И это пройдет…

Апрель. 2008 год

Маленький тамбур школьного туалета, зеленая плитка тускло светится на солнце, бьющем в окно. Теплые лучи упираются в спину двух десятиклассниц, сидящих на подоконнике. Одна-высокая блондинка, с большими карими глазами, полными губами и яркими розовыми щеками. Вторая-зеленоглазая шатенка, с мягкими чертами лица. Слегка вьющиеся волосы спадают на плечи, щекочут лопатки, путаются и часто мешают их обладательнице.

— Нет, я в выходные на дачу, — заговорщицки говорит блондинка, устремляет вверх глаза и мечтательно улыбается, — а ты?

— А мы идем на день рождения друга Андрея, — скучающим тоном отвечает шатенка, при этих словах она достает из сумки помаду, спрыгивает с подоконника и подходит к зеркалу. Ее большие глаза светятся странным огоньком. Старательно подводит губы. Видно, что она находит особую прелесть в этом процессе.

— Ммм…, — понимающе протягивает подруга, делает длинную паузу, — Ань, тебе не скучно с ним? Мне было тоскливо, правильный он сильно. Идейный очень, без недостатков: не курит, матом не ругается, спортом занимается — он ведь лыжник, потомственный офицер. А сестрица его как тебе? Она же адский кошмар…

— Честно, скучно, иногда просто ужасно тоскливо, но уж лучше, чем те…, — Аня сделала многозначительную паузу, она вспомнила обо всех своих кавалерах. Андрей определенно был лучшим из тех, с кем она встречалась. Красивый, умный, сильный.

Наклонив голову на бок, она снова оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Да, Андрей — это совсем не то, чего она хотела и о чем мечтала, но рядом с ним она чувствовала себя уверенно, спокойно

Полина многозначительно посмотрела на Аню. Она видела колебания подруги и прекрасно знала, что ей движет не сильное чувство, а рационализм, Поля этого не одобряла.

— Послушай, ну а как же Данька?

Глаза Ани помрачнели, под ними, через слой тонального крема проступили синие круги. Аня повернулась, метая зеленые искры. Даня действительно был знаковой персоной в ее жизни. Одним своим появлением он выгнал из ее головы все воспоминания о летнем разочаровании. Она смотрела на него, как на диковинную птицу, которая случайным образом села на ее подоконник. Таких раньше она не встречала, легкий, творческий интересный, умный, очень красивый. Но…

— Что Даня, он как в книжке: «Я поэт, зовусь я — Цветик, от меня вам всем приветик…»— пискляво процитировала Аня «Незнайку», — то, что мы с ним играем в любовь в спектакле, ровным счетом ничего не дает.

Аня тяжело вздохнула. Между бровями залегла складка, обозначив слишком раннюю морщину. Она не решалась рассказывать о тех эмоциях, которые будил в ней Даня. С его появлением она начала писать стихи. Ей они казались детскими, наивными, но она не могла остановиться. Ее блокнот с золотым замочком лопался от строк и букв. Буквально 2 дня назад он пришел к ней показать свою новую песню, они сидели на ступеньках парадной, ему это казалось более подходящим местом. Аня вытащила кофейный набор: черненую джезву и две маленькие чашечки. Он своим бархатным голосом вопрошал:

— Ну ты же понимаешь, что духовное развитие — это взаимодействие индивидуального и коллективного начал. Во всем должен быть порыв и страсть, но движение невозможно без общественной поддержки. Художнику, артисту, музыканту нужен зритель. И слушатель должен принимать авторский мир!

Аня падала в его тигриные переборы. О чем он говорит, Боже мой, какие начала?

— Я думаю, что не любой художник, в широком смысле этого слова, осознает, что созерцатель должен его понимать. И для того, чтобы состоялся первый контакт, и был возможен дальнейший совместный рост, творец должен сначала выражаться на языке потребителя. Стихи, картины, песни, музыка должны быть понятными. В этом и есть мастерство великих, разве нет? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

— Ты еще предложи стихи объяснять, — недовольно фыркнул он и щелкнул зажигалкой, поджигая сигарету, — будешь, — глубоко вдыхая густой дым, спросил он.

Аня кивнула, она искренне была уверена, что стихи и надо объяснять. Ведь невозможно оценить красоту, когда ты не понимаешь, о чем человек говорит.

Полина с недоверием слушала Аню. Она помнила, 4 месяца назад Данька появился в их театралке. С этого момента в студии разгорелась невероятная война между девчонками. Каждая хотела стать для него музой. Голубоглазый, кудрявый, с нежно-розовым румянцем, играющий на гитаре и пишущий стихи, он не мог не нравиться. Но банк сорвала Аня. Они играли влюбленную пару в спектакле по мотивам пьесы Марины Цветаевой «Приключение». Он — Джакомо Казанова, а она — его главная возлюбленная Генриэтта. Полина из-за кулис наблюдала удивительную сцену.

Актовый зал старого Дома культуры, плюшевые стулья. Аня, одетая в струящееся бледное платье, прижимая руки к груди, пронзительно читает:

Как живется вам с другою, —

Проще ведь? — Удар весла! —

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове

(По небу — не по водам)!

Души, души! — быть вам сестрами,

Не любовницами — вам!

Как живется вам с простою

Женщиною? Без божеств?

Государыню с престола

Свергши (с оного сошед),

Как живется вам — хлопочется -

Ежится? Встается — как?

С пошлиной бессмертной пошлости

Как справляетесь, бедняк?

