Глас бесптичья

Ⅶ

Реза Тиен застала Коби в его рабочем кабинете. Юноша сидел за столом и что-то писал, погрязнув в бюрократических заботах. Его рука лениво выводила буквы чёрной перьевой ручкой, взгляд, погасший и серый, скользил по листу сверху вниз, а в сознании Ацфела мелькала мысль о бегстве. Впрочем, о нём он думал постоянно, и Тиен не обратила на это внимание, сочтя мысли генерального директора за привычное нытьё. Она бесшумно открыла дверь, вошла и в который раз насладилась реакцией юноши на её появление. Увидев её, Коби выронил ручку, задрожал и его пустой взгляд впервые за день стал осмыслен: он наполнился страхом. Едва не заикаясь, парень спросил, зачем она пришла. Девушка пожала плечами и села на край стола, задев лампу под зелёным абажуром. Та с грохотом рухнула на пол, и Ацфел от резкого звука побледнел, словно покойник.

— Я пришла по делу. Оно срочное, так что успокойся: играть сегодня с тобой я не буду. Если только ты не захочешь сам… — подняв руку, негромко сказала Тиен.

— Нет! Не надо! — вскрикнул Ацфел. — Что тебе надо?! Я сделаю всё. Правда…

— Мне нужен батальон специального назначения. Тот, о котором мы уже говорили, помнишь? Сфорце сказал, он готов. Это так?

— Насколько я знаю, да… Но… Что вы хотите сделать? Неужели началось, и…

Реза рассмеялась и дотронулась до плеча Коби, с радостью отметив, что тот едва сдерживается, чтобы не закричать.

— Нет, мальчик. Пока рано. Просто кое-кто покусился на нашу собственность. Глупые повстанцы Дексарда… Они искренне верят, что Граббенкриг — это игрушка для войны. Впрочем, неважно. Так как? Ты подпишешь приказ о мобилизации, дашь мне координаты и ключевое слово? Иначе полк — лишь груда тел.

Коби помрачнел ещё сильнее.

«Им не хватило того, что я рисковал сотрудниками ради их прихотей. Им не хватило моих денег, моих заводов и моих разработок. Нет! Теперь они хотят начать ещё одну войну! Пусть я умру, но не позволю им убивать дальше!» — Коби ощутил кипучую волну ненависти.

— Милый мальчик, у тебя доброе сердце, но, кажется, ты не понимаешь, к чему мы стремимся. Мы не хотим воевать, мы хотим править. Этот мир нуждается в сильном правителе, и Сфорце им станет, — Тиен, сбросив на пол какие-то бумаги и писчие принадлежности, потянулась, словно кошка, и легла на стол. Она посмотрела на юношу снизу вверх и своими тонкими белыми пальцами коснулась его щеки. Ацфел едва стерпел это и лишь потому, что животный страх парализовал его. Он снова думал о том, о чём думать не следовало, и всякий раз ожидал за это наказание. Но сегодня Тиен была благосклонна.

— Ну же, я жду, — сказала она, и Коби, без всякой запинки, выдал координаты полка и ключевое слово. Девушка тотчас слезла со стола. Она подошла к Ацфелу и поцеловала его в лоб. После этого Тиен развернулась и зашагала к двери. На выходе она остановилась и сказала:

— Сфорце хочет построить новый мир, и тебе в нём отведено место. Цени это и перестань нас ненавидеть. Ты не поверишь в моё раскаяние, но подумай вот о чём: боль, которую мы терпим и остаёмся живы, делает нас сильнее. Раз так, то мои, как ты думаешь, издевательства, были тебе во благо…

— Это звучит нелогично…

— О, поверь. Гений фон Сфорце способен комбинировать самые разные элементы, поступки, чувства, мысли. В его руках хаос становится порядком, и однажды ты поймёшь, для чего это делалось.

***

В тёмно-зелёном тенте, принадлежавшем командующему экспериментального полка Инстернису Граусу, сегодня собралось множество людей. Это были старшие офицеры во главе с полковником Найкри, приглашённые для обсуждения дальнейших действий. Мужчины были взволнованы, так как впервые на их блистательном пути, пути крови и славы, появилось ощутимое препятствие. До нынешнего момента кампания на территории Арпсохора проходила успешно. Враг терял город за городом, тысячи солдат умирали или сдавались в плен, запасы ресурсов, как то: топливо, уголь и древесина, стабильно увеличивались, и, в целом, ничто не предвещало затруднений. Но всё-таки они возникли, и с ними надлежало разобраться.

