Красавица и игрок

Глава 4

Ронан

Мои сны будят меня, запутанные и темные, и мои руки сжимают простыни, когда образы проносятся в моей голове: штормовая ночь, молния, бьющая в дорогу, мой "Тахо" врезается в мост, а затем катится вниз по набережной, крик Уитни пронзает мои уши, а затем она в моих объятиях. Она умоляла меня помочь ей, оставить ее в живых, и я ничего не мог сделать, когда свет погас в ее глазах. Воспоминания захлестывают меня, и я сажусь и тру лицо дрожащими руками.

В последнее время здесь не было никаких гроз, но что-то навеяло этот сон…

Моя собака, возможно, ирландский волкодав, кладет голову мне на плечо, нарушая ход моих мыслей. Он появился у задней двери в тот день, когда я переехал, облезлый, тощий и уродливый, без ошейника. Я полагаю, кто-то бросил его в хорошем районе. Или, может быть, он просто нашел меня. Я поглаживаю его.

— Доброе утро, Пес. — Он лижет мою руку, затем переворачивается на спину и кладет голову на подушку рядом с моей.

После того, как я принимаю душ, у меня звонит телефон — Лоис спрашивает, не хочу ли я позавтракать в Ваффл Хаус, и предлагает мне сосредоточиться на стремительном матче против Wayne Prep на следующей неделе. Я напеваю уклончивый ответ, отказываюсь от завтрака и вешаю трубку.

Позже, после того, как я надел тренировочную одежду и выпил чашку кофе, следующий звонок телефона приглашает меня в Первую Баптистскую Церковь.

— Это самая большая церковь в городе, — говорят мне, — и, кстати, моя дочь просто прелесть и будет рада познакомиться с вами.

Моя челюсть сжимается. Держу пари, она бы так и сделала. Женщины выходят из леса, чтобы запереть меня. Люди любят меня, но они злее, чем здоровенный полузащитник, делающий подкат, когда дело доходит до того, чтобы найти мне девушку.

Пес врезается в меня, чуть не сбивая с ног, бросается к французским дверям и лает. Я успокаиваю его и, проследив за его взглядом, смотрю на бассейн и вижу голую кошку, стоящую на шезлонге. Эта штука визжит, как банши. Пес рычит, я отталкиваю его и выхожу на улицу. Кот подбегает ко мне, потираясь у меня между ног. Затем он бросается к французским дверям, чтобы посмотреть на Пса сквозь стекло. Храбрый маленький ублюдок. Я хватаю его за шкирку за морщинистую розовую кожу — чертовски странно — и читаю его модный ошейник.

— Привет, Спарки, — говорю я мрачным тоном.

Я держу его на сгибе руки, и он извивается, чтобы убежать, когда я направляюсь в домик у бассейна, за пластиковым контейнером. Я мог бы позвонить Нове — ее сотовый был на ошейнике, — но к тому времени, как она доберется сюда, он может сбежать.

Я аккуратно кладу кошку в мусорное ведро, оставляя верхнюю часть открытой. Он не поддается легко и царапает мою руку, отчего кровь расцветает длинной струйкой.

— Ты маленький засранец, — говорю я ему, хмурясь при воспоминании о ней, единственный человек, который был груб с тех пор, как я приехал в Блу Белл. Напыщенный придурок. Действительно. Даже когда я был молодым и дерзким, никто не смел называть меня напыщенным.

Я поднимаю контейнер и направляюсь к воротам, которые ведут на тротуар по соседству. Ее дом — самый маленький в нашей бухте, немного обветшалый, но очаровательный, с выцветшим кремовым кирпичом, нежно-голубыми ставнями и широким каменным крыльцом. На подъездной дорожке стоит бледно-розовый кадиллак. Я привык видеть миссис Морган в нем, высокая дама с темными волосами. Она принесла мне клубничный джем на той неделе, когда я переехал, и на этом наши отношения закончились.

Я подхожу к ее крыльцу, затем останавливаюсь у цветочных клумб, моя челюсть скрипит. Дженни. Черт возьми. Она знакомая Така, я познакомился с ней за несколько месяцев до того, как в прошлом году переехал в Техас.