"Судорог да перебоев -

Хватит! Дом себе найму".

Как живется вам с любою -

Избранному моему!

Свойственнее и сьедобнее -

Снедь? Приестся — не пеняй…

Как живется вам с подобием -

Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,

Здешнею? Ребром — люба?

Стыд Зевесовой вожжою

Не охлестывает лба?

Как живется вам — здоровится -

Можется? Поется — как?

С язвою бессмертной совести

Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром

Рыночным? Оброк — крутой?

Полсе мраморов Каррары

Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен

Бог — и начисто разбит!)

Как живется вам с сто-тысячной -

Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною

Сыты ли? К волшбам остыв,

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?..

Ну, за голову: счастливы?

Нет? В провале без глубин -

Как живется, милый? Тяжче ли,

Так же ли, как мне с другим. 23

В полумраке, подсвеченная лишь одним софитом, сцена казалась чем-то волшебным. Струна души оборвалась, Аня вложила в стихотворение все силы. Она чувствовала, что между ней и Даней завязалась удивительная история, которая живет не только в этом спектакле. Пыль от красного бархатного занавеса клубилась по полу, он вышел с гитарой, опустился на ступени и заиграл, она пристроилась чуть ниже, около его ног, слушала лирические баллады.

Подруга, наблюдавшая со стороны, видела потрясающее напряжение. Она как заворожённая следила за Аней и ее визави.

— Совсем ничего? — напирала Полина. Она не могла понять, что мешает подруге быть по-настоящему счастливой.

— Да совсем, вот слушай, что было после спектакля. Он проводил меня домой. Мы поднялись в квартиру. Он попросил сыграть ему на фортепьяно. Меня сковало ужасное стеснение. Как будто в первый раз. Мне так хотелось произвести на него впечатление. Эх, вот если бы я играла Оля, то показала бы класс. Ничего кроме вариаций к «Шербурским зонтикам» мне на ум не пришло, — Аня замолчала.

Она вспомнила, как старательно разыгрывала пальцы, они поднимались по клавиатуре, потом резко бежали вниз. Он, в позе глубокого мыслителя, смотрел в окно. Аня жила в высотном доме, на одном из самых верхних этажей. Из ее комнаты открывался вид на город. Под окнами качались голые деревья старого парка, у корней которых прятался пруд, летом там открывался прокат лодок и катамаранов. Сейчас ей казалось, что она слышит, как в такт с музыкой скрипит «Чертово колесо», медленно поворачиваясь, предлагая всем желающим взглянуть на город с высоты птичьего полета. Его белая рубашка, темные кудри, пронзительные голубые глаза- все какое-то нездешнее, словно сошедшее с экрана немой картины. Странное чувство глубокой потери вдруг закралось в Анину душу. — Ты понимаешь, он не смотрел на меня, он даже меня не слушал. Я вдруг поняла- ничего не будет. Отношения с таким парнем не мое, я не могу и не хочу постоянно им восхищаться. Я хочу, чтоб меня любили больше. — Аня сокрушенно закрыла глаза ладонями, — Андрей для этого подходит идеально.

***

Мира набирала и набирала Анин номер. Но подруга не отвечала. В душе у девушки разгорался пожар обиды. Ну почему, когда ей так нужна поддержка и забота, она ни до кого не может достучаться. Сейчас ей очень хотелось пожаловаться на Вовку. Они встречались уже больше года, и с каждым днем он вел себя все хуже и хуже. Сегодня он отмочил откровенную гадость. Мира позвонила ему спросить, что он будет есть на ужин. Вовка приходил к ней каждый день после работы. Девушка ждала его, стараясь удивить чем-нибудь вкусненьким. И вот сегодня он как на зло не брал трубку. Она позвонила раз пять перед тем, как он ответил:

— Чего тебе? — злобно прорычал он.

— Привет, я соскучилась по тебе, ты скоро будешь? — ласково спросила Мира.

— Я не собираюсь перед тобой отчитываться, и вообще у меня на первом месте друзья, потом мать, после нее собака и только потом ты. Когда захочу, тогда приду, отстань, — с этими словами он бросил трубку.

Мира опешила от такой наглости. Она судорожно соображала, что же задевает ее больше, что она после собаки или то, что ему вообще пришло в голову сказать подобное. Она смотрела на себя в большое шоколадное трюмо.

Что с ней не так, почему парни, в которых она влюбляется, всегда обращаются с ней как с вещью? Попробовал бы кто-то так сказать Оле. Она вспомнила ледяные глаза подружки. Так смотреть могла только она. Будто тысячи ведер с холодной водой проливаются над твоей головой. Оля умела так отбрить, что ни один мальчик потом и пикнуть не смел. Вспомнить хотя бы историю с Пашкой. Мира тогда страшно радовалась, что Аня и Оля из-за него поссорились. Но она с удивлением обнаружила, что полностью на Олиной стороне, и первый раз в жизни Мирослава сама ей позвонила и выразила одобрение. Для Оли это было поразительно. Она считала, что Мира никогда не была ей настоящим другом. Так вот, когда Пашка скакал, как горный козел от одной к другой, Аня не могла его отфутболить. Стоило ему заявиться к ней с извинениями, как она тут же его прощала. Оля была совершенно не такая. Она заставила Пашу выбирать между ней и Аней. И сначала он выбрал ее, но потом увлекся другой девчонкой, этого Оля не стала терпеть. Она удалила все его контакты, заблокировала номер и больше не встречалась. Мира восхищенно завидовала такой силе воли.