Что природа когда-либо делала для нас? Как деньги действительно растут на деревьях

Второй возможный ответ - внедрять инновации с помощью технологий - сохранить ту же базовую экономическую систему, но преобразовать методы ведения сельского хозяйства, управление водными ресурсами, эффективность использования ресурсов и наши энергетические системы с помощью технологических решений. В процессе будут заложены основы сверхэффективной и более возобновляемой экономики.

Это звучит довольно привлекательно, и технологии будут жизненно важной частью того, что необходимо, но этого будет недостаточно из-за огромного несоответствия между потребностями экономического роста и тем, что могут обеспечить природные услуги.

Вдобавок к этому важно помнить, что некоторые вещи, которые природа делает для нас, нельзя легко (или экономически) заменить технологиями. Примеры, как мы видели, включают: функции хранения углерода в естественных лесах и почвах; продуктивность океанов; работа, выполняемая микроорганизмами в почвах; первичная продукция посредством фотосинтеза; защита домов коралловыми рифами; и дизайнерские решения, созданные естественными эволюционными процессами.

Признавая важную и влиятельную роль технологий, существует третий сценарий. Его можно охарактеризовать как переход к «биоэкономике».

Это слово уже используется, но иногда имеет более узкое значение, чем то, что я имею в виду. Переход к биоэкономике может привести к слиянию экономического развития человека и природы - биосферы и «антропоосферы», органично интегрированных, так что то, что мы берем от природы, не умаляет ее способности продолжать обеспечивать то, что нам нужно.

Наша экономика, по сути, стала бы частью природы, а не как сейчас, когда она не только рассматривается как отдельная сущность, но и активно участвует в программе изъятия активов из природных систем, которую мы, в свою очередь, называем «ростом».

Биоэкономика будет определяться ее способностью поддерживать человеческие потребности на неопределенный срок в будущем с использованием природного капитала, основанного только на получении дивидендов.

Это будет способствовать тщательному управлению природными системами, так чтобы стратегии экономического развития разрабатывались в тандеме с четким пониманием того, что природа может и что не может делать, и где затраты с точки зрения ущерба природным системам никогда не превышают ценность выгод, полученных от сохранения их нетронутыми. А если повреждены важные системы, то есть механизмы компенсации утраченных функций.

В некотором смысле подход, принятый в этом третьем сценарии, может быть параллелен философии, лежащей в основе «Биосферы 2», согласно которой инженерные разработки и технологии были развернуты в контексте поддерживаемых природных систем. Этносфера и биосфера сохраняются вместе, как если бы одно было подмножеством другого (что, конечно, на самом деле так).

И это слияние будет действовать не только с практической и механической точки зрения, но и с эстетической, социальной и культурной точек зрения. Рынки могут быть частью этой биоэкономики, но только в том случае, если истинная стоимость ущерба, нанесенного природе, будет отражена в ценах, к которым приходят рынки.

В маленьком пузыре Биосферы 2 восемь человек жили плоховато, заботясь о крошечном кусочке природы, и эта схема вряд ли могла бы работать на уровне Земли для более чем 8 миллиардов человек, если мы решим организовать такие вещи.

Марк Нельсон может кое-что сказать по этому поводу: «Одна из наших задач заключалась в том, чтобы вмешаться, когда природное разнообразие оказалось под угрозой. Вмешательства были вполне удовлетворительными, потому что это были не мы и окружающая среда, а мы в окружающей среде. Мы сыграли свою роль в уходе за ней. Оказавшись там, мы поняли, что находимся в одной спасательной шлюпке с природой».

Размещение нашей экономики в природе потребует новых институтов, законов, политики и культуры. Но можно ли это сделать?

Новая экономика

Кэнэри-Уорф является домом для одного из важнейших финансовых центров мира. Его культовую башню 1980-х годов можно увидеть издалека. Как часть лондонского Сити, недавно возникшие здесь небоскребы выглядят так, как будто они не могут быть дальше от природы. Но даже этот абстрактный мир цен на акции, экзотических финансовых инструментов и перестрахования имеет корни, которые питаются миром природы.

В названии есть подсказка, потому что это было место, где на протяжении веков разгружали бананы и другие продукты с Канарских островов. Таким образом, раннее богатство этого экономического центра было основано на солнечном свете, вулканических почвах и облачных лесах.

И богатство города по-прежнему зиждется на этих и других природных активах, хотя с течением времени все более экстремальные абстракции в нашей финансовой системе все больше затмевают этот факт. Но, несмотря на концептуальную дистанцию, которую мы поместили между экономикой и экологией, все же возможно поставить природу в центр нашего развития и в процессе исправить этот изнурительный краткосрочный подход.

Я потратил немало лет, пытаясь убедить компании в том, что их коммерческий успех в будущем будет зависеть от построения разумных отношений с природой, и что для этого требуется чувство перспективы, выходящее за рамки квартальных финансовых результатов. И было отрадно видеть некоторые положительные отклики, даже начало серьезного сдвига.

