагивался, оправдываясь религиозной практикой, а потом признался, что подцепил хламидиоз от другой женщины. И, наконец, мой муж, которого я правда люблю, просто бывают дни, когда эту любовь сложно в себе найти.

Я не говорю всего этого Джорджу. Старый добрый Джордж, он сидит на своем камне и наблюдает за детьми, идущими по тротуару, маленькими собаками в свитерах, пожилыми парами, которые наклоняются близко-близко друг к другу в тщетной попытке услышать собеседника. Джордж питает Иисусову любовь к каждому из них, но мне совершенно не сочувствует. На данном этапе я уже немного пьяна и опасно близка к тому, чтобы начать себя жалеть.

– Любовь приводит человека ближе всего к Господу, – говорит Джордж.

– Спасибо, Джордж, – говорю я, готовая расплакаться от его неожиданной доброты.

– Любовь и искреннее раскаяние.

– Окей, Джордж, я поняла.

Когда я вхожу в кабинет, Карл стоит у доски, брызгая на нее водой и стирая записи с предыдущих занятий. Он выглядит хорошо, лучше и немного моложе меня. Жена его тоже выглядит лучше меня. Они любят вместе кататься на лыжах и ходить в походы по выходным. Несмотря на то что мы с Карлом много раз занимались сексом, я все еще поражаюсь неправдоподобию ситуации. Зачем ему меня ебать? Закрываю за собой дверь. Я готова к тому, что он меня бросит, уверена, что он так и поступит, и очень на это надеюсь. Сама бы его бросила, но у меня нет на это сил. Я думаю, положила ли танцевальные туфли для сегодняшнего представления Эмми ей в сумку.

– Я должен рассказать о нас жене, – говорит Карл. Он убирает губку для доски, проводит рукой по волосам.

– Что случилось? – спрашиваю я, но уже знаю ответ.

– Надо сказать ей, что я чувствую, – говорит он.

– Ничего тебе не надо говорить.

– Она заслужила знать правду.

– Мы можем перестать встречаться.

– Это нечестно по отношению к ней.

– Мы должны перестать встречаться.

– Я знаю, что ты чувствуешь то же, что и я.

Карл берет мою ладонь и нежно целует костяшки, чего раньше никогда не делал. Я отдергиваю руку. «Это сумасшествие, – хочется мне сказать. – Ничего мы не чувствуем». И когда я прижимаю руку к груди, я представляю, как на все это смотрит моя мать, качает головой и говорит: «Дорогуша, ты всегда сама себе усложняла жизнь».

Джордж Уайтфилд садится рядом с ней. «Достопочтенная мадам, – говорит он, – именно по этой причине я ушел от театральных страстей и стал проповедовать. Ваша дочь уже погрязла в прелюбодеянии и грехе. Весь этот спектакль не спасет ее душу».

– Она знает о нас, – говорю я.

– Нет, – говорит Карл. – Только подозревает.

Он резко прижимает меня к столу, злой и слегка пугающий. Мне страшно, но одновременно я и возбуждена, потому что такого секса у меня еще не было. Он сажает меня на стол, стягивает с меня трусики, а потом мы ебемся, и он даже не пытается сделать мне приятно. Я смотрю через его плечо на периодическую таблицу. Карл – хороший учитель. Он много знает про бейсбол, любит американский футбол, но больше его не смотрит, потому что считает, что это аморально. На руке у него шрам от вырезанной небольшой опухоли, и иногда меня тянет его потрогать, будто шрамы – это места, где мы наиболее уязвимы, не то что толстая кожа, через которую почти ничего нельзя почувствовать.

Кончив, он прижимает меня к себе, бормочет в ухо, что просит прощения и что любит меня. Он путает меня и то, что мы только что сделали, с кем-то и чем-то еще.

– Я не люблю тебя, – говорю я. Он вздрагивает. – Не делай того, что не сможешь исправить.

– Мы уже это сделали.

– Ты не любишь меня, – говорю я, но он спорит. Как я уже упоминала, у него нет воображения, поэтому он воображает, будто любовь – единственное объяснение произошедшему.

Ох, Карл, думаю я. Какой же ты идиот.

