Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений

— И в мыслях не было. — Константин посмотрел на нее без той ироничной улыбки, которая бесила ее утром. Да и без всякого намека на флирт. — В номере я не могу подумать по ряду причин. А здесь — больше нет свободных столиков и мест.

Он говорил отстраненно, почти не вникая в суть. Похоже, снова размышляя о чем-то ином. Карина едва не рассмеялась — его счастье, что ни он, ни она — не заинтересованы. Подобного пренебрежения к собственной персоне соискателю на покровителя она бы в жизни не простила.

Оглянувшись, Карина заметила, что в баре, действительно, не было ни свободных столов, ни мест у стойки. Впрочем, это Соболева не оправдывало.

— Этот столик тоже занят. — Заметила она, пока он заказывал подошедшему официанту коньяк.

— Ничего. — Отмахнулся Константин, поджигая сигарету. — Ты мне не мешаешь.

Она удивленно приподняла брови.

— Ты не думал, что можешь помешать мне?

— Чем? — Искренне удивился Соболев и даже на минуту действительно посмотрел на нее, а не вскользь.

— Своим присутствием. — Прозрачно намекнула Карина.

— Я умею молчать не хуже тебя. — Хмыкнул Соболев. — Да и, вообще, просто хочу подумать. Но если у тебя какие-то проблемы с этим, пожалуйста, — он махнул рукой, словно отпуская ее. — Я тебя не держу.

Карина прикрыла глаза на секунду, не зная, то ли рассмеяться, то ли дать ему гневный отпор. Вроде и жила среди этих мужчин двадцать лет, а до сих пор иногда искренне умилялась их непосредственности и самомнению.

Но потом ей стало безразлично. Какая, действительно, разница, если он не будет ее трогать? То, что молчать Соболев умел, она, и правда вчера убедилась. Так что, если только ему не придет в голову снова пытаться снять на ней свое раздражение — пусть сидит. Выгнать она его не сможет, Константин явно демонстрировал, что обосновался за ее столом надолго. А если что — помешать уйти Карине никто бы не смог. И это ничуть не скажется на ее самоуважении и гордости.

Так что она просто хмыкнула и вернулась к своим фисташкам.

Он, и правда, ее не отвлекал. Только пару раз Карина поворачивалась в сторону Соболева. Когда тот зачем-то попросил у официанта коробок спичек, хотя его зажигалка лежала на столе. И когда у Константина тихо завибрировал телефон.

Карина не прислушивалась. Да и не к чему было, Соболев снова только слушал. Хотя и не удержалась, пару минут удивленно следила за тем, как он после этого звонка раскладывает на деревянной поверхности стола спички, вертя их то так, то эдак. Ей это что-то напоминало, вот только что — не могла вспомнить. Да и не верилось, будто Соболев играет, как малый ребенок, складывая фигурки из палочек.

— Штирлиц. С детства дурная привычка осталась. — Видимо, заметив ее интерес и недоумение, мимоходом бросил Константин, и вернулся к своему странному занятию.

А Карина только через минуту осмысливания вспомнила, что именно так делал герой знаменитого советского фильма, когда размышлял. И легко покачала головой, искренне недоумевая, как при всей своей силе и влиянии, при характере, который позволял им столько добиться — многие мужчины оставались детьми, до сих пор играющими в шпионов, супергероев и сыщиков? И, самое странное, что им это сходило с рук.

Ни одна женщина в этом окружении не смогла бы позволить себе подобное сумасбродство. Слишком дорого пришлось бы за такие глупости платить.

А, вообще, странный это был вечер. Вроде бы как-то сильно напоминал прошлый, только без всех неприятностей, которые сыпались на Карину вчера. Они точно так же молча сидели в компании друг друга, не мешая думать каждому о своем. Соболев так же курил, только меньше. И совсем не пил из своего бокала. Только и делал, что передвигал спички, видимо, размышляя о чем-то.

И даже ушли, можно сказать, так же, как и вчера — вместе. Константин просто поднялся следом за ней, когда Карина решила, что пора возвращаться в свой номер. Хоть и не произнесли ни слова: ни расплачиваясь за нетронутый коньяк и вино, каждый сам, ни поднимаясь после в лифте.

И в тоже время, совсем другой вечер. И молчали они — иначе. Только вот как — Карина пока не смогла понять.

Закрыв за собой дверь номера, она решила, что ей, действительно, надо отсюда уезжать. И не только в Шамалко причина. Карина знала много мужчин. Немало из них она узнала достаточно близко. У нее были и «рабочие отношения» и «романы» для собственного удовольствия, когда те, кого она выбирала — ей нравились. Эти мужчины были приятны ей физически, они вызывали отклик в ее теле. Добился этого и Константин. С теми мужчинами, как и с ним сегодня утром, ей было весело и интересно флиртовать и играть, это забавляло и развлекало.

Но не с одним еще мужчиной ей не было комфортно и спокойно молчать.

Обычно молчание вокруг Карины было наполнено болью и страхом. Даже тогда, когда она была одна. И не стоило забывать о дорогих уроках, преподнесенных жизнью.

Вернувшись в номер, Константин несколько удивленно посмотрел на Никольского. Тот звонил ему с час назад, пока Костя был в баре, чтобы сообщить, что Лихуцкого пока обнаружить не удалось, но они продолжают. И что, спрашивается, он делал тогда здесь на диване? Приподняв бровь, он молча прошел мимо и достал коньяк из мини-бара. Почему-то там, внизу, алкоголя так и не захотелось. Мысли будоражили мозг, и он даже не вспомнил о заказанном бокале. А теперь — появилось желание выпить.