Верховный штаб, командующий боевыми действиями, предполагал определённые сложности на пути в столицу, а потому послал в проблемный регион экспериментальный полк, зарекомендовавший себя за время войны самым лучшим образом. И теперь Инстернису, Найкри и ещё нескольким офицерам предстояло разработать план, в меру эффективный и исключающий большие жертвы.

— Мы находимся в крайне интересном положении, — встав у стола с расположенной на нём подробной топографической картой, промолвил Граус. — Я вижу, вы не разделяете моё мнение и весьма взволнованы, господа, но думаю, зря.

— Зря… Как же! — сказал кто-то с явным неудовольствием в голосе.

— Да, именно так, — Инстернис ничуть не смутился. — Я знаю, о чём говорю. Итак, что мы имеем: от столицы нас отделяют всего полгода пути, не более. Это ерунда, но есть загвоздка… Данный регион на юге занимает овражистая местность, на севере — болота. Пройти можно и там, и там, но с определёнными потерями. Это нам категорически не подходит, но выход, всё-таки, есть.

— Лайд? — спросил Бертрам. — Мы нападём на крепость Арпсохора, бывшую неприступной столь долго? Это опасно…

— Разумеется, — Инстернис кивнул. — Я не спорю, уважаемый Найкри. Только ты, должен понимать, что альтернативы нет. Либо непозволительные потери, либо Лайд… Хотя, нет! Есть ещё один вариант — пустоши, но там, не сложно догадаться, ещё опаснее. Потому, мы будем штурмовать город. Да, эта цель, достигнуть которой крайне сложно, но штаб уже отдал приказ, а потому мы подчинимся. Кроме того, на Арпсохор нападали лишь единожды, и то государство давно пало, так что шансы у нас есть.

Мужчина помолчал, собираясь с мыслями, после чего произнёс:

— Чтобы облегчить задачу, командование послало сюда человека, чья помощь будет необходима. Ценнейший кадр при данных обстоятельствах. Ведь о фортификационных и архитектурных нюансах Лайда известно так мало… Прошу, расскажите, всё, что знаете.

Воцарилось молчание. Мужчины переглянулись, и вдруг к столу с картой подошёл седой пожилой солдат, бывший, судя по отличительным знакам, в чине капитана. Он встал рядом с Граусом и заговорил:

— Мало кто знает, но я, господа, по происхождению арпсохорец. Жизнь мою можно описывать долго и обстоятельно, но думаю, это излишне. Нужно лишь сказать, что некогда отец мой служил здесь архитектором, а я — малое дитя, не нашёл себе иного развлечения, кроме как разглядывать архитектурные карты, в превеликом многообразии лежавшие на его рабочем столе. Когда проект быль закончен, отец перебрался в Дексард, благо, в то время отношения между странами позволяли сделать это. И теперь, по прошествии стольких лет, я поделюсь с вами теми обрывками информации, которые смог запомнить. Как не сложно догадаться, бумаги тех времён давным-давно были засекречены и уничтожены, а потому я единственный, не считая нашу неудачливую разведку, кто может помочь.

Офицеры стояли поражённые и возмущённые.

«Что это за шутки такие! Как мы можем доверять бывшему арпсохорцу? Отчего Инстернис даже не предполагает обман?!» — читалось на их лицах.

— Обмана быть не может, — Граус улыбнулся. — За это можете не переживать, пока я здесь… Продолжайте!

Старик поспешно заговорил:

— Лайд разработан так, что в случае захвата города, вражеские силы смогут пройти только по центральной его улице: она довольно широка и пересекает город насквозь. Если же вражеское войско рассредоточится, скажем, чтобы заняться мародёрством, и солдаты пойдут по окраинным улицам, коих насчитывается всего пять, их встретит веское сопротивление. Лайд — задумывался как город-крепость, потому в угоду военной практичности его создатели пожертвовали удобством горожан — в нём отсутствуют площади, переулки, и окна каждого из домов оснащены железными заслонами в целях обороны. Для того же чтобы попасть в помещение, расположенное, например, в центре многочисленных построек, входа в которое нет ни на одной из улиц, нужно преодолеть протяжённые коридоры, скрытые внутри зданий.

