И это пройдет…

Сентябрь 2009

В поезде Санкт-Петербург — Иваново было жарко и душно. Аня вышла из купе в тамбур, дышать было тяжело, глаза припухли от пыли и слез, которые она проливала несколько часов подряд. Весь последний год пролетел в памяти как лента диафильма.

Свадьба состоялась в июне. Невероятно красивое платье, толпа гостей, соблюдение всех традиций: выкуп, катание через 7 мостов. Они бросали бутылку шампанского в ракету, стоящую перед военным училищем, им навстречу вышел почти весь курс. Однокурсники любили Андрея. Он всегда выручал их деньгами. В его квартире хранилась их гражданская одежда. Он хорошо учился, что тоже было немало важно.

Праздник, море улыбок, объятий, пожеланий долгой и счастливой жизни, посещение белой часовни, красующейся на берегу реки. Там же они бросили в воду коробочку от колец. Андрей настоял на том, чтобы они непременно венчались. Аня не могла определиться в каких отношениях она с Богом. В те моменты, когда ей было грустно, страшно или больно, она иногда мысленно обращалась к нему, но не соблюдала обряды, не любила ходить в церковь, а запреты и ограничения считала пережитками. Но, как бы то ни было, они предстали перед алтарем, обещая любить друг друга всю жизнь. На застолье гости старательно клали деньги в голубые ползунки, пили за здоровье молодых и торговались за торт.

Потом были выпускные. Аня запомнила выпускной Андрея лучше, чем свой. Она стояла на плацу и наблюдала священный воинский ритуал: молодые ребята маршировали, бросали за спину монетки, преклонив колено перед знаменем возложили по одной гвоздике. Прощания с училищем, шампанское из огромной вазы, подпись фуражек на долгую память, последняя поверка и расцвет на набережной, бод бодрое «Ура!». Молодые, красивые, сильные они отправлялись к месту новой службы. Жизнь их была расписана на пять лет вперед, новая форма с золотыми звездами на погонах пряталась в черных мешках, а впереди ждал целый месяц куража, перед тек как вступить во взрослую-настоящую офицерскую жизнь.

В отпуск они поехали в Сочи. Море, горы, что может быть романтичнее? Аня представляла себе, как они будут гулять по пляжу, купаться в теплой воде. Но все было иначе. Это оказалась военная спортивная база. Аня не любила походы. В ее представлении отдых- лежание на мягком песочке, уютный номер, где есть большая ванная комната с пушистыми, пахнущими розами, белыми полотенцами.

К месту дислокации Аня тряслась в кузове старой шишиги. Для удобства в машину поставили лавки. Сначала девушка очень обрадовалась этому. Но стоило грузовику тронуться. Как Аня сообразила, что лучше бы прошла 25 километров пешком, чем хвататься за края лавки, подпрыгивающей на каждой кочке. Когда они наконец доехали до горного приюта девушка прокляла все на свете. Пару раз в дороге, под хохот бывалых офицерский жен, она чуть не выпала за борт. Вместо все включено, Аня получила двухэтажный барак, по 12 человек в комнате, ни шкафов, ни тумбочек, только кровати с панцирными сетками. Офицеры со своими супругами сдвигали их, предавались любви, храпели. Аня глаз не могла сомкнуть по ночам. Холодный душ, уличный туалет, который под воздействием солнечного тепла начинал невыносимо смердеть. Это был не отдых- а ад. Но самое ужасное ждало Аню впереди.

На туристической базе нужно было 3 раза в день принимать участие в работе общей кухни: чистить картошку на весь лагерь, вырезать из нее глазки, варить перловку с тушенкой. А потом мыть за всеми посуду. Аня ненавидела все это, не могла нормально есть ложками, вымытыми в общем тазу без проточной воды. Она тускнела, злилась. Андрей не понимал, что не устраивает его супругу, он, привыкший к простому быту, чувствовал себя легко и свободно. В качестве развлекательной программы предлагались вылазки в горы, сплав на рафтах, полеты на тарзанке.

