Глас бесптичья

Ⅸ

— Значит, вы считаете, что Машина пришла в движение… — Реза обернулась к человеку в стальной броне. — Просчитать траекторию возможно?

— Разумеется, если повстанцы резко не повернут, — послышался глухой голос из под железной маски.

Девушка сложила руки за спиной и прошла два шага по сетчатой металлической площадке, вмонтированной в верхнюю часть шагохода. Громадная паукообразная машина гудела, и из её сопел, расположенных над кабиной, вырывался густой дым.

— И где же, милый, она окажется, например, завтра? Я бы хотела перехватить её до того, как повстанцы ринутся в Лайд, — Тиен приблизилась к солдату и обвила руками его стальную шею. Её пальцы белые, словно снег, заскользили по холодному металлу.

— Боюсь, к тому моменту будет поздно, — прогудел воин. Та помрачнела и отпустила его.

— Сфорце это не понравится… — негромко произнесла она. — Если бы я могла стереть память каждому, кто увидит Машину… Но, конечно, найдётся кто-нибудь, кто выживет и успеет сбежать. Хорошо, что хоть вы, безмозглые солдаты, ничего и никому не расскажете.

— Так что вы прикажете?

— Выдвигаться к Лайду, как можно скорее! Мне всё равно, что о нас станет известно. В данном случае, тайна не так важна, как оружие, что мы можем потерять. Если это произойдёт, то в дело придётся вступать Эйриху, а это едва ли входит в его планы. Его терпение поистине необъятно, и если он ждал так долго, то сейчас открывать карты явно рановато.

***

Город, ставший последним серьёзным препятствием для войска Дексарда на пути к столице Арпсохора, пылал. Птицы чёрными стаями носились в воздухе, желая до последнего человека истребить жителей Лайда. Некоторые из эовранов сгорали в языках пламени, танцующих над крышами домов, некоторые поднимались выше и оттуда своими воплями разрушали и без того покорёженные дома и башни. Центральная улица города в первые минуты нападения превратилась в адский канал, в котором бушевали газ и огонь. Многие дома стояли, объятые жаром, в их стенах зияли дыры, пробитые осколками первого взрыва. Ночное небо поминутно озарялось новыми вспышками сгорающего газа, и звёзды блекли от этого света.

Инстернис Граус наблюдал за падением Лайда издалека. Его глаза сверкали, и сердце занималось от наслаждения безумием нынешней ночи. В руках этого человека сосредоточилась невероятная мощь, и он опьянел от неё. Эовин не думал о мучениях арпсохорцев, не боялся с минуты на минуту послать в пекло собственных солдат: сейчас для него не существовало ни сожаления, ни совести, ни страха, лишь неуёмное стремление продлить мгновения безграничного могущества.

Полк, которым он руководил, стоял далеко позади него, скрытый от глаз гипотетических наблюдателей густыми кронами старых сосен. Солдаты тоже смотрели на полыхающий Лайд, и настроение между ними было неопределённым. Одни воины разделяли чувства своего командира — радостно смеялись, не отрывая глаз от города, другие же, напротив, видели в происходящем самую страшную бойню за всю историю недолгой войны и потому стояли мрачные и подавленные. Их не впечатлял вид смерти, не впечатлял вражеской город, истлевающий от жара, так как, несмотря на безусловность этой победы, она досталась войску Дексарда едва ли честно.

«Мы даже пальцем не пошевелили, не произвели ни единого выстрела, и вот оно — результат налицо — город пал», — думали солдаты. Они почти не держали строй и позволяли себе переглядываться и перебрасываться тихими фразами. Да и был ли смысл соблюдать дисциплину, когда сам командующий полком смеялся, будто сумасшедший, глядя на то, как где-то вдали гибнут люди?

