Дешевка

Когда двери закрылись, Имоджин испустила вздох облегчения и снова попыталась избавиться от бейджиков и именных наклеек.

— Имоджин?

Она обернулась на оклик, который вполне мог относиться к ней, и увидела ярко-голубую рубашку, которая при дневном свете казалась еще ярче.

— Я Рашид. Мы уже встречались.

Имоджин удивилась тому, как сильно обрадовало ее знакомое лицо.

— Конечно. Привет. Рада снова видеть вас.

— Какие у вас планы на остаток дня? — Рашид с выжидательной улыбкой сцепил руки за спиной.

— Пытаюсь сообразить, как взять такси и вернуться в гостиницу. Нам завтра рано лететь, — пока Имоджин произносила эти слова, мысль о том, чтобы вернуться в затрапезную комнатку отеля, с каждой секундой становилась все менее привлекательной, даже если оказаться там означало провести несколько благословенных часов без Евы.

— Какая жалость! Я надеялся, что вы будете где-то тут. Не хотите немного повеселиться? Есть же «Самое улетное пати»…

Имоджин глянула на часы и подумала о звуках, который издает автомат, производящий кубики льда… Что она теряет?

— Может, я и составлю вам компанию на часок-другой. А что там делать?

— О-о, чего только там ни делать, все будет здорово! Сударыня, я намереваюсь показать вам «ТЕХНОРУШЬ!» во всей красе, — Рашид опустился на одно колено. — Готовы ли вы к этому?

Имоджин покачала головой:

— Подозреваю, что на самом деле нет.

Молодой человек сунул ей в руку нечто, похожее на бумажный пакет молока.

— Вот, возьмите для начала пачку воды.

— Пачку? — Имоджин повертела ее в руках.

— Не так вредно для планеты. Целиком сделано из пригодного для вторичного использования биологически разлагаемого картона на конопляной основе, — надпись на пачке гласила: «Я вам не бутылка воды».

Рашид представил Имоджин двух своих коллег. ЭйДжей, главный инженер, самый высокий азиат из всех, кого Имоджин когда-либо встречала, нарядился в линялую футболку с двумя мультяшными картинками на груди. На первой был изображен наклонившийся мужчина, на второй этот же мужчина гладил цыпленка. Над картинками красовалась надпись: «Как цеплять цыпочек». Исполнительный директор, Нейтан, оказался сладкоречивым двойником Оуэна Уилсона[52] с взлохмаченными волосами, усталыми глазами и носом с горбинкой и вмятинкой, благодаря которым этот парень выглядел диковато, но симпатично.

В течение следующих трех часов они сделали 3D-селфи в палатке «Глубинных нидерландских технологий», где, как какой-нибудь симпатичный предмет обстановки, топтался без дела неповоротливый голландский паренек со светлыми глазами и волосами. Они съели по конфетке, изготовленной на ЗО-принтере, хоть Имоджин и сжалась от страха, кладя в рот еду, которую только что напечатали у нее на глазах. Конфетка с яблочным вкусом оказалась более сладкой, чем следовало, но в ней все равно было что-то совершенно восхитительное. Они прослушали у одного из стендов лекцию о том, как глобализация в области цифровых технологий помогает детям, живущим в странах, где идет война, использовать смартфоны, чтобы прокладывать по утрам безопасные маршруты в школу. Имоджин сочла это потрясающим, хоть ей и пришлось прибегнуть к помощи Рашида, который перевел ей половину услышанного. Они отстояли длинную очередь, чтобы сфотографироваться с двумя знаменитыми карликовыми кошками: изо рта одной лениво свешивался язык, а другая выглядела перманентно разочарованной. Они отказались от того, чтобы попрыгать в надувном замке Nest.com, но согласились на бесплатный массаж в павильоне туалетной бумаги «Коттонелле». Имоджин прихватила для Джонни и Аннабель парочку черно-желтых худи «ТЕХНОРУШЬ!».

— А где же все девушки? Женщины? — спросила она, направляясь от павильона обмена идеями относительно страховки «Шевроле-ЗМ» к «Биореактивам Ylencn#MediaFuture Plaza», где развернулось гульбище с бесплатным баром, живым диджеем и бассейном, полным надувных касаток. Ну кто в таких условиях может отказаться от вечеринки в воде?

Пучок волос на голове Рашида качнулся вверх-вниз, когда он помахал парню на сегвее и в шлеме с видеокамерой.

— Это скорее такой пацанский мирок. В сфере технологий есть какое-то количество отпадных женщин, но на таких конференциях мужиков всегда гораздо больше.

— А почему у меня такое чувство, будто все на меня смотрят? Потому что я им в матери гожусь?

— Думаю, на самом деле это потому, что они не привыкли видеть здесь красивых женщин, — он покраснел, и его кожа цвета кока-колы приобрела оттенок пыльной розы. — Вы здесь не самая старшая. Эта конференция еще молода. Сходите на TED,[53] и вы увидите тот же «ТЕХНОРУШЬ!», но в версии для миллиардеров, где Сандра Дэй О’Коннор[54] за крем-брюле беседует с Натаном Майрволдом[55] об археологии, барбекю и вопросах законности цифрового маркетинга.

Имоджин подумала с минутку.