Долгий вздох вырывается из моей груди, когда я наклоняюсь и рассматриваю два более высоких куста. Цветы посаженные на День рождения. Они приняли на себя основной удар джипа, их стебли согнулись, яркие лепестки усеяли мульчу.

После того, как все ушли прошлой ночью, я несколько раз прокрутил в голове слова Новы, не в силах заснуть. Бессонница — обычное явление, но на этот раз все было по-другому. Около двух часов ночи я вывел Пса на прогулку, но было слишком темно, чтобы разглядеть ее клумбы с тротуара. Я простоял там полчаса, пытаясь понять, почему встреча с моей соседкой заставила меня нервничать. Я решил, что это чувство вины из-за роз. Я пришел домой, погуглил "кусты желтых роз" и на час забрался в кроличью нору.

Оставив это позади, я сильно стучу в дверь. Jolene Долли Партон доносится из дома, когда дверь медленно открывается. Я опускаю веки, когда смотрю на нее. Длинные светлые волосы в беспорядке, с одной стороны зачесаны назад. Сонные небесно-голубые глаза. Слюна у нее на щеке.

Высокая, ростом примерно пять футов восемь дюймов, она одета во что-то похожее на мужские боксеры и белую майку. Виден кусочек ее живота, загорелого и подтянутого, а на шее — боа из розовых перьев. Мои губы кривятся от этого; затем я замираю, когда вижу ее соски, пробивающиеся сквозь ткань, возбужденные и твердые. Я заставляю себя вернуться к ее лицу. Она делает медленный глоток кофе, который держит в руке, со скучающим выражением на лице, но я не скучаю по ее раздувающемуся носу или медленному, ровному дыханию, которое она выпускает.

Она прислоняется к дверному косяку, холодная, как огурец, и ее голос с прошлой ночи стал хриплым, медленным техасским протяжным.

— Боже мой. Ронан Смит у меня дома. Давно не виделись — как по-настоящему, ты даже не представляешь. Является ли ловля домашнего кота частью вашей должностной инструкции в качестве главного футбольного тренера?

У нее ужасный язык.

— Я волновался, что это уродливое существо съест мой ирландский волкодав.

— Ха. — Двигаясь с изяществом и выражением " Мне все равно ", она выходит на крыльцо своими длинными ногами, ставит свой кофе на уличный столик, а затем берет мусорное ведро из моих рук. Она поднимает лицо к прозрачному пластику и говорит детским голоском:

— Бедняжка Спарки, его поймал большой плохой футбольный тренер.

Он поднимает лапу и издает мяуканье “Помоги мне”.

— Он не уродлив; он восхитительный — Донской особого происхождения, — говорит она, акцент исчез, ее тон ровный. — Они ласковые, умные и заботливые. Это собаки кошачьего мира.

— Он поцарапал меня. — Я показываю ей засохшую кровь на моем предплечье.

— Должны ли мы вызвать ускорителей для медицинской помощи?

Итак. Так и будет, да? Все в порядке. Прекрасно. Я был дерзким прошлой ночью. У меня была веская причина. Я думал, что проведу свой день рождения со Скитером и несколькими тренерами, смотрящими футбол в придорожном кафе Рэнди. Мы занимались этим около часа; затем они прервали это, и мы поехали обратно в дом, полный людей. Потом появилась Дженни — сюрприз — увидела девушек в бассейне со мной, и у нее случился срыв. Двадцатидвухлетняя модель, она оттолкнула одиночество в Нью-Йорке, как это сделали немногие женщины. Когда я переехал сюда, я сказал ей, что для меня невозможны большие расстояния, но потом она заявила, что влюблена, и начала появляться в Блу Белл.

После того, как я вышел из бассейна, я отвел Дженни в свой офис, где она объявила, что бросает меня, чтобы встречаться с парнем с Уолл-стрит. Я пожелал ей удачи; затем она поднялась наверх, нашла платье, которое оставила, и выбежала.

Я только что оправился от этого эпизода, когда на моей кухне появилась Нова. Я предположил, что она была еще одной кандидаткой на будущую миссис Смит.

