Вавилонская башня

«Говардс-Энд», глава 22

«На другой день Маргарет приветствовала своего повелителя особенно нежно. Как ни был он умудрен, она все же могла помочь ему возвести мост-радугу, соединяющий будничную прозу со страстью. Иначе мы не что иное как бессмысленные осколки, полумонахи-полуживотные, несоединенные арки, которые не образуют цельного человека. Соединение это достигается любовью, и цельность эта возникает на самой высокой дуге, ярко сияя на фоне обыденной серости и выделяясь темным пятном на фоне пламени. Блажен, кто видит в обоих случаях мощь ее распростертых крыл. Душевные стези его яснее, и идти по ним и ему, и близким его бывает легче.

Ходить по душевным стезям мистера Уилкокса было непросто. С самого детства он ими пренебрегал. „Я не из тех, кто роется у себя в душе“. Внешне он был жизнерадостен, храбр и надежен, но внутри царил хаос, управляемый – если что-то им управляло – зачатками аскетизма. Мальчиком, мужем, вдовцом ли, он безотчетно верил, что физическая страсть – это скверна: убеждение, ценное лишь тогда, когда его придерживаются со всей страстью. Его убеждения находили поддержку в религии. Слова, которые он слышал по воскресеньям вместе с другими почтенными людьми, некогда разжигали в душах святой Екатерины и святого Франциска жгучую ненависть к плотскому. Мистер Уилкокс не мог, подобно святым, с серафическим пылом возлюбить Бесконечное, он мог лишь немного стыдиться своей любви к супруге. „Amabat, amare timebat“[173]. И вот здесь и надеялась Маргарет протянуть ему руку.

Это представлялось делом несложным. Она не будет смущать его собственным даром. Она всего лишь направит его к спасению, которое таится в его собственной душе, в душе каждого человека. Только соединить! Вот весь смысл ее проповеди. Только соединить прозу и страсть, и обе они возвысятся, и любовь человеческая предстанет во всем своем блеске. Больше никаких обломков. Только соединить – и животное и монах, способные существовать лишь порознь, тут же уничтожатся…

Но она потерпела неудачу. У Генри было свойство, которое, сколько она себе про него ни твердила, побороть ей не удалось: твердолобость. Он просто многого не замечал, и тут уже ничего не поделаешь».