Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений

Глава 17

День был просто замечательный. Правда, на улицу она так и не вышла, только на крыльце постояла, и все равно — погода радовала. Очень тихий, морозный и солнечный день. Впору прогуляться босиком, только Карина сейчас не хотела. Снег ровный и гладкий, и чистый-чистый. У подъезда многоэтажного дома такого в жизни не найдешь. Там соседские и дворовые собаки, вечно протекающие шланги старых «жигулей» и капли бензина — быстро напоминают, что чистоты в мире, в принципе, как понятия, не существует. А здесь — на охраняемой и оберегаемой территории — можно любоваться на такое великолепие. Правда, сама она, все-таки, предпочитала многоэтажки.

Постояв на крыльце минут двадцать, совершенно замерзнув, Карина вернулась в столовую, которую, по какой-то не совсем понятной причине, сделала своим местом обитания в этом доме.

Соболев еще не возвращался. Нет, Карина не ждала его, просто, в отсутствие хозяина дома, не рисковала питаться на кухне. Валентина Васильевна, не получив наказание за вчерашнее, похоже, приняла ее нежелание вмешиваться в несуразицу чужого дома, за отсутствие хоть какого-то влияния на Константина. И теперь расслабилась, и вовсе перестала скрывать свое отвращение к Карине.

Ей же, хотелось подойти и сказать: на здоровье! Серьезно, такое отношение экономки очень забавляло. Вот ведь, есть на свете люди, свято верующие в свое совершенство и безгрешность, уверенные, что они всегда и во всем поступает правильно, а оттого — имеют право судить других. Наверное, хорошо жить с такой уверенностью.

Нет, Карина в себе не сомневалась. Отнюдь. Но и никогда не считала себя вправе осуждать других. Отношение к жизни и решения, которые Карина принимала — были только ее выбором, и многие, как она подозревала, могли бы ее осудить и заявить, что лучше уж смерть, чем торговля собой. Но то — их дело. Легко говорить со стороны. Карину давным-давно не задевали подобные суждения. Просто однажды она решила, что выше их. Выше всех этих людей, кичащихся своей правильной жизнью и ни разу не пришедших на помощь ни ей, ни тем, кто подобно самой Карине оказывались в ловушке безвыходных ситуаций. Она была сильнее их, лучше, чище, как бы парадоксально это не звучало для окружающих. А потому — никакая брезгливость и злоба, никакое осуждение не задевали, да и не могли ее задеть.

Сейчас, как и вчера, она воспользовалась кухней охранников, чтобы приготовить себе обед и заварить горячего чая. Посмеиваясь каждый раз, когда взгляд натыкался на непонятную плошку с очередной неопознанной кашей, Карина с удовольствием отламывала вилкой кусочки рыбы, которую сегодня пожарила, и медленно прожевывала, наслаждаясь вкусом. С таким же удовольствием ела салат. Она старалась получить максимум от всего, что было сейчас вокруг. Ей надо было как-то компенсировать себе это утро. Забыть. Вернуть все туда, откуда вытащили эти проклятые события на белый свет. И наполнить день мелкими, но такими необходимыми радостями и «приятностями». Даже тарелка, с ярко-синим двойным ободком и огромными солнечно-желтыми подсолнухами между этой синевой — поднимала настроение. Заметив эту тарелку у парней, Карина просто не смогла пройти мимо, а Евгений, которому и принадлежало это добро, разрешил ей ту взять. Даже предлагал подарить, но от такой щедрости Карина отказалась. Ну, куда ей ставить эту тарелку? А Фрекен Бок — не доверишь, еще и специально разобьет, чтобы «не испачкаться» или не заразиться чем-то от нее.

Рядом с тарелкой, на столе, лежала раскрытая книга. Какой-то веселый и легкий роман, который Карина, наверняка, и не вспомнит через три дня. Но сейчас тот здорово поднимал настроение. Книгу, по ее просьбе, тоже купили парни, которых грозная «дракониха» сегодня утром отправила за провизией. А Карина этим воспользовалась, попросив приобрести кое-что и для себя.