Аня страшно боялась экстремальных видов отдыха, но под уговорами мужа все-таки осилила рафт. Пока они летели через пороги по реке Мзымте, ей думалось, что еще чуть-чуть, и она умрет от страха. Вздымающиеся потоки воды, сильное течение, валуны, мелькающие перед глазами, вокруг которых клубится пена. Повторять подобный эксперимент Ане не хотелось. Вместо сплава она пошла с группой смотреть ледник, но обуви, подходящей для дальних прогулок по горным тропкам, у нее не нашлось. В мягких розовых балетках на тонкой подошве шкандыбала она по камням сквозь борщевики. Аня чувствовала себя самым несчастным человеком в мире.

А посмотреть было на что. Вековые деревья подпирали голубое небо, в котором реяли огромные птицы, снежные хребты тянулись бесконечной грядой. Под ногами сновали юркие ящерицы, они переливались на солнце зеленым и голубым. Большие и маленькие цветы, покрытые капельками росы, подставляли свои лепестки для бабочек и стрекоз. Серая кавказская добрая пчела, перелетая с бутона на бутон, напоминала почти ручного котенка, который случайно занялся добычей меда.

Андрей играл в настольный теннис, с удовольствием лазил по горам, жарил на мангале с мужиками шашлыки, старался игнорировать все Анины злые взгляды. Ночью на лагерь набрасывались комары и огромные летучие мыши. На танцевальной площадке гремело:

«Да, Да, Да, Да,

Это — Кавказ

Да, Да, Да, Да,

Горный пейзаж

Вай, Вай, Вай, Вай

Солнечный край

Вай, Вай, Вай, Вай,

Вот он где рай»25

Когда они наконец переместились к морю, оказалось, что Андрей не умеет плавать, терпеть не может пляжи. Аня хотела пойти загорать одна. Но ему это совсем не понравилось. В результате, вместо купания, она таскалась вслед за ним по всем экскурсиям. А он обвинял ее в том, что ему очень жарко. Самшитовые леса, голубые озера, удивительные старинные постройки встали у Ани поперек горла.

Их служба началась в маленьком городке под Санкт-Петербургом. Курортный район, наполненный дорогими современными домами, прятавшимися за высокими заборами, и старыми дворянскими дачами с большими террасами, высокими крышами, задевающими за уставшие лиственницы, сначала понравился Ане. Но офицерское общежитие оказалось местом убогим, и никакие прекрасные леса, окружающие воинскую часть не могли этого исправить. Маленькая угловая комнатка с плесенью, разбитое окно, отсутствие элементарных личных удобств: в комнате предполагался только рукомойник. Общая кухня, туалет и душ. Офицеры курили на этаже, аккуратно примостившись между старым велосипедом и каким-то серым обшарпанным ящиком. Пару раз Аня была свидетельницей драк, которые случались то ли из ревности, то ли от скуки. Тетки ходили в цветных ситцевых халатах, из комнаты в комнату сновали дети.

Все это напоминало Ане коммунальную квартиру, в которой жила ее крестная много лет назад. Длинный темный коридор с большим количеством дверей. В одной из комнат обитал алкоголик, который иногда не успевал дойти до туалета и опорожнялся там, где упал. В другой- старая бывшая бандерша Тамара. Она выглядела устрашающе. На голове красовались бигуди, в детстве Ане казалось, что женщина просто завернула их однажды и больше не снимает, глаза густо накрашены синими тенями и какой-то ужасной, черной, как сам черт, тушью. Тамара носила бархатный, повидавший виды красный халат, на толстых, с выступающими венозными синюшными узлами ногах красовались зеленые шерстяные носки и пластиковые тапки на платформе. Тетка все время ругалась с алкоголиком. Еще в этой коммуналке жил ВДВ-шник, каждое второе августа он купался в фонтане, гонял по рынку, не успевших спрятаться торговцев арбузами и бухал. На один из праздников он притащил к себе в гости какого-то моряка. Муж крестной, случайно застав их на кухне, присоединился к высокой беседе. Весь вечер они обсуждали, как раздобудут баржу и будут на ней торговать.