— Он безумец… — сам себе сказал Бертрам Найкри, стоя от эовина на довольно приличном расстоянии. — Только безумец может смеяться, глядя на то, как в буре огня, сметающей всё на своём пути — и бетон, и сталь — умирают живые существа. Даже во время войны у нас должно быть чувство уважения к врагу. В конце концов, мы находимся на их земле, но это… Нет, пора в отставку. Больше я не собираюсь быть участником подобных боен.

— Найкри! — весело вскричал Инстернис, и у старика ёкнуло сердце.

«Неужели услышал…» — испуганно оглядевшись, подумал Бертрам.

— Ну же, подойдите! — не переставая смеяться, кричал Граус, и оттого его голос звучал гротескно и пугающе.

Всё-таки старик приблизился.

— Посмотри, мой друг, — нежно проговорил специальный офицер. — Эти несчастные не успели ничего понять, как вдруг Лайд взлетел на воздух. По-моему, мы встали на совершенно новую ступень ведения войны. Столица будет в восторге, как вы думаете?

Найкри молчал.

— А, впрочем, неважно. Мне безразлично, что обо мне думает правительство. Я лишь эовин, не достойный высокого положения. Но здесь я ваш безусловный бог, и, честно говоря, это чертовски мне нравится. Скажи, старик, отречёшься ли ты от своих недавних мыслей и присоединишься ко мне, или же бросишь своих солдат в самый разгар войны? — Инстернис выглядел весёлым и расслабленным, но в его глазах, то и дело, мелькал гневный огонёк.

— Я не пойду за вами. Передам полномочия и удалюсь, — чувствуя, как от страха его ноги подкашиваются, прохрипел Бертрам. — Я не могу принять ваших методов. Послать двух молодых людей, пусть и провинившихся, на верную смерть — это чудовищно!

— Разве? — Граусам приподнял левую бровь. — Не думал, что вы такой человеколюбец. Неужели вам не всё равно?

— Я сказал своё слово, — повторил Найкри. — Как только всё закончится, мне придётся послать донесение в столицу и снять с себя полномочия. Подождите немного, и меня не станет.

Инстернис усмехнулся. Обернувшись и подойдя к старику, он прошептал:

— Ты сам выбрал свою судьбу. Тебя не станет сейчас.

Старик в ужасе взглянул на Грауса и перед смертью заметил лишь одно — глаза эовина стали иссиня-чёрными.

— Врача! Немедленно! — возопил Инстернис, обернувшись в сторону леса. Раздались ответные крики солдат, и через несколько минут к покойному полковнику из густых лесных зарослей выбежал человек в форме полевого врача. Осмотрев тело, он вздохнул и сказал:

— Полковник мёртв. Вы были здесь… Скажите, что случилось?

— Он стал задыхаться, а потом упал. Бедный старик… — как можно печальнее промолвил Инстернис.

— Да. Пока точно сказать не могу, но это мог быть сердечный приступ, — заметил врач. — Что теперь? Вы, конечно, фактически командующий, но, может быть, послать сообщение в столицу?

Граусам, подавив усмешку, кивнул.

— Я так и сделаю. Только закончим текущую операцию, а далее я обязательно доложу об этом прискорбном случае. В конце концов, армия много потеряет с уходом Найкри — он был первоклассным командиром.

Разобравшись с врачом, Инстернис вернулся к прерванному занятию — наблюдению. Его взгляд, холодный и спокойный, снова заскользил по почерневшим стенам Лайда, по центральным воротам, разбитым взрывной волной, по чудом державшимся обугленным крышам. До его ушей доносились вопли пламени, смешавшиеся с людскими криками, и губы безумного эовина растягивались в улыбке. Всё шло как нельзя лучше, строго по плану. Город практически пал, солдаты, охранявшие его, пока не давали о себе знать, а значит, путь к столице утром, скорее всего, окажется свободен. За этими приятными мыслями, Инстернис не заметил, как наступил рассвет. Небо подёрнулось бежевой дымкой, и воздух, кажется, стал ещё холоднее. Солдаты уже порядком устали стоять на месте, а потому обрадовались, когда Граус приказал им продвигаться к городу.

