Позволь мне верить в чудеса

* * *

И так до бесконечности — пока не заноют затекшие от неестественного раскрытия бедра, пока не захочется просто уткнуться лбом в его грудь, закрыть глаза… Чувствовать быстрое биение мужского сердца и наслаждаться тем, как по-другому — не страстно, а будто нежно, руки спускаются и поднимаются уже по спине…

— Я не хотела пить, если честно…

И пусть Аня знала, что он и без признаний прекрасно это понял, но захотелось быть честной.

Поэтому девушка произнесла, запрокинула голову, выпрямила спину, сначала с грустью, а потом с удовольствием отмечая, как руки ухают вниз, но не оставляют, а задерживаются на пояснице, чуть оттягивая шорты и гнездясь там поудобней…

А мужские брови так и вовсе взлетают вверх, будто он поражен…

И Ане нестерпимо хочется смеяться… Ведь вместе с его бровями взлетают ее щекотливые бабочки.

— Никогда бы не подумал. Но правда за правду… — Корней сделал паузу, приблизился к ее лицу, прижался лбом ко лбу, носом к носу, боднул, немного склонил голову, касаясь ее губ так, как она коснулась в его кабинете — легко, но будто порывисто… Оторвался, отстранился. — Вкусная вода — не моих рук дело.

— Да она и не то, чтобы особенно вкусная… — девушка ответила себе под нос, с досадой следя за тем, как от ее лица отдаляются его губы.

— Ясно… — в какой-то момент начавшие кривиться в улыбке.

Их так не хотелось отпускать, что Аня потянулась следом, то и дело тормозя… Готовилась к тому, что Корней может увернуться… Что ему может не понравиться…

Но Высоцкий позволил. Коснуться уголка, повести по нижней, ощущая одновременно мягкость губ и жесткость щетины… Потом по верхней… И снова по нижней… Улыбнуться, не в состоянии скрыть неподдельный восторг…

И снова задрожать, когда мужские руки пришли в движение, потянули майку вверх… Анино сердце забилось быстрее, она успела испугаться… И одернуть себя. Понимала, чего он хочет. Понимала, что не готова, но знала — в нужный момент поднимает руки… Будет жутко неловко позволять ему на себя даже просто смотреть, но она сможет…

Вот только не пришлось.

Пальцы довели ткань до уровня ребер, он следил за тем, как кожа оголяется — сантиметр за сантиметром, но, когда Аня затаила дыхание, чувствуя, как под майку пробирается холод, Корней затормозил. Выдохнув довольно ощутимо, отклонил голову, напоследок касаясь по-прежнему прижатого к его губам пальца поцелуем, а следом опустил ткань майки вниз, устраивая руки уже не на ее теле, а на столешнице рядом с голыми бедрами…

— А сейчас хочешь?

— Что? — Корней спросил, Аня нахмурилась, испытывая одновременно внезапную досаду из-за того, что он, кажется, передумал, и непонимание.

— Пить хочешь? Сейчас… — мужчина уточнил, Аня задумалась… И кивнула. Потому что в горле действительно было сухо. Так же, как на губах.

— Тогда пей, зайка. Пока в джунглях объявлено водяное перемирие[9].

Мужские руки снова легли на талию, немного приподняли, снимая со стола, сами же развернули, вновь вжимая бедренными косточками (теперь уже обеими) в боковую поверхность столешницы… После чего Аня услышала, как не без помощи Корнея стакан «едет» по дереву к ней… Останавливается ровно перед глазами…

И вроде бы в задаче «пей» нет ничего сложного… Но все портит пара нюансов. Сам Корней не отходит — а давит своим телом сзади так, что сомнений нет — хищники достаточно голодны, чтобы съесть травоядных… Но благородно дают им напиться…

Аня тянется к стакану, берет его в руки… Пальцы и без того дрожат, а когда Корней, судя по всему, не выдержав, снова прижимает свои к ее телу — теперь скользя по бокам вверх, снова останавливаясь под грудью… Снова вызывая этот непонятный для Ани трепет, предшествующий ласке… Начинают ходить ходуном…

Вода расплескивается по дороге к девичьим губам, забрызгивая столешницу, майку, кожу под ней и даже его руки… Закрыв глаза, надеясь, что так будет проще, Аня делает еще одну ошибку — ведь так давление горячего паха на ягодицы и движение рук под майкой становятся еще более ощутимыми… А в горле пересыхает настолько, что Ане даже кажется — она просто не сможет сделать глоток…

Но пытается. Преодолевая. Изо всех сил. Хотя бы один. Или парочку.