— Сейчас я очень голодная красивая женщина. Интересно, можно ли в последнюю минуту забронировать столик где-нибудь на Юнион-сквер?

— Незачем, — улыбнулся Рашид. — Можно пойти в передвижной ресторанный дворик «Samsung-БЛАСТ!».

Прежде чем Имоджин успела возразить, Рашид свернул за угол на большую парковочную площадку, напоминавшую стоянку для трейлеров. Имоджин увидела, что тут во много рядов выстроились передвижные закусочные.

— Они съехались сюда со всей страны, — гордо сказал Рашид. — Идея одного из членов моей команды.

В очередь за жареным кимчи они успели втиснуться перед здоровенным круглым мужиком в кислотно-джинсовой жилетке поверх бирюзовой застегнутой толстовки, черных джинсах и остроносых черных сапогах из страусовой кожи.

Имоджин победно улыбнулась ему.

Когда наконец пришло время заказывать еду, Рашид спросил, какой кимчи ей больше по вкусу.

— Страшно признаться, но я давно уже не ем жареного, — робко проговорила Имоджин.

— Ясно, — начал Рашид, проглядывая меню под комментарии и неприличные замечания очереди, призывавшей поторопиться, — но давайте-ка немножко попрактикуемся со мной в эржэ.

— Эржэ?

— Это значит «раз живем».

— Эржэ, — Имоджин покатала на языке незнакомое сокращение. — О’кей. Возьму самый простой кимчи, который у них есть.

— Хорошее решение. Если перестараться с топ-пингами, вкус становится странным, — Рашид обратился к парню за стойкой. — Два простых жареных кимчи, — потом он прижал серый, как пушечный металл, пластиковый браслет к стене передвижной закусочной.

— Вам нужна наличка? — Имоджин полезла в кошелек и извлекла оттуда несколько купюр.

Рашид засмеялся.

— Нет, все отлично. Я только что все оплатил.

— Оплатили?

— Да, — он продемонстрировал ей запястье. — Безналичная валюта. У меня в браслете есть чип, который коннектится с кредиткой и платит за все операции, которые я совершаю на конференции.

— А его можно использовать где-то в реальном мире? — Имоджин была восхищена этой простой гладкой поверхностью.

— Пока нет. Всё лишь бета-версия. Мы тестируем ее здесь и на паре других фестивалей, которые прошли в стране в этом году.* * *

Хотя Имоджин провела время даже веселее, чем ожидала, она с радостью вернулась в пустую комнату гостиницы, пусть даже такую угнетающую.

Она позвонила Эшли, чтобы отметиться, и хотя на восточном побережье было уже около полуночи, помощница сказала, что все еще находится в офисе.

— Ты повеселилась на «ТЕХНОРУШЬ!»? — спросила Эшли. — Я выхватила с «Инстаграма» Евы жуткий эсэнпэ, так она там отжигает. Ты была с ней в бассейне с этими большими надувными китами?

— Не была, только издалека видела. Что ты такое выхватила? Эржэ? — опробовала новое словечко Имоджин.

Эшли хихикнула.

— Лучше бы эржэ! — пропела она. — Нет-нет, это был эсэнпэ, страх не получить. Это типа когда ты смотришь фотки друзей или людей, которые вроде как крутые и делают всякие крутые вещи, на «Фейсбуке» или в «Инсте», и ты такая вся в напряге и психуешь, ну и выхватываешь эсэнпэ, потому что ты не там и не делаешь что-то клевое, как они. Я постоянно его выхватываю.

— Это нездорово, — сказала Имоджин, а Эшли только вздохнула:

— А то я не знаю! * * *

Когда-то потом, много часов спустя, по ступням Имоджин в изножье кровати забарабанили чьи-то руки, и она резко проснулась.

— «Розенберги, бомба водородная, Шугар Рэй, панда-мама, Брандо, „Над пропастью во ржи“, „Король и я“, дом горит, гуд бай, но мы не разжигали огня, он горел всегда, с тех пор, как крутится Земля, он горел всегда…» Подпевай, Имоджин!

Имоджин села, протерла глаза, которые еще туманил сон, и увидела Еву. Та, ссутулив плечи, взад-вперед мотала головой, так что волосы хлестали воздух в такт ублюдочной версии песни «Мы не разжигали пожар»,[56] которая жила в ее сознании.

— Что происходит, Ева?

— Мы взяли на вечеринке «Базз» караоке-трейлер, и Рид Бакстер заплатил тысячу долларов, чтобы сгонять до Марины[57] и обратно, так что можно было петь.

— Ева, у нас рейс в шесть утра. Сколько сейчас времени?

— Три часа. «Дэви Крокетт, Питер Пэн, Элвис Пресли, Диснейленд…» Ладно тебе, Имоджин, это старая песня. Ты должна ее знать.

Имоджин действительно ее знала и даже пела как-то раз вместе с автором в его доме на пляже в Сагапонаке.

— Тьфу! Я бы поспала еще полчаса, — она попыталась присмотреться к зрачкам Евы, но так и не поняла, под кайфом девчонка или просто в восторге от самой себя.

— Ты какая-то вообще не прикольная, Имоджин, — Ева надула губки, когда Имоджин перевернулась на другой бок и накрыла голову тонкой подушкой, чтобы не слышать бывшую помощницу.

— Ты права, Ева. Я не прикольная.