На бензоколонке только девушки

Надо ей или не стоит?

Пойнт-Клиэр, Алабама

Сьюки чувствовала, что с начала ее встреч с психиатром наметился некоторый прогресс. Наконец у нее стало получаться быть рядом с Ленор и не реагировать так сильно (например, она больше не желала ее удавить), но все равно видеть Ленор в новом свете – не как мать, а как совершенно чужого человека – было очень странно, и Сьюки терялась, как ей себя вести.

Время от времени она раздумывала, не сказать ли Ленор, что знает о своем удочерении. А если сказать, что из этого выйдет хорошего? Женщине восемьдесят восемь лет, и она явно не хотела, чтобы Сьюки узнала. И так старалась от нее это скрыть, а потому, если ей все выложить, она только расстроится. Да и вряд ли удастся теперь что-то исправить. Ущерб уже нанесен. Сьюки по-прежнему обижалась и злилась, но в то же время уже была Ленор благодарна. Если не считать попыток Ленор запихнуть ее куда ни попадя, семья у Сьюки была чудесная. Лучших отца и брата не пожелаешь. Она выросла в милом доме, и отказу ей точно ни в чем не было. И не удочери они ее, кто знает, чем бы дело кончилось? Какая-нибудь техасская семья взяла бы ее, выросла бы Сьюки на ранчо, и вот это прямо катастрофа. Она панически боялась лошадей. Или же вообще никто бы ее не удочерил, она осталась бы в приюте до совершеннолетия, а потом ее оттуда вытолкали бы на все четыре стороны. И, не вырасти она там, где довелось, – никогда бы не встретила Эрла Пула-мл. Была бы совершенно другим человеком, за совершенно другим супругом замужем и с совершенно другими детьми, – а то и вообще не замужем. Как подумаешь, насколько случайно все в ее жизни, так недолго и спятить.

Если б ее настоящая мать не оставила ее, она, может, выросла бы в Висконсине, говорила бы по-польски или, во всяком случае, с выговором янки. Может, даже играла бы на аккордеоне или, кто знает, стала бы монахиней. И, будь она тем, другим человеком, прошла б мимо себя теперешней по улице и, вероятно, не узнала бы себя. Сьюки предположила, что выглядела бы снаружи так же, но внутри была бы кем-то полностью иным. Была бы собой, но – абсолютно иной версией. Может, была бы, конечно, не такой нервной, – а может, и такой же. Вдруг ее нервы – совсем не из-за Ленор. Как тут понять, какая часть ее личности происходит от ДНК, а какая – результат воспитания. Она всегда считала, что рост и нос у нее от отца, а симмонзовская ступня – от Ленор, а теперь поди пойми, что откуда?

О боже. Только она собралась расслабиться и насладиться жизнью, как на тебе. Расслабишься тут, пожалуй, если в голове сплошные вопросы, круглосуточно.

Шли дни, а она все больше размышляла о своей настоящей матери. Как-то вечером после ужина она сказала Эрлу:

– Интересно, как она выглядела?

– Кто?

– Эта дама. Фрици. Моя настоящая мать. Интересно, она была рыжая?

– Не знаю, милая, но, я уверен, можно это выяснить.

– Ой, да поздно уже, наверное. Мне шестьдесят, а ей, значит, не меньше восьмидесяти с чем-то. Уже померла, вероятно.

– А может, и нет, милая. Чего бы не попробовать выяснить. А если она еще жива, я уверен, она будет рада с тобой познакомиться. Ты поразмысли.

Сьюки поразмыслила минутку.

– Ох, я не знаю, Эрл. Даже если она еще жива, с чего ей было отказываться от ребенка.

Эрл пожал плечами:

– Не знаю, милая, но уверен, у нее были очень веские причины. Мы же не в курсе всех обстоятельств.

– Не знаем, ты прав. И все-таки, думаю, я бы побоялась с ней встречаться.

– Что ж, просто по телефону поговорите.

– Верно. А что я ей скажу? «О, здрасьте, это ваша дочь, от которой вы отказались шестьдесят лет назад, просто звоню отметиться»? Или: «Здрасьте, угадайте, кто это»?

– Нет, любовь моя, просто скажи как есть. Что ты недавно все выяснила и хотела бы установить связь. Это тебе по силам, верно?

– Да, думаю, но вдруг с ней из-за этого инфаркт приключится? И вот еще что надо помнить: меня она никогда не пыталась искать. Прошло столько лет, она, наверное, и забыла уже, что я у нее родилась.

– Ну ты все равно подумай. Я бы на твоем месте хотя бы попытался ее найти.

В ту ночь, лежа в постели, она и впрямь задумалась. И ей пришло в голову, что даже если та женщина еще жива, она, возможно, не пожелает слышать Сьюки. Могла же выйти замуж, обзавестись семьей и не хотела ничего знать о дочери. Эта женщина – католичка, и потому у Сьюки уже могло где-то быть семь или восемь сводных братьев и сестер, если не больше! О боже… А если она и впрямь найдет свою мать, и вся ее родня захочет с ней повидаться, и та семья целиком, с детьми и внучатами, нагрянет в Пойнт-Клиэр? Вдруг у нее сотни польских родственников по всей стране и они свалятся ей на голову? Где она их разместит? Такое шило в мешке не утаишь. Если все эти поляки нагрянут в город разом, Ленор об этом узнает через пять минут. Ну уж нет, лучше пусть будет как есть. Кто знает, какое осиное гнездо можно разворошить?

И все-таки Сьюки была любопытна, а тут настоящая тайна. Как Фрици Юрдабралински оказалась так далеко от Висконсина, через всю страну? И что она делала в Техасе? Вышла замуж за ковбоя? Или за солдата? Да и вышла ли вообще?