— Ребята продолжают искать. — Начал отчитываться Борис, верно поняв жест. — Алексей позвонил кому-то, да и я пару звонков знакомым сделал. Найдем. Никуда не денется. Плохо только, что территория не наша. Быстрее дело бы шло.

Костя кивнул и отошел к прежнему месту у окна, медленно отпив коньяка.

— Костя, ты зачем на парня наорал? Он же здесь для твоей безопасности.

Никольский поднялся и подошел, видимо, собираясь вправлять ему мозги по поводу отношения к собственной безопасности.

— Борис. — Константин не обернулся. — Сними себе номер. И этим. — Он неопределенно махнул рукой, имея в виду остальных парней. — И прекрати этот балаган. Не буду я таскаться с охраной за спиной.

Никольский одарил его выразительным взглядом, ясно говорящим, что он считает поведение начальника глупым. Но спорить не стал. Видно, как и сам Костя, устал за этот день, полный непонятных событий и суматохи. И пошел к выходу, крикнув своим ребятам и Шлепко, чтобы выдвигались следом.

Наконец-то. Он останется один в тишине. Может и не придумает ничего нового, о чем еще не думал бы сегодня, но хоть отдохнет от этих всех.

Мысли переключились на последнюю пару часов.

— Борь. — Окликнул он Никольского, который уже почти вышел в коридор.

Тот обернулся и ступил назад в номер, прикрыв двери.

— Узнай мне все о Карине. — Распорядился Константин, отпив еще коньяка.

Пару секунд за спиной висела тишина.

— О какой Карине? — Наконец, поняв, что он продолжать не собирается, уточнил Никольский. — Ты мне хоть фамилию скажи?

— Это твоя задача, узнавать информацию. — Хмыкнул Константин в ответ. — Вот ты мне фамилию моей соседки и скажешь. Вместе со всеми остальными подробностями.

— Ладно. Понял. — Устало вздохнул Никольский, и снова приоткрыл дверь. — Это срочно? Или можно отложить до завтра? Я вторые сутки не сплю, устал, как собака.

— Не горит. — Костя передернул плечом. — До завтра подожду.

Никольский кивнул и, наконец-то, ушел, уведя всех своих помощников. А Константин долго стоял у окна, раздумывая над тем, куда теперь делся Виталий, и не постигла ли его та же судьба, что и Можайского? Ему категорически не нравилось, что кто-то шел быстрее, опережая Константина на шаг, минимум.

Карина сжалась в комочек под одеялом, стремясь исчезнуть, спрятаться. Затаила дыхание, стараясь даже не дышать. Только сердце — предатель, так стучало, что барабанной дробью грохотало в ушах, да и в комнате, наверное. Так нельзя. Нельзя. Ее услышат. Найдут…

Она зажмурилась от ужаса.

И тут же распахнула глаза, окончательно избавившись от сна. Осмотрелась, понимая, что она в гостинице. Совершенно одна. Резко села в кровати. Глубоко вздохнула, прижала голову к коленям, пытаясь стряхнуть с себя липкие и влажные остатки старого кошмара.

В дверь постучали. Вежливо и аккуратно. Судя по всему, не в первый раз. Потому она и проснулась, наверное.

Карина глянула на часы: шесть пятьдесят утра.

Соболев? Опять?

В этот раз она его и на порог не пустит. Вызовет охрану отеля.

Решительно спрыгнув с постели, она подхватила халат и, запахивая тот на ходу, пошла к дверям.

— Слушай, если тебе не спится, дай хоть людям… — Не успев открыть те толком, возмущенно заметила Карина.

Но тут же умолкла на полуслове, удивленно уставившись на официанта. Парень стоял у ее дверей со столиком, на котором, с весьма заманчивым видом стояли круасаны и свежий, горячий, ароматный кофе, сервированные на подносе. В центре подноса возвышалась изящная и аккуратная вазочка с одним цветком орхидеи.

Хоть не банальная роза.

Официант растерянно моргнул и попытался ослабить воротничок формы. Судя по всему, она его немного ошарашила таким приемом. А может и внешним видом, решила Карина, наблюдая, как глаза мужчины уставились в район ее груди. Он трижды прокашлялся, прежде чем попытаться что-то объяснить.

Но Карина уже не нуждалась в объяснениях.

Переведя глаза дальше, привлеченная тихим смехом, она увидела на пороге соседнего номера Соболева, искренне наслаждающегося устроенным шоу. Он расслабленно и вольготно облокотился о двери, наблюдая за ней, пока сам пил кофе. Рядом с ним стоял незнакомый ей мужчина, похоже, только подошедший. Он, с таким же непониманием, как и сама Карина, кажется, наблюдал происходящее.

Заметив, что она посмотрела на него, Соболев отсалютовал Карине чашкой с кофе, которую держал в руках.

— Решил вернуть тебе долг так, раз ты не берешь деньгами. — С лукавым смешком объяснил Константин, видя ее явное недоумение. — Завтрак за завтрак.

И пока Карина пыталась что-то придумать в ответ, не начав смеяться, Константин, что-то тихо проговорив, пропустил второго мужчину в свой номер. После чего, подмигнув ей напоследок, и сам скрылся за дверью.

А она, забрав поднос и отпустив все еще пялящегося на ее грудь официанта, закрыла дверь и позволила себе искренне рассмеяться. Не так уж часто ее утра начинались настолько забавно и весело.