Эротические истории пенджабских вдов

* * *

Арвиндер и Притам не разговаривали друг с другом. Они явились на занятие с разницей в десять минут и сели в противоположных концах класса. Между ними на столе лежали сумочка, мобильный телефон и блокнот Шины, но самой Шины не было. Манджит тоже куда-то запропастилась.

— Давайте подождем остальных, — сказала Никки. Она улыбнулась Арвиндер, но та отвела взгляд. Притам теребила кружевной край своей дупатты. Напряженное молчание напомнило Никки о первых минутах знакомства с этими вдовами. Она покосилась на место, где когда-то сидела Тарампал, усердно обводя пунктирные буквы в прописи.

— Я здесь, здесь, — задыхаясь, воскликнула Шина, входя в комнату вместе с тремя женщинами. — Это Танвир Каур, Гаганджит Каур и жена покойного Джасджита Сингха. Мы зовем ее просто Биби. Они хотели бы записаться в наш кружок.

Никки оглядела женщин. Танвир и Гаганджит на вид было под семьдесят, а Биби по возрасту приближалась к Арвиндер. Все трое были одеты в белое.

— Вы все приятельницы Шины? — спросила Никки. Женщины кивнули. — Вот и хорошо. Значит, вам известно, чем мы тут занимаемся.

Не хватало ей очередных желающих изучать английский язык, вроде Тарампал.

— Я до сих пор говорю людям, что хожу в кружок, чтобы усовершенствовать свой английский, — сказала Шина. — За исключением тех случаев, когда полностью им доверяю. — И она улыбнулась новым ученицам.

Арвиндер заметила из своего угла:

— Однако нельзя же надеяться, что все твои подруги заслуживают доверия. Люди, с которыми ты поделишься, могут сболтнуть об этом тем, кто не умеет хранить тайну.

Биби возмутилась:

— Я умею хранить тайны!

— Она лишь имеет в виду, что мы должны быть осторожны, — заверила Биби Шина.

— Вам всем здесь очень рады. Просто мы должны быть уверены, что нас не разоблачат, — сказала Никки. После поездки на рынок, переходя Бродвей, она заметила трех молодых пенджабцев, которые прохаживались по автобусной остановке и издевательским тоном напоминали школьницам, чтобы те ехали прямо домой.

Притам, готовая вступить в разговор теперь, когда кроме нее и Арвиндер появились другие женщины, изучила расшитый бисером подол новой блузы Никки.

— Мне нравится, как ты одета, — заметила она.

— Спасибо, — ответила Никки. — Бретельки лифчика уже не видны.

— Да. Очень мило, — сказала Гаганджит. Внезапно ее лицо исказилось, глаза выпучились, губы раздвинулись, обнажив вставные челюсти. Она издала оглушительный визг. Оглядевшись по сторонам, Никки поняла, что никто, кроме нее, не испугался.

— Будь здорова, — сказала Арвиндер.

— Так вы чихнули? — спросила Никки.

— Выздоравливаю после простуды. Все выходные чихала и кашляла, — сообщила Гаганджит.

— Сейчас ходит грипп, — объявила Притам. — Утром я видела в храме Манджит, она сказала, что сегодня не пойдет на занятия. Наверное, ей тоже нездоровится. Выглядела бледной. Тебе надо принять что-нибудь от простуды, Гаганджит.

— Я выпила чай со специями. Положила туда побольше фенхеля.

— Я имею в виду, необходимо принимать лекарства. Ты ведь живешь рядом с аптекой Буби Сингха?

— Бобби Сингха, — поправила ее Шина.

— У этого Буби слишком дорого, — пожаловалась Гаганджит.

— У кого-нибудь из наших новых участниц есть история? — осведомилась Никки, чтобы беседа больше не уходила в сторону. Расширять состав кружка было рискованно еще и по этой причине. Перед тем как приступить к рассказам, женщины часто обменивались сплетнями: какого цвета ленгу[24] надела на свадьбу внучка подруги; в котором часу в воскресенье, когда произошел сбой в расписании, пришел на рынок автобус; что за растяпа перепутала недавно в храме сандалии и, по слухам, надела другую пару, запустив таким образом череду краж, потому что люди вынуждены были надевать взамен своей чужую обувь.