— Будьте осторожны. Вы видите, что огонь не стих. Кроме того, я отзываю воронов, а потому, если в городе есть выжившие, вы будете сражаться с ними, не полагаясь на дополнительную поддержку, — сказал мужчина, и солдаты тотчас пришли в движение — взяв в руки оружие, мужчины нестройными рядами двинулись к Лайду. Под ногами хрустел снег, и к этому моменту, небо стало наполняться бледной голубизной. Вокруг было тихо, лишь где-то за городскими стенами слышались звуки разрушения — трещал огонь, осыпался камень.

— Всем быть начеку! — прокричал один из командующих. — Не думаю, что там кто-то остался после этого ада, но расслабляться нельзя. От жителей такого города можно ожидать чего угодно.

— Так точно! — послышалось с разных сторон, и воины Дексарда продолжили своё шествие. Вскоре они проникли в Лайд через разбитые центральные врата и неспешно двинулись по окраинным улицам, на тот случай, если где-то на центральной сохранился запас горючей жидкости. Все понимали: одно неосторожное движение, и они погибнут так же, как жители города-крепости. Поле боя было непредсказуемо, огонь перекидывался с крыши на крышу, поглощал здание за зданием, а потому каждый метр пути мог таить внезапную опасность.

Но Инстернису было всё равно. Он желал лишь одного: как можно скорее освободить путь для основных сил Дексарда и, разумеется, первому из всех подобраться к столице. Нет, Граус не жаждал славы, не стремился выслужиться, не искал ни положения, ни денег. Вместо этого он хотел вновь ощутить пьянящее чувство безраздельной власти, какое испытывал уже второй раз за всю жизнь. Этрин был лишь жалкой прелюдией, Лайд подарил Инстернису уже более яркие впечатления, подстегнул его извращённое воображение, и теперь эовин предвкушал то наслаждение, какое он получит, штурмуя столицу. Потому он и забывал о вверенных ему солдатах, и гнал их, едва ли испытывая угрызения совести. Он по-прежнему стоял у опушки леса, на крутом возвышении, мысленно призывая эовранов. Птицы, изрядно потрёпанные жаром, покорно летели на зов. Сначала Инстернис пытался считать их, но вскоре понял, что львиная доля его сил не вернулась, и прекратил.

«Даже столь могущественные создания не могут спастись от смерти. Что ж, об этом надлежит помнить», — подумал он и снова устремил взгляд к полыхающим развалинам Лайда. Солдаты уже скрылись из виду, а потому Граусу пришлось прислушиваться к их мыслям. Почти каждый воин ощущал смутный страх, большинство желали вернуться, оставшиеся же, напротив, — поражали своей решительностью. Эта безумная отвага понравилась Инстернису, и он решил по завершению операции наградить наиболее смелых солдат.

— Если, конечно, хоть кто-нибудь вернётся, — ухмыльнулся мужчина.

В таком состоянии он пробыл около двух часов. За это время на опушке установили радиоприёмник, так что эовин мог, более-менее, следить за ситуацией. То и дело, из аппарата с множеством проводов, торчавших из его корпуса, раздавались голоса старших офицеров, командующих продвижением по вражеской крепости. Сетчатый динамик гудел, связь часто прерывалась, но в целом обстановку Граус уяснил.

— Кажется, сопротивление всё-таки есть, — промолвил он. — Жаль, что на таком расстоянии я не могу точно сказать, где оно находится.

Внезапно в динамиках послышались звуки стрельбы и грозные крики солдат. Инстернис насторожился, но через двадцать минут, связь возобновилась, и эовин получил доклад. Из него, он узнал, что произошло краткое столкновение с выжившим населением Лайда, но сопротивление уже подавлено.

— Судя по всему, они напуганы и угнетены случившимся, — говорил докладчик. — Потому не могут обороняться в полную силу. Если так пойдёт и далее, мы с лёгкостью захватим город.