Дверь столовой хлопнула. Опять. Это уже не забавно, правда. Карина сморщила нос, отложив книгу. Вот не может не испортить обед, эта Валентина Васильевна. Уже третий раз вламывается за каким-то лешим. Проверяет, ест ли она ее кашу, что ли? Может, послать тетку, куда-нибудь, подальше? В литературно-разговорной, так сказать, форме. Поймет философ, или не поймет?

Серьезно раздумывая над такой возможностью, она обернулась. Посмотрела мгновение и опять вернулась к своей книге, так и не сказав ни слова Соболеву, который стоял в дверях столовой, слушая кого-то по телефону.

Что он делает здесь? В час дня? И как это Валентина Васильевна пропустила возвращение хозяина?

Она не знала ответы на эти вопросы. И не собиралась спрашивать. Вспомнила, как наблюдала за ним на вокзале, когда только приехала в Киев. Тогда он, помнится, тоже разговаривал по телефону. И никак с тем не расстанется. Про риск рака мозга, что ли, не слышал никогда?

Улыбнувшись, Карина перевернула страницу.

— Что читаешь?

Вопреки обыкновению, Соболев не сел напротив, а остановился около ее края стола, внимательно осматриваясь. Нахмурился отчего-то.

Карина попыталась вспомнить название книги, не смогла. Пожала плечами и, закрыв мягкий переплет, показала обложку Константину.

— Это что, у меня в доме было? — С искренним недоумением спросил Константин, рассматривая веселенькую желтую картинку с изображенной на ней парочкой, то ли людей, то ли котов, так и не разберешь сходу.

— Нет. — Карина развеселилась. — Это я попросила купить мне что-то легкое, когда твои охранники ездили за продуктами. Они и выбрали. — Успокоила она его, старательно делая вид, что утра, вообще, не было.

— Ладно. — Он кивнул, — а что вот это? — Соболев указал на плошку с кашей.

Карина несколько секунд раздумывала над тем, а стоит ли отвечать? Жаловаться и ябедничать она не хотела и не планировала. А любой ответ может прозвучать именно так. Но потом просто пожала плечами.

— Похоже, твоя экономка верит в пользу каш на обед. — Спокойно заметила она и вернулась к чтению.

— Интересная тарелка. — Заметил на это Соболев вместо ответа. — Столько вещей, которых я в своем доме еще не видел. Она из сервиза?

— Не знаю, — Карина перевернула страницу, не поднимая на него глаз. — Спроси у Евгения, он мне ее одолжил

Константин хмыкнул, взял вилку. Ее, разумеется, кто бы сомневался и, отломив себе кусок рыбы с ее тарелки, медленно прожевал.

— Обед ты, тоже, у охранников взяла? — Константин приподнял бровь.

— У них в меню значилась та же каша. — Поняв, что читать ей не дадут, Карина отложила книгу. — Пришлось приготовить и себе, и им что-то для разнообразия. В благодарность они снабдили меня посудой, потому как Валентина Васильевна не считает возможным доверять дорогую посуду «грязной и недостойной шлюхе». И, тем более, мыть ту, после меня. — Спокойно рассказала она, невозмутимо подняв глаза на Соболева. — Что-нибудь еще?

Константин отломил себе еще рыбы и кивнул.

— Вчера ты тоже готовила обед сама? — Внимательно глядя на ее лицо, спросил он ровным голосом.

— Да.

Мысленно попрощавшись с обедом, и подумав, что с ним, ей никакая диета не нужна, Карина предусмотрительно подвинула к себе чашку с чаем. Отпила. Поставила на стол, но из рук не выпустила. Дудки. Она помнила, какая судьба постигла ее кофе в отеле.

— Почему мне не сказала? — Поинтересовался он, переключившись на ее салат.

Карина фыркнула, и для надежности поднесла чай к лицу, взяв чашку обеими руками.

— Это твой дом, Соболев. И твоя экономка. Следовательно — и проблемы, твои. Мне плевать. Я готовить умею и люблю. И так — точно знаю, что мне в обед не плюнет какая-нибудь философ с завышенной самооценкой.