— Никки, погоди немного, ладно? Мы ведь только знакомимся с нашими новыми друзьями, — сказала Арвиндер. — Я слышала, Кулвиндер уехала в Индию. Это означает, что мы можем задерживаться подольше.

— И шуметь побольше, — вставила Шина.

— Не думаю, что отсутствие Кулвиндер — повод расслабиться, — возразила Никки, хотя чувствовала себя гораздо свободнее, зная, что кабинет дальше по коридору целый месяц будет пустовать. — Я бы не хотела засиживаться допоздна. Мне нельзя опаздывать на электричку.

— Ты поздно вечером возвращаешься домой на электричке одна? Где ты живешь? — спросила Биби.

— В Шепердс-Буше.

— Где твой дом? Далеко от рынка?

— Я живу не в Саутолле, а в Западном Лондоне.

— Тут безопасно, — заявила Биби. — Я постоянно гуляю вечерами.

— Ты можешь себе это позволить, потому что старуха, — заметила Танвир. — Чего может хотеть от тебя негодяй, прячущийся в кустах?

— Так уж вышло, что у меня большая пенсия, — фыркнула Биби.

— Танвир имеет в виду, что тебя не изнасилуют, — пояснила Шина. — Молодые женщины должны бояться именно этого.

— Что-то подобное произошло с Кариной Каур? — спросила Танвир. — Я видела анонс передачи к годовщине ее убийства. Это случилось за несколько лет до того, как мы перебрались сюда из Индии. Честно говоря, если бы я знала, что такое может грозить в Лондоне нашим девушкам, мы бы вообще сюда не поехали.

При упоминании имени Карины в комнате воцарилась напряженная тишина. Прошла минута, вдовы, казалось, ушли в свои мысли, и Никки острее, чем обычно, ощутила, что она здесь чужая. Девушка оглядела женщин и заметила явное напряжение на лице Шины.

— Я помню тот случай. Говорили, что она гуляла в парке одна. Пришла на свидание с парнем, — проговорила Арвиндер.

— А что, это карается смертью? — сердито парировала Шина.

Арвиндер опешила.

— Шина, ты же знаешь, я другое имела в виду.

— Знаю, — тихо ответила Шина. Она на мгновение прикрыла глаза, после чего извинилась перед Арвиндер.

Никки никогда не думала, что Шина может так разнервничаться. Она быстро подсчитала в уме. Исходя из того, что она сама помнила о той трагедии (мама вряд ли позволила бы ей забыть), Карина и Шина примерно одного возраста. Девушка спросила себя, знали ли они друг друга.

— Не пугайся всех этих историй, Никки. Сегодня в Саутолле тишь да гладь, — весело сказала Гаганджит. — Почему ты живешь в другом месте? Тут полно наших.

— Никки — настоящая современная женщина, — сообщила Арвиндер новеньким. — Вам это незаметно, потому что сегодня она одета как примерная пенджабская девушка. Никки, тебе надо носить браслеты.

Никки не сводила глаз с Шины, которая, судя по всему, глубоко задумалась — глядя в себя, пробежалась пальцами по шее, словно проверяя, на месте ли цепочка. Никки сделала шаг к ней и уже собиралась спросить, все ли в порядке, но в этот момент раздался голос Гаганджит:

— Никки, ты ищешь мужа? Возможно, у меня кое-кто есть на примете.

— Нет, — ответила Никки.

— Почему сразу нет? Я даже не рассказала тебе, кто это, — Гаганджит явно обиделась. Она громко высморкалась в мятую салфетку. — Он состоятельный, — добавила она.

— Кто-нибудь пришел с историей? — спросила Никки. — Время идет.

— Ладно, ладно, к чему такая спешка, — сказала Арвиндер. — Любит она покомандовать, — прошептала она остальным.

— У меня есть рассказ, — подала голос Танвир. Она заколебалась. — Хоть и немного необычный.

— Поверь мне, каждая история, рассказанная в этом классе, необычна, — сказала Притам.

— Я имею в виду, что в моей истории есть нетрадиционный элемент. Довольно шокирующий.

— Ну, после прошлого занятия меня уже ничем не поразить, — заявила Притам и сердито покосилась на мать.

