И это пройдет…

11 января 2000 год

Зимний темный вечер раскрыл свои объятия. Фонари тусклым желтым светом бродили по сугробам и голым веткам низкорослых кустов, которые забыли утеплить на зиму. Ледяная горка около школы манила своим серебряным цветом. Гладкая, словно зеркало, невероятно крутая. Мира с разбегу прыгнула на картонку и полетела вниз. В груди все ухнуло, дыхание захватило. По самому краю склона кто-то поднимался. Подскочив на кочке, Мира резко развернулась, ее ноги вылетели вправо и зацепили поднимающегося. Громкий крик, и вот уже две фигуры катятся вместе. Аня ужасно испугалась, она смотрела вниз, хлопала глазами, бросив санки ринулась по склону. Почти у самого забора, в который упиралась горка, барахтались 2 девочки.

— Ты совсем что ли…! — орала Мира, — слепая, да, я же ехала!

— Ты куда свои ноги суешь? — отряхиваясь, вопила вторая девчонка.

— Ну ты вообще…, — фыркала Мира.

— Вы как? — запыхавшись, сказала подбежавшая Аня.

Обе девочки уставились на нее: красные, злющие, с шапками набекрень выглядели очень комично. Аня засмеялась, ее звонкий хохот был заразительным. Мира и другая девчонка подхватили его.

— Меня Оля зовут, — улыбаясь сказала барышня, которую зацепила Мира.

— Может по мороженому? — предложила Мира.

— Сейчас, не холодно? — удивилась Оля

— Конечно нет, — поддержала Аня, — ты какое любишь? Я — «Лакомку» или «Таити».

— А я- фруктовый лед, — мечтательно произнесла Мира.

— Ну, давайте, — неуверенно промямлила Оля.

Рядом со школой стоял маленький магазинчик «Березка», чего там только не было, когда Аня и Мира заходили в него после занятий, у них разбегались глаза: сладкие браслеты из витаминок по 3,50, конфетки Raffaello по одной штучке, Kinder-сюрпризы, шоколадные батончики, чипсы, сухарики. Но самым любимым лакомством было мороженое. Деньги на него они зарабатывали своим маленьким детским трудом — сдавали в ларек на автобусной остановке пивные бутылки, по 40 копеек штука.

Ворвавшись в магазин, подружки прилипли носами к холодильнику. С их ног текли грязные лужи, снег таял на простеньких, дешевых куртках. Оля выбрала шоколадный «Триумф», она еще никогда не ела мороженое на улице зимой. Купив вожделенную сладость, девчонки направились за гаражи, там на трубах, с которых свисали клочки ваты, можно было уютно устроиться и поболтать. Аня шла, запинаясь о снежные валуны, поддергивала тяжелые зеленые санки, которые смастерил ее дедушка. Ни у кого во дворе таких не было. Дед работал на стройке разнорабочим, там он стянул куски толстой арматуры и вечером, когда закончилась смена, сделал саночный каркас. Его приятель: запойный плотник с синим, как у Джузеппе из Буратино, носом вырезал деревянное сиденье. Дедушка покрасил санки зеленой краской. Именно такую он припрятал после ремонта одного из цехов. Дед страшно гордился подарком для внучки. Тяжелое время затянулось, купить что-то было сложно, страна не так давно пережила дефолт. Денег было мало, но он очень старался, чтоб в его семье это как можно меньше замечали. Дед приносил с работы вафли и орешки со сгущенкой, рядом с его конторой работал магазин от хлебозавода. Милая румяная, толстая продавщица в голубом фартуке, за пару комплементов и мелких услуг на складе оставляла ему сладости. По пятницам он парился в бане, и уговорил мужиков подрабатывать на кладбище. За небольшие деньги они рыли могилы и из краденой арматуры варили кресты. Домой дедушка часто приходил нетрезвый и усталый, усаживался перед телевизором, ругал власть и вспоминал, как ездил отдыхать в Крым.

На трубах было тепло, девчонки уселись, они кусали ледяное мороженое, от него стыли зубы, но ощущение и правда было волшебное.