Со стуком опускает стакан на стол, запоздало осознав, что так и разбить могла… Чувствует поцелуй за ухом…

— Я все…

Выдыхает, утыкаясь основаниями ладоней в стол, как опору, потому что пусть вроде бы сжата мужским телом и руками она надежно, но ноги-то подрагивают… И стоит Корнею сделать шаг назад — она легко может сползти вниз… Сама поворачивает голову, чтобы целовать было удобней… Закусывает губу, сдерживая вздох, когда мужские пальцы задевают под майкой внезапно безумно чувствительные места… А она ведь и в жизни не подумала бы, что способна на подобные реакции…

И в какой-то момент синхронные касания губ к основанию шеи, раздражающие кожу покалывания там же, и «маленькие смерти» каждый раз, когда пальцы совершают очередной идеальный круг на груди, начинают отзываться безумно ощутимой ноющей болью внизу живота. Заставляющий хотя бы попытаться прогнуться в пояснице, снова приподняться на носочки…

Но вместе с этим ее движением все прекращается.

Последний поцелуй. Мужские руки опускаются рядом с ее — на столешнице, Корней не отходит, продолжает прижиматься сзади, щекочет дыханием волоски за ухом…

А Аня не сдерживает разочарованный стон.

— До спальни сама дойдешь? — мужчина спрашивает тихо, продолжая опалять ягодицы и спину собственным жаром, раздражать чрезвычайно чувствительную кожу горячим дыханием… И пусть без сомнений — вопрос идет в разрез с его желаниями, он совершенно точно себя контролирует. В отличие от нее. Которая кивает, а сама ой как сомневается… — Иди. — Корней произнес с задержкой в несколько секунд. Возможно, давал себе же шанс передумать. Возможно, ждал, что переубедит она. Но Аня была не способна. Может, и хотела бы… Хотя разве могла сейчас понять, чего хочет?

Сделал шаг назад и в сторону, придержал ее рукой, которую тоже убрал, когда понял — устоит…

Наверняка слышал, что она разочарованно выдыхает… Долго еще (как самой кажется), смотрит на собственные пальцы, кажущиеся сейчас слишком белыми, пытаясь прийти в себя… Потом поворачивает голову, чтобы посмотреть на него…

Серьезного. С темным взглядом. Голодного хищника, который всего лишь свято блюдет правило.

— И закройся. На замок. Так всем будет спокойней.

Произносит отрывисто, дожидается от Ани кивка, а потом следил, как она делает аккуратные шаги все теми же босыми ногами по полу кухни…

Длинными и стройными. Достаточно сильными, чтобы более чем ощутимо сжиматься вокруг его бедер, когда она немного не в себе от страсти.

— Спокойной… Ночи…

Аня и сама не знала, какой черт ее дернул остановиться у самой двери, обернуться… Прижаться спиной к ее дереву и засмотреться… Но она сделала именно так.

Бегала по мужчине, который остался на кухне, взглядом… То и дело втягивала губы, чтобы облизать их, пусть и понимала, что от сухости после поцелуев это не спасет…

Чтобы вытолкнуть из себя пожелание, пришлось прилагать огромные усилия… А потом губы сами собой начали расплываться в улыбке, потому что даже полумрак не помешал ей различить ответную на губах Корней…

Не помешал увидеть, что он тянется к волосам, треплет их… Как-то по-мальчишески… Произносит тихое: «совсем страх потеряла…» и делает шаг к ней, одновременно с громким хлопком в ладоши.

Прекрасно понимая, как на подобное поведение волка может отреагировать пугливая зайка.

Вскрикнуть… Встрепенуться… Навострить уши… И юркнуть в комнату…

Сначала замкнуться, как он стребовал… А потом упасть на кровать, лицом в подушку… И задержать дыхание, прислушиваясь к звукам за дверью.