Есть несколько мест, где можно увидеть это изменение. Например, в марте 2012 года я выступал на выставке Ecobuild в Лондоне. Это ежегодное мероприятие очень быстро разрослось: от нескольких пионеров до массового собрания, на котором не только нишевые «зеленые» предприятия демонстрируют свою продукцию, но и крупные строительные компании. Прогуливаясь по огромному выставочному пространству в Центре Excel в Восточном Лондоне, можно увидеть появление нового мира: 1600 различных экспонентов, представляющих решения, которые могут в короткие сроки позволить нам создавать и модернизировать сообщества, которые находятся на их территории - способ имитировать этносферу, построенную внутри Биосферы 2.

Просматривая экспонаты, я думал о том, что сказал мне Джон Аллен, и о его философии дизайна этого проекта. Его идея заключалась в создании жизненного пространства, которое питало бы человеческий дух и в то же время защищало биосферу, поддерживающую все живое.

Глядя на демонстрируемую энергию, приверженность и вдохновение, я был убежден, что мы могли бы сделать это в планетарном масштабе, если бы захотели развивать этносферу в Биосфере 1, чтобы природные услуги были защищены и поддерживались.

И не только на специализированных выставках сейчас очевидна возможность такого сдвига. Экологически мыслящие лидеры появляются во многих отраслях промышленности и бизнеса.

Одна из лидеров - американская ковровая компания Interface. В 1994 году у генерального директора компании Рэя Андерсона произошло то, что он назвал «копьем в груди». Это произошло из-за чтения книги Пола Хокена «Экология торговли». Андерсон искал идеи для выступления, но вместо этого нашел вдохновение, которое направило бы его компанию в совершенно новом направлении.

Он назвал свою идею «Миссия Zero» и поставил цель, согласно которой к 2020 году компания сведет к нулю свое воздействие на природу.

Многим цель «Миссия Зеро» казалась несбыточной мечтой. Однако Андерсона это не испугало, и он привлек свою команду к делу, изучив компанию от начала до конца. Результат был замечательным. Мало того, что воздействие компании на окружающую среду стало уменьшаться, но по мере того как это произошло, бизнес вырос в размерах. Было обнаружено, что новые коммерческие модели, основанные на экологических драйверах, имеют реальную ценность.

Одним из важных изменений был переход от продажи ковров к аренде ковров. Это позволило использовать новые технологии производства и переработки отходов, что повысило эффективность использования ресурсов и снизило затраты. Теперь компания также использует пластиковые отходы из океанов для изготовления некоторых своих новых ковров. Это происходит в виде выброшенных нейлоновых рыболовных сетей, которые собирают с пляжей и подают в качестве сырья на фабрики компании.

Совсем недавно англо-голландский гигант потребительских товаров Unilever стал лидером эко-инноваций. В 2010 году компания разработала План устойчивого развития жизни, чтобы достичь цели по сокращению своего воздействия на окружающую среду вдвое к 2020 году. Unilever производит широкий спектр брендов, от стирального порошка Persil до мороженого Ben and Jerry's, супов Knorr и Lipton и чая PG, и компания ежедневно затрагивает сотни миллионов людей. Ее программа была поддержана некоторыми смелыми сигналами от генерального директора Пола Полмана.

Когда Полман представил План устойчивого развития жизни, финансовые журналисты задавали вопросы, ибо хотели знать, что будет означать новый подход к охране природы для квартальных прогнозов прибыли. Полман ответил, что те инвесторы, которые заинтересованы только в краткосрочной прибыли, должны взять свои деньги в другом месте. Я никогда раньше не слышал об этом от крупной корпорации.

В одной статье он написал, что «краткосрочность» большого количества современных бизнесов - «квартального капитализма» - лежит в основе многих сегодняшних проблем, и «если вы покупаете долгосрочную модель создания стоимости Unilever, которая является справедливой, общей, устойчивой, тогда приходите и инвестируйте вместе с нами.

Если вы не соглашаетесь на это, я уважаю вас как человека, но не вкладывайте свои деньги в нашу компанию ».

Ритейлер Marks and Spencer также находится в авангарде, разработав свой план А («потому что плана Б нет»), приняв экологические цели во всех сферах своей деятельности, от транспортировки до отходов и от одежды до рыбы. Бывший генеральный директор Стюарт Роуз сказал после того, как был запущен план А, что изначально было некоторое внутреннее сопротивление. Старшие коллеги ожидали, что это будет стоить слишком дорого, запутает клиентов и оттолкнет персонал. Во всех трех отношениях результат был противоположным: он экономил деньги, мотивировал персонал, а клиенты это приветствовали.

Еще одно обнадеживающее нововведение пришло от немецкой спортивной компании Puma, которая представила метод измерения своего воздействия на счет экологических прибылей и убытков.

Он был введено не только из-за желания поступать правильно, но и потому, что компания увидела возможность лучше управлять некоторыми рисками, с которыми она столкнулась, начиная от сокращения природных ресурсов и кончая волатильностью цен на сырьевые товары и потенциальным ущербом для своей репутации.

Генеральный директор Puma Йохен Зейтц - один из руководителей бизнеса, который осознал, что появился новый контекст для коммерции. «Неспособность учитывать природу при принятии решений для бизнеса очевидна, - говорит он. «Поскольку экосистемные услуги жизненно важны для работы большинства компаний, интеграция истинной стоимости этих услуг в будущем может оказать существенное влияние на корпоративную прибыль».