— Ты где живешь? — спросила Аня Олю, отдирая варежку от «Лакомки».

— Вон в той пятиэтажке на 2 этаже, — Оля вытянула руку и ткнула в приземистое здание под горкой. Окна его лучились светом. Девочка знала, что там ее ждет мама, она наверняка готовит ужин. Скорее всего, сегодня будут пельмени, в выходные они с мамой целый день катали тесто и заворачивали в него мясные фрикадельки.

— Странно, — протянула Мира, — мы тебя никогда не видели, ты в нашей школе учишься? — махнула она головой в сторону горки.

— Да, во 2А, — гордо сказала Оля.

Мира насупилась, она считала, что ашки все зубрилы и ботаники, они с Аней учились во 2Б, между классами наметилось тайное противостояние.

— Но я только неделю туда хожу, мы недавно переехали, — продолжала Оля, — а вы?

— Мы — во 2Б, — поспешила ответить Аня, пока подруга не ляпнула какую-нибудь глупость, она уже успела привыкнуть к резкости Мирославы и сглаживала острые углы, — жалко, что не с нами, но мы же будем дружить? — она вопросительно глянула на Олю. Каким-то шестым чувством девочка чуяла, что новая знакомая очень интересная. Аня всегда тянулась к людям, ей хотелось иметь много — много друзей, как у мамы. Анина мама держала около телефона толстую серую записную книжку, там были номера на любой случай жизни: врачи, учителя, бухгалтеры, пожарные, строители, водители, пара милиционеров. Стоило ей подойти к зеленому, пузатому, дисковому агрегату, как любая проблема разрешалась. Аня точно знала: чем больше знакомых- тем проще жить.

Оля улыбнулась. Ей было страшно неуютно в новом классе. Она еще не успела с кем-то сдружиться. Очень волновалась, что у нее ничего не получится. Ребята сторонились ее. Во-первых, к новеньким всегда относятся настороженно. Во-вторых, Оля прекрасно писала, очень бегло читала, выполняла задания быстрее всех. Ей было трудно ждать, пока остальные закончат. Она старательно сдерживала себя, но из-за этого сильно ерзала на стуле. Он предательски скрипел, привлекая внимание! Все видели, что она уже закончила. Учительница не добавляла радости, она подходила, смотрела в Олину тетрадь и начинала ее расхваливать. Девочка ужасно стеснялась.

Мира недовольно взглянула на Аню. Она ревностно блюла их дружбу и принимать кого-то третьего ей не хотелось. Если бы Оля училась в их классе, то войны было бы не миновать. Но пока она в ашках, можно быть великодушной и позволить ей с ними гулять, в клане врагов должен быть кто-то свой.

— Эй, мелюзга, вы чего здесь расселись, а ну ка, шуруйте отсюда! — раздалось где-то из темноты гаражей. Между ними показалась четверка парней, они дымили вонючими папиросами, в руках у них были темные бутылки. Один нес на плече гитару. Зелёная шапка с помпоном, большие детские глаза с пышными ресницами, никак не вязались с образом дворового хулигана. Мальчишки быстро приближались. Оля и Аня встрепенулись, как дикие птицы. Мира осталась сидеть на месте, словно ничего и не слышала.

— Че какие тугие — то, я же сказал, шасть отсюда, — повторил парень, плюнув в сугроб.

— А я тогда папе твоему расскажу, что ты, Вовка, куришь, — капризно протянула Мира.

Мальчишка быстро бросил бычок в сугроб и задавил ногой.

— Мирка, козявка, ты что ли? — весело воскликнул он.

Мира радостно улыбнулась, во рту у нее не хватало одного переднего зуба. Он выпал всего три дня назад, девочка еще не осознала, как забавно выглядит со стороны, и не стеснялась себя. Вова был сыном друга ее папы. Он часто приходил к ним домой, они отмечали вместе праздники. На этот Новый год Мира сшила ему маленького пушистого зайчика. Вовке было 12, он казался девочке очень взрослым, его отличал не погодам высокий рост. Мира всегда удивлялась, в кого же он такой длинный. Ведь его мама и папа отнюдь не тянули на каланчу.