Дожевав последний кусок рыбы, Константин хмыкнул. Отложил вилку, бросил взгляд на чай, который Карина держала очень крепко. Улыбнулся, и вышел.

Она какое-то время смотрела ему вслед. Потом пожала плечами и вернулась к книге.

Вернулся он через пятнадцать минут. Как раз тогда, когда Карина, уже расслабившись и разнежившись одиночеством, увлеченная переплетением событий в книге, допустила непоправимую ошибку — оставила чашку с недопитым чаем без присмотра. Честно говоря, она уже решила, что он снова уехал.

«А вот и нет», Карина невесело наблюдала за тем, как родная чашка сменила хозяина.

Идти за новой порцией в пристройку к охранникам было лень, а чая Карина еще не напилась, оттого стало совсем грустно. А этот нахал спокойно отставил пустую чашку в сторону и посмотрел на Карину.

— Максиму я уже позвонил, — с улыбкой глядя на ее прищурившиеся глаза, сообщил Соболев. — Он приедет через двадцать минут с директором агентства. Отберешь, посмотришь, выберешь такую экономку, с которой тебе будет комфортно. — Распорядился он.

Карина застыла, а потом приподняла брови.

— А Валентина Васильевна?

— А Валентина Васильевна уже уехала. — Соболев повернулся, собираясь, видимо, уходить. — Сегодня, похоже, нам придется ужинать в ресторане, вряд ли ты до вечера успеешь кого-то найти, да еще, чтоб и Борис проверил. Кстати, напомнишь Максу, чтоб они обязательно прогнали по базе кандидатуру. И лучше, дважды, учитывая ситуацию.

Не совсем уверенная, что поняла его верно, Карина уловила основную мысль — кухня свободна. А значит, за новой чашкой чая не придется далеко идти. Ладно, она его почти простила за свой расхищенный обед.

— Мне не в чем идти в ресторан. — Иронично заметила она, поднявшись. — Надо было вчера предупредить. Так что я, лучше, останусь здесь.

Вопреки ее ожиданиям, Соболев не отошел. А даже развернулся на ее реплику. И они оказались стоящими друг напротив друга на расстоянии меньше шага.

Слишком близко.

Карина замерла, отчего-то, потерявшись. Отступать было нельзя. Ни один мужчина такого не любит. Стоило сказать что-то веселое, возможно, игриво погладить его по щеке или по груди, и обойти. Она уже даже подняла руку, пытаясь как можно натуральней улыбнуться.

Но Соболев ей не позволил.

Он перехватил ее ладонь до того, как Карина коснулась его щеки и, поднеся ту к своим губам, мягко коснулся запястья, где еще остались ссадины и синяки.

Была ли вибрация, прокатившаяся по ее мышцам от этого, дрожью страха — Карина не смогла бы уверенно утверждать. Она так и не сказала то, что должна была. Глаза Константина, удерживающие ее взгляд, просто не позволили ей сыграть свою роль. Он знал, насквозь видел все ее попытки закрыться от него. И от этого она ощущала себя ужасно уязвимой и слабой. Отвратительное чувство. К тому же, переплетающееся с напряженным жаром, которым ее тело всегда отзывалось на его близость.

— Можешь поехать и так. — Тихо сообщил он, осмотрев домашний костюм Карины. И все так же мягко опустил ее руку. — Чем этот наряд хуже халата? Поверь мне, никто, и слова тебе сказать не посмеет. — Соболев усмехнулся. Протянул ладонь и легким, скользящим движением погладил ее по волосам, пропустив пряди сквозь пальцы. — Только, думаю, придется обуться в этот раз. Все же, надо будет идти по морозу.

Подмигнув, он отошел так же неожиданно, как и оказался рядом.

— И, все-таки, поторопись. Я, если честно, не особо люблю ежедневно питаться в ресторане. — Бросил он уже через плечо, направившись к выходу.

Сглотнув, Карина вдохнула впервые за последние две минуты и решила уточнить.