Хочется уйти домой, отрубиться и забыть, что я жена, и мать, и любовница, и учительница, но время для «Весеннего веселья», поэтому я мажусь дезодорантом и одеваю дочь в костюм. Она так дрыгается в предвкушении, что молния снова ломается, и господи блядь Иисусе, телефон опять вибрирует, сто процентов это снова ебучий Карл, и вновь я чувствую, что вот-вот слечу с катушек. Но не слетаю, потому что нельзя. Я скрепляю костюм дочери английскими булавками, которыми не уколешься, и говорю: «Надеюсь, они выдержат, малыш».

Я причесываю ее гладкие волосы и делаю хвостик. Другие матери сделали костюмы получше и прически поизящнее.

«Другие матери не ебутся с учителем физики», – думаю я и вздыхаю. Джордж Уайтфилд стоит, прислонившись к стене, пока я занимаюсь всем этим, и совершенно не думает помогать, а когда дочь выходит из комнаты, я говорю ему, чтобы даже не начинал свои проповеди. Я слышу бибиканье с улицы – вот и Сьюз, у которой сын учится в том же классе. В актовом зале мы с ней выбираем места на заднем ряду, как отпетые хулиганки, и смотрим представление.

Юбка с пуделем не спадает с моей дочери, она пляшет в самом центре сцены и очень этому рада. Сын Сьюз в заднем ряду, его волосы так густо покрыты гелем, что выглядят как шлем. В твист он не умеет, но кричать – ох, с этим у пацана все в порядке.

Сьюз знает о Карле, но не о призраке Джорджа Уайтфилда.

После представления, пока учителя беседуют с детьми, я показываю Сьюз последние сообщения Карла:

все еще думаю о случившемся

не думаю что ты хотела причинить мне боль

я должен сделать то, что считаю правильным

Сьюз никогда не одобряла мою еблю с Карлом, но не говорит, что так и знала.

– На твоем месте, – советует она, – я бы сказала, что соврала и что тоже его люблю. Тогда он скажет, что это слишком тяжело, и поймет, что на самом деле тебя не любит.

По словам Сьюз, с ее бывшими это срабатывало в ста процентах случаев.

Я размышляю, как бы ранить Карла так сильно, чтобы отбить охоту меня любить. Пытаюсь вспомнить, кого уже отпугивала и как. В четвертом классе у меня была подруга, и в какой-то момент я поняла, что она никому кроме меня не нравится. Я сказала ей, что от нее странно пахнет, и отсела подальше в столовой. Потом у меня был парень, который утверждал, что я слишком закрытая, хотя это была неправда. Я ему абсолютно все рассказывала, просто оказалось, что не так уж во мне много интересного. Поэтому я стала поверять ему выдуманные истории, а в итоге он меня бросил, ведь я стала слишком большой обузой. И моя кошка в детстве никогда меня не любила. Ссала в моей комнате.

– Может, просто подождать, пока ему это наскучит, – говорю я. Но Сьюз качает головой.

– Он мужчина, – говорит она и больше ничего не добавляет.

Я иду с дочкой за мороженым – в награду за ее прекрасный «твист энд шаут». Мятное с шоколадной крошкой мне, ей – со вкусом и кусочками настоящей синей жвачки. Мы сидим снаружи, хотя холодновато, засучив рукава свитеров; с рожков капает. Она видит паука и пытается накормить его мороженым, оставляя небольшие лужицы на его пути. Паук обходит мороженое стороной. Я говорю ей, что некоторые пауки – те еще привереды.

– Для этого паучка, – говорю я, – мороженое может быть как маринованные огурчики.

Моя дочь их ненавидит.

– Огурцовое мороженое! – хихикает она, вытирает руку о юбку с пуделем, и его глаз остается на липком пальце. Она смотрит на глаз, трясет его, чтобы поглядеть, как танцует внутри зрачок. – Я посажу его в землю, – говорит она. – Это желание.

Эмми зажмуривает глаза и думает изо всех сил. Хочется спросить, что она загадала, но я не делаю этого. Желания священны и должны храниться в секрете. Я сама ее этому научила. Теперь впервые думаю, что это было ошибкой. Почему из всего, что приходит нам в голову, именно желания надо скрывать?

– Твоя очередь, – говорит она и дает мне кусок жвачки из растаявшего мороженого.


Скачать книгу "Что увидела Кассандра" - Гвен Кирби бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Современная проза » Что увидела Кассандра
Внимание