— Так что, можно нам остаться? — спросила Мира.

Оля и Аня стояли затаив дыхание, они еще никогда не сидели в обществе таких взрослых мальчишек, им, восьмилетним девочкам, это казалось просто невозможным.

— Ну ладно, шантажистка, оставайтесь, но чур не ябедничать и не мешать, — сказал он, грозно взглянув на девчонок.

Пацаны уселись на трубы. Один с красными руками, покрытыми цыпками, отсыпал Ане семечек. Вовка начал играть на гитаре. Песня была ужасная, но девчонки следили за ним как завороженные.

Ты звалась королевою,

Ты была недотрогою.

Помнишь в годы школьные,

Дрались за тебя.

А теперь другая ты,

По рукам кочуешь ты,

Не могу поверить я,

Что любил тебя.

А теперь ты нежная

Королева снежная,

Распустила волосы

По белым плечам, по белым плечам.

Распустила волосы,

Но не слышно голоса,

Потому, что заняты, губы у тебя, губы у тебя.2

***

Аня прокралась в прихожую, мама сидела на кухне с подругой, сегодня у нее в гостях была удивительно красивая тетя Женя. Ее шубка, пахнущая сладкими, конфетными духами висела на деревянных плечиках. Аня хотела повесить рядом свою мокрую куртку, но не решалась. Белый пушистый длинношерстный мех так и манил девочку, она аккуратно одним пальчиком дотронулась до нежного ворса. «Нет, рядом с такой красотой я свою грязную куртку вешать не буду», — подумала Аня. Кинув куртяшку в угол, она на цыпочках подошла к двери кухни.

— Да, — задумчиво говорила мама, — шуба, конечно, потрясающая, но и синяк под твоим глазом впечатляет. Может уйдешь от него?

— Уйдешь от него, как же…, — сокрушалась Женя, — ты что не знаешь, какой он! Убьет и глазом не моргнет. Одна надежда: может пристрелит его кто… Рита, погадай мне, а… — попросила она.

Аня шустро юркнула в свою комнату. Мама не любила, когда дочка подслушивала взрослые разговоры. Но Аня все равно не могла удержаться. Она знала, что мужчина, с которым живет тётя Женя, — бандит. Он был старше маминой подруги лет на 10, ездил на большой, похожей на бегемота, лупоглазой черной машине, очень много курил и носил кожаную куртку. Женя работала модельером в одном из городских ателье, а Анина мама подрабатывала там вечерами- ставила моделям хореографию. В юности она профессионально занималась бальными танцами, и теперь это приносило ей небольшую прибавку к крохотной зарплате. Аня три раза в неделю ездила с мамой в это ателье, крутилась возле моделей. Они производили на девочку колоссальное впечатление. Высокие, нарядные, словно живые Барби плыли по сцене, их длинные ноги на высоких каблуках блестели в ярком свете. Круг за кругом они дефилировали по узкому помосту, а когда все заканчивалось, за каждой из них непременно приезжал красивый автомобиль, и они уносились в туман. А Аня с мамой шли на троллейбус и очень долго тряслись в нем домой.

***

Оля сидела около мамы и вязала носок. Ей нравилось мелкое подрагивание спиц. Ее рыжий кот притаился и прыгнул на клубок, упал на спину, схватил его передними лапами, на задних он выпустил длинные когти и начала терзать нитки. Мама толкнула проказника ногой. Он обиженно заурчал и снова спрятался за ножкой стола, готовясь к очередной атаке. Папа Оли сидел в кресле и читал газету, он поднял свои грустные, усталые глаза над сероватыми, испещренными мелкими буквами страницами, внимательно посмотрел на кота. Ему не давала покоя статья, если бы Оли не было дома, то он непременно зачитал бы текст жене. Он опять перевел взгляд на расплывающиеся под пальцами грязно-серые буквы:

СЕЛО-КОНЦЛАГЕРЬ

Новый тип российского госустройства

«На освобожденных территориях в Чечне люди выживают вопреки предложенным им обстоятельствам…