И действительно, вскоре в деревенский домик, где Аня проводила оставшиеся дни каникул вместе с мамой, приехал муж крестной, сама крестная и какой-то усатый отставной полковник. Мама отправила Аню погулять. Но та притаилась в терраске и слушала взрослые разговоры. Полковник пытался перепить мужа крестной, но в результате набрался так сильно, что не мог стоять на ногах. Держа в одной руке вилку с нанизанной на зубцы шпротиной, другой, сжатой в кулак, стучал по столу и кричал: «Молчать, молчать, вашу мать». Так они ни до чего и не договорились.

В общежитии, в котором оказалась Аня, каждый второй напоминал того усатого персонажа. Два дня назад, когда Андрей был в наряде, Аня записалась в очередь для того, чтобы помыться. Она взяла тазик, шампунь, полотенце. На мытье отводилось 15 минут, ей, выросшей в теплой трешке под маминым крылом, и в голову не приходило, что душ может быть по расписанию и надо экономить воду в бойлере. Аня встала внизу в коридоре, дожидаясь, пока освободится душевая, она услышала разговор, который стал для нее последней каплей. Басистый мужской голос предлагал еще раз, женский — похихикивал, вторил ему, что совсем не против, но наверняка уже кто-то ждет свою очередь. Аня была вне себя. Ей было гадко и брезгливо.

Андрей вернулся около 10 утра, единственное, чего он хотел — это спать, ночь выдалась отвратительная. Техника пищала, командир пьяный заблудился в лесу, и пришлось его искать, когда его наконец нашли и вернули в расположение, он разбудил солдат, заставил их построиться на плацу и требовал найти БТР. Когда Андрей отворил дверь, то увидел, что Аня приготовила чемодан.

— Ты куда собралась? — недовольно спросил он.

— Домой, ни минуты больше не могу оставаться в этом гадючнике, — разгневано заявила она. — Это кошмар, общий туалет, душ. У нас даже холодильника нет, я к твоему приятелю хожу, чтоб положить кусок колбасы и молоко. Тебя целый день нет. Я тут сижу ради чего?

— Ты моя жена, ты как себе представляла воинскую службу? — еще более недовольно ответил он.

— Никак не представляла! — перешла на крик Аня, — если бы я знала, в какое дерьмо ты собираешься меня затащить, никогда бы за тебя не вышла. Какие тут перспективы, пьянки с твоим престарелым начальником в единственном питейном заведении «Мишень», макароны по 60 рублей пачка при зарплате в 14000, и так всю жизнь? Да провались она пропадом — твоя служба.

— Перестань орать, — взвился он, — я не для того в училище столько лет учился, чтоб выслушивать от тебя все это, — Андрея страшно достали вечные Анины придирки, когда он женился на ней, то думал, что эта поэтическая, мечтательная красавица скрасит его воинские будни, но с каждым днем, он все больше понимал, что она для его жизни не подходит.

— Ну и прекрасно, — сказала Аня, взяла сумку и ушла, хлопнув дверью.

Аня тащила свои вещи на автобусную остановку. Она прошла мимо двухэтажного длинного дома, на паре балконов уже успели вырасти деревья, вместо окон зияли дыры. Никто даже не собирался заниматься восстановление этого жилища, хотя в поселке остро стоял вопрос квартир для офицеров. Молодых, несемейных лейтенантов селили в одну комнату в общежитии. В душе клокотала злоба. Как можно хотеть во всем этом жить, как можно настолько себя не ценить? Чем они занимаются целый день- просирают свою жизнь за дарма! Офицеры с пьяных глаз гоняли солдат, горланили песни и распродавали казённое имущество. Аня слышала, как один майор обсуждал на кухне со своей женой, что с техники пропали все золотые элементы и платиновые пластины. А потом эту установку и вовсе сожгли, чтобы скрыть нехватку деталей. Воровали все и всё. Больше там заняться было нечем.