— Расскажите нам свою историю, Танвир, — поспешила вмешаться Никки, чтобы не разгорелась ссора.

— Хорошо, — ответила Танвир.

Мира и Рита

В доме Миры каждая вещь была на своем месте, потому что женщина любила порядок. Даже ночная близость с мужем происходила по расписанию. Супруги занимались этим по вторникам и пятницам, непосредственно перед сном. Распорядок действий никогда не менялся. Мира раздевалась, ложилась на кровать и устремляла взгляд в потолок, считая выщербинки на его поверхности, а в это время ее муж входил в нее, одной рукой сжимая ей правую грудь. Сюрпризов никогда не было, хотя Мира непременно произносила: «О! О!» — словно открывала подарок, который ей совсем не понравился. Испустив последний стон, муж скатывался с нее и мгновенно засыпал. Эта часть ритуала внушала Мире смешанные чувства — облегчение, оттого что все закончилось, и отвращение, оттого что муж после этого не вымылся. Поэтому по средам и субботам в доме стирали простыни.

Для этой цели у Миры имелся отдельный стиральный порошок с цветочным ароматом. Она держала его на верхней полке, над обычным порошком, которым стирала одежду мужа, сыновей и младшего брата мужа, который жил с ними. Когда деверь объявил, что влюбился в девушку по имени Рита и собирается на ней жениться, первой мыслью Миры было: «Какое место эта Рита займет в нашем доме?» Придется перепланировать всю их жизнь, чтобы вписать в нее нового члена семьи. Женщина поделилась своей тревогой с мужем, а тот напомнил ей, что она старшая. «Ты сможешь ею командовать», — великодушно разрешил глава семейства, словно после многих лет начальствования над Мирой он наконец-то даровал ей привилегию тоже кем-то повелевать.

Мира решила, что надо проявить к новенькой доброту — наставлять ее, а не запугивать. Мира, будучи матерью двух крикливых мальчишек, которые пачкали только что почищенный ею ковер и вечно дрались, словно бабуины, всегда мечтала о дочери. Но на свадьбе Миру обуяла зависть. Рита была юна и жизнерадостна. Укороченная блуза свадебного одеяния выставляла напоказ упругий животик с гладкой медовой кожей. Во времена Миры такой наряд сочли бы скандальным. Мира ощутила укол ревности, наблюдая за тем, как новоиспеченный муж Риты следит за ней взглядом на свадебном приеме. Его глаза жадно обшаривали тело невесты. «Погоди, — говорила себе Мира. — через несколько лет от его восторга и следа не останется». Теша себя этой мыслью. Мира, однако, знала, что ее муж никогда не смотрел на нее так, даже в первые дни после свадьбы.

После того как молодожены вернулись из свадебного путешествия, Мира провела Риту по всему дому, не забыв показать местоположение каждой вещи — от запасных диванных чехлов до зимних курток. Рита, казалось, почтительно внимала, но в тот же вечер, вымыв посуду, кое-как расставила тарелки, а между ними впихнула столовые приборы. Кипя от злости, Мира вытащила тарелки из сушилки и всё переделала. Вечерняя уборка также заняла у нее больше времени, чем обычно, поскольку Рита проигнорировала ее систему вытирания столов и тщательного выметания рисинок из-под кухонных шкафов. Покончив наконец с делами, Мира была радехонька, что сегодня не вторник и не пятница — она слишком устала и рассердилась, чтобы выносить монотонные содрогания мужа.

Когда она улеглась в постель, муж уже громко храпел. И тут Мира услышала шум, доносившийся из соседней комнаты: сначала хихиканье, потом громкое «Т-с-с!» и наконец безошибочно узнаваемый смех деверя. Мира прильнула ухом к стене. Раздался повелительный голос Риты: «Хорошо. Продолжай. Давай пожестче». Мира отпрянула от стены. Неудивительно, что Рита не слушает ее указаний. Ведь над своим мужем она госпожа. «Так не пойдет», — подумала женщина. В этом доме может быть только одна хозяйка — она, Мира. Женщина решила завтра приструнить Риту. Она настоит на том, чтобы еще раз провести ее по дому, а потом проэкзаменует: «Где хранится „Виндекс“? А запасные пакеты из продуктового магазина?»