— Спасибо за заботу. Я буду жить. — Я засовываю руки в карманы своих шорт Nike, затем передумываю и оттягиваю воротник рубашки. Все еще нервничая, я натягиваю кепку пониже на голову и отвожу от нее взгляд, показывая ей свой профиль без шрамов. Это вошло в привычку — не то чтобы я тщеславен, но я знаю, что они уродливы.

— Твоя собака-кошка была на моем заднем дворе, — коротко говорю я. — Тебе следует получше присматривать за Спарки.

— В задней части дома есть старая собачья дверь. Должно быть, он выскользнул до того, как я встала.

Она ставит мусорное ведро, и Спарки выпрыгивает, проходит через открытую дверь, а затем запрыгивает на спинку стула в одном из передних окон. Он смотрит на нас самодовольным взглядом.

— Без волос он очень выразителен, — бормочет она. — Я люблю этого маленького придурка. Интересно, пошел ли он к тебе, чтобы пописать. Возвращайся к себе домой. Так тебе и надо.

Я хмурюсь.

— Я думаю, что прошлой ночью мы начали не с той ноги.

— Хм, это было до этого.

Я раздражаюсь.

— Ты не фанатка Питонов, да?

На ее лице появляется нерешительное выражение.

Правильно. Лоис упомянул, что она встречалась с Зейном Уильямсом, нынешним квотербеком Питонов, соперничающая команда. Я играл с ним и победил его. Он не дотягивает до моего уровня. Или каким был мой калибр раньше.

— Ты знаменит, — размышляет она. — Я не могу понять, как ты сюда попал. Я знаю, что в клубе бустеров есть частный самолет и куча денег, и у нас было несколько отличных тренеров, но… ты?

— Друг учился в колледже с нынешним директором. Он предложил, и мне нравится техасский футбол.

Фанаты преданы, я обожаю детей, и у меня не было никаких других предложений. И… мне нужно было начать все с чистого листа. Новый фокус. Подальше от всего, что я испортил.

Я переминаюсь с ноги на ногу, мои глаза снова скользят по ней, задерживаясь на этих розовых губах, нижней более полной, верхней — с глубоким V-образным вырезом — это такой рот, который мужчина хочет раздавить.

Я хмурюсь еще сильнее. Что-то…

Мое периферийное зрение замечает Мустанг Мелинды, выезжающий на главную улицу, которая ведет к нашей бухте. Ругаясь себе под нос, я ныряю за камень, который окружает крыльцо Новы.

Она качает головой.

— Ты должен смотреть в лицо своим проблемам, а не убегать от них. Неужели это еще одна из твоих проблем в общении с женщинами?

— У меня нет проблем, — рычу я. Я просто не хочу видеть Мелинду. Прошлой ночью она висела на мне как приклеенная, даже настаивала на том, чтобы остаться и убрать беспорядок на вечеринке, не уходя до полуночи. У моей двери был неловкий момент, когда она обняла меня, а затем подняла лицо для поцелуя.

Мне так жаль Дженни, Ронан. Я здесь, если я тебе понадоблюсь.

Нова делает медленный глоток своего кофе.

— Я предсказываю помолвку к Рождеству, а затем весной — свадьба. Ваш фарфор будет классического белого цвета, а кастрюли и сковородки — из нержавеющей стали.

— Никто не женится. Где она сейчас? — Говорю я, когда моя нога начинает болеть от моего согнутого положение.

— Она поворачивает на нашу улицу. У нее опущен верх, вокруг волос повязан шарф, и большие солнцезащитные очки. Ты видел ее брючный костюм прошлой ночью? Божественно.

От меня исходит раздраженный шум.

— Я не заметил.

И все же… Я заметил Нову в ее рубашке Джонни. Я видел изгибы под ее джоггерами, тонкие черты ее лица, томную манеру, с которой она двигалась. В тот момент, когда она обернулась на кухне… я напрягся.

— Я слышу, как Бритни Спирс играет в машине. Да. — Она переворачивает свое боа, затем поет несколько тактов