— Чем же вам главная улица не по душе? Это ловушка? — спросил кто-то из офицеров.

— Именно, — старик кивнул. — Если мы двинемся по центральной улице, которая больше напоминает горизонтальный водосточный канал, правда, без воды, то угодим в когти жителей Лайда. Дома на той улице расположены на возвышении около двадцати метров. Их фундамент стоит на кубических бетонных резервуарах, являющихся основанием улицы. В резервуарах тех находится горючая жидкость. Дождавшись, когда мы окажемся в зоне поражения, наши враги используют оружие, и струи легко воспламеняющейся жидкости хлынут прямо на нас под действием сжатого газа. Мы превратимся в обугленные трупы за пару минут.

— А они уже знают о нашей силе? — спросил кто-то, обращаясь к Инстернису.

— Разведка не знает, — лаконично ответил тот. — Так что вы предлагаете, капитан? Есть ли у этого города, который, конечно не идёт ни в какое сравнение с Этрином, слабое место?

Старик задумался. Он покачал головой и ответил:

— Слабость Лайда заключается в том же, в чём и сила. Если мы сможем взорвать резервуары с горючей жидкостью, прежде чем окажемся в городе, то крепость сгорит вместе с жителями. Конечно, кто-то выживет, и нам придётся сражаться, но так у нас хотя бы появятся шансы. Единственная проблема — это методы… Как нам осуществить задуманное…

— Это очень просто, — Граусам щёлкнул пальцами. — Я пожертвую несколькими особями. Найкри, передайте младшим офицерам, чтобы предупредили полк — через два дня нам предстоит первое настоящее сражение. Пусть будут готовы! Мы потеряем массу времени с этим Лайдом, это точно, но победим, пусть не сомневаются.

— Так точно, — словно рядовой, отозвался полковник. Он кивнул и торопливо покинул тент. Оставшиеся офицеры переглянулись — в их взглядах читались страх и возбуждение.

***

С того момента как Пьер и Адел были схвачены прошло несколько недель. После допроса, в ходе которого выяснились все подробности ночного побоища, солдат поместили в передвижную камеру, которую в полку использовали, когда следовало усмирить гипотетических бунтарей. Она представляла собой фургон на колёсах, обшитый толстыми металлическими листами. Окон в нём не было — их заменяли узкие горизонтальные щели у пола и потолка, сквозь которые в камеры поступал не только свет, но и свежий воздух.

Пьер и Адел находились в соседних помещениях и потому могли разговаривать, впрочем, в последнее время им не хотелось. Они осознавали ужас своего положения, и осознание это выпивало их жизненные силы, каплю за каплей.

«Что теперь?» — думал Пьер, сидя на полу и обхватив колени руками.

«Что с нами будет?» — мысленного спрашивал себя Адел, прислонившись к холодной стене. Он издал слабый стон.

— Что-то случилось? — спросил Пьер. — Позвать кого-нибудь?

— Нет, — Фриншлайт в темноте покачал головой. — Просто подумал, что мы ничего не можем сделать.

— О чём ты?

— Вот смотри: на улице мимо нас всякий день снуют солдаты, проезжают машины, полные боеприпасов и оружия. Полк готовится к чему-то. Где-то там, у себя в тенте, сидит Инстернис и, наслаждаясь своей властью, отдаёт приказы. Он уверенно идёт к цели, а о нас не вспоминает. Да, мы для него преступники, заслуживающие наказания, но… — Адел взял паузу. — Только что я окончательно понял, что мы бессильны. Мы будто находимся в ядовитой комнате. Знаешь, раньше была такая пытка… В камеру с одним небольшим застеклённым оконцем помещали человека. Оконце то выходило в газовую камеру, где своей смерти ожидали родные и близкие этого человека. Ему предоставлялся выбор: сотрудничать или нет. Если он отказывался, дорогие ему люди умирали на его глазах. Мы тоже, видимо, смотрим на нечто ужасное, но выбора у нас, в отличие от пытки в ядовитой комнате, нет.