И это пройдет…

Мира приходила сюда иногда посидеть, послушать шум реки и колокольный звон. Эти звуки успокаивали ее. Она сидела на берегу, наблюдала, как мерно катятся серые волны, напротив по «Стрелке» гуляют люди, любуются поющими фонтанами, смотрится в воду горделивый новострой- Успенский собор. Он Мире не нравился: тяжелый, плохо спроектированный, словно присевший пирог, производил удручающее впечатление своей безосновательной помпезностью и излишней пышностью. Когда девушка училась в художественной школе, их водили делать зарисовки грандиозной стройки, тогда ей казалось, что должно получиться нечто невероятно красивое. Но к завершению работ вид комплекса очень сильно изменился. Звонницу так и не достроили, колокола, которые отлили специально для храма, пришлось разместить на улице за кованым забором. Они висели на специальных поручнях, напоминая неправильные качели. На взгляд Мирославы новый храм изуродовал центр города. Теперь, возвышаясь за вечным огнем, блестя золотыми гигантскими луковицами куполов, он упрощал пейзаж, делал его посредственным и типично монументальным. Такую композицию можно было встретить в любом городе России. Аня окрестила это чудо современной архитектуры фразой: «С нами армия и бог». В общем Мира была с ней согласна. Новострой не выглядел символично или живописно. Мастерам, возводившим его, ни на йоту не удалось передать дух разрушенного большевиками духовного центра.

По реке медленно проплыла туристическая ладья. С недавних пор такие прогулки приобрели невиданную популярность. Экскурсовод, наряженный в исторический костюм, вещал о красотах города, то и дело он поправлял съезжающую на нос шапку и покашливал. Мира однажды записалась на такую поездку, но была весьма разочарована. Молодой человек, исполнявший роль гида, очень мало знал об истории ее любимого города, костюм доставлял ему массу неудобств, он то чесался, то переминался с ноги на ногу. Его речь полнилась словами паразитами. Если бы можно было выйти, то Мира сошла бы на первой остановке, но это было невозможно. Она отбыла экскурсию до конца.

Девушка откинулась назад и положила руки за голову. Над ней простиралось бескрайнее небо. Облака бежали друг с другом на перегонки. Куда они тянутся? Почему принимают такие причудливые формы? Рассказывали ли об этом в школе? Ни на один из этих вопросов Мира не могла ответить. Провожая глазами жадного, разинувшего рот, белого пузатого крокодила, девушка почувствовала, как откуда-то из глубины тела набегает дрёма. Веки потяжелели, ресницы стали цепляться друг за друга. Она не собиралась спать под солнцем, но измотанная тоской душа желала отдыха. Ей было все равно, что она на пляже одна и место совсем не безопасное. Сон опутал ее своими нитями.

Ей казалось, словно она вышла из тела. Обернувшись на себя и посмотрев на раскинувшуюся на песке фигурку, на минуту остановилась, покачала головой и поспешила прочь. Туда, под тень древнего храма, которой смотрел на мир изразцовыми окнами. Ее манило внутрь, казалось, что только в этих стенах можно найти ответы на все волнующие вопросы, а тело этому постоянно мешает. Тихо звенели голоса-колокольчики. Но если прислушаться, то можно было даже расслышать слова: «Богородица дева радуйся. Благодатная Мария, Господь с тобою. Благословена ты в женах…». Лёгкой поступью Мира вошла в храм. Около золоченой купели стоял седобородый батюшка, полы его одеяний развевались под дуновением непонятно откуда взявшегося в церкви ветерка. Свет, прорывающийся через окна под самым куполом, подсвечивал алтарь. Лучи разбегались по расписанным фресками стенам, останавливались у самого входа в храм. Мира смотрела, на небольшую группу людей, ожидающих крещения малыша. Она вглядывалась в прозрачные, укутанные кадильной дымкой силуэты. Они казались ей невероятно знакомыми. Статная девушка с иссиня-черной косой, выбивающейся из-под голубого платка, была похожа на Олю. Устало переступающая с ноги на ногу, явно зря надевшая каблуки, шатенка в зеленом платье напоминала Аню. Девушка в желтом сарафане и белой кофте, прикрывающей плечи, со спины была вылитая Полина. Каждая девушка держала на руках ребенка. Мира грустно вздохнула. Ее не было среди этой счастливой троицы. Она сглотнула ком, моментально возникший в горле. Ей захотелось убежать. Она попятилась, по церкви пронеслось тихое, недовольные попискивания. Оно доносилось из драгоценной чаши. Неужели крестят четверых? В этот момент к батюшке подошла женщина в белом платье. Ее походка, покачивание плечами, наклон головы- все было Мире таким родным. Ей казалось, что она даже чувствует запах духов «Красная Москва». Мама! Это точно была она. Но почему здесь, в церкви? Мирина мама не ходила в храм принципиально. Может что-то изменилось? Малыш настойчиво хныкал, словно звал кого-то. Мира сделала пару шагов навстречу. В этот момент женщина в белом обернулась. Ее лицо осветилось улыбкой, а батюшка ласково проговорил: «Давненько я четверняшек не крестил, счастливая ваша семья, раз Господь такое благословение дал».

Где-то далеко раздался странный гул, словно поезд, мчащийся на полной скорости, решил остановить какой-то сумасшедший, дернувший стоп-кран. Мира вздрогнула и проснулась. Солнце ушло. Оно медленно опускалась за кромку тянущегося на другом берегу реки леса.

Конец первой части.