Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений

Он знал, что сейчас это пройдет. Еще один удар сердца, и все исчезнет. Она вернет себе контроль. Но в это мгновение он просто испытывал необходимость обнимать ее. Потребность, не нуждающуюся в словах, обоснованиях или объяснениях.

— Мне надо поговорить с Борисом. — Он знал, что должен сейчас уйти. Должен оставить ее и дать ей время вернуть свою оболочку, защиту. — Позовешь, когда этот твой Фил накроет на стол.

Она не ответила. И не пошевелилась.

Легко скользнув губами по ее волосам, Костя быстро вышел из столовой, даже не попытавшись опять посмотреть в ее глаза. Если он сейчас не был уверен в том, как к этому относиться, что про нее, наверняка, можно говорить? Окликни она его, он не знал, как бы назвал ее, обернувшись. И не был уверен, что эта женщина сейчас готова услышать, как он называет ее настоящим именем.

Честно говоря, у него уже порядком замерзли пальцы. Да и лицо почти онемело от холода. Но это никак не мешало продолжать неподвижно сидеть на выбранном месте и следить за домом. Потертый, побывавший с ним не в одной переделке бинокль, не подвел и в этот раз. Хорошо, что когда-то он не пожалел денег и потратил на такие вот необходимые мелочи едва ли не весь гонорар за убийство одного криминального авторитета в столице. Все эти приспособления не раз, и не два облегчали ему и жизнь, и выполнения заданий и заказов. Но сейчас он наблюдал за домом Соболева не по чьему-то поручению. У него здесь имелся личный интерес.

Это злило его, но, как назло, никто не рисковал заказать Соболева. Никто не порывался пока убрать такую мощную фигуру с арены. Этот гад умел вертеться так, что всем оказывался куда полезней живым. Слишком многие люди были в нем заинтересованы и повязаны делами. Даже Шамалко хотел лишь иметь возможность надавить на Соболева. Заставить сотрудничать.

Падла. Живучая падла. Он всегда умел крутиться и раньше всех увидеть, где что-то цапануть. Вон, сколько отхапал. Живет в хоромах. Не подступиться к нему, не подобраться. И никто не пытается от него избавиться. Никто не видит, что Соболев должен умереть.

Только он.

Но, ничего. Еще будет время все изменить

Уж Соболеву-то, наверняка, не приходилось валяться в грязи и холоде, выслеживая объект сутками. Этот гад имел все, что только можно пожелать с рождения.

Как же его бесил этот Соболев! Всегда, с самого начала! Соболев был квинтэссенцией всего, что он ненавидел в людях. Но никто не разделял его чувств. Соболевым восхищались, с ним стремились дружить. Это было прибыльно и выгодно. Он тоже пытался проникнуть в круг его близких. Но Соболев, этот гад, словно нюхом чуял, что не все чисто, и никогда не подпускал его достаточно близко.

Но, ничего. Ничего. Он дождется. Дождется одной-единственной ошибки. Больше не надо. Одной оплошности будет достаточно. Только вот, все то время, что он следил за Соболевым, ни тот, ни его охрана не допускали таких ошибок.

И это злило. Бесило. Приводило в ярость. Заставляло срываться и самому совершать оплошности. Да. Не следовало тогда позволять своему бешенству вырваться на волю. Это было большой ошибкой. Очень большой.

Однако, похоже, что на последствия никто не обратил особого внимания. И это хорошо. То, что у всех нашелся иной объект вины. Хорошо.

Больше он так не облажается. Нет. Он будет собран и хладнокровен. Так же, как этот гад. Он дождется одной ошибки и сделает свой бросок. И этот бросок будет таким же смертельным, как нападение кобры. Таким же беспощадным и неожиданным. О, да. Совершенным.

А пока, пока он будет наблюдать. Тем более что сейчас было за чем следить.

За каким чертом Соболев притащил к себе в дом эту шлюху? Непонятно. Он специально навел о ней справки. Очень дорогая проститутка. Даже не так. Экстра-класс. Женщина для самых избранных. Специализация на пытках и жестокости. Причем, не как доминанта. А жертва суперкласса. Если верить его источнику, а тому можно было верить, то эта Карина ценилась на вес золота у людей, знающих в этом толк.

При одной мысли о том, что она умела и что позволяла с собой выделывать, у него начали зудеть кончики пальцев и заломило в паху. Сладко так. Тягуче. Он бы с удовольствием с этой девкой позабавился. Да только, столько денег тратить на шлюшку — разориться можно. Куда проще найти жертву на любой окружной дороге.

А жаль. Жаль. Наверняка, все те проститутки этой и в подметки не годятся. Иначе, не стоила бы эта Карина столько. И не дорожили бы ею такие влиятельные люди. Те, кто действительно понимают в этом толк.

Но с какого боку к ней Соболев лезет? Уж этот гад, как ни странно, никогда не любил таких забав.

Он даже заскрежетал зубами при воспоминании об этом. Падла.

Ну, ничего. Ничего. Он ему все вспомнит, и за все «спасибо» скажет. А пока — понаблюдает и, заодно, присмотрится, что же эта Карина в доме Соболева делает. Кто знает, а вдруг, и ему что-то обломится. Эту девку, наверняка, не будут пасти, как Соболева. Она не местный барон. Глядишь, надоест Соболеву, и тот отправит ее куда подальше, а он вполне найдет пару часов, чтоб как следует развлечься, до того, как она уберется под крыло своих «папочек».

Но это не основное. Главное, найти промах и нанести свой удар. Ради этого он и в снегу, и на морозе, и в грязи проваляется столько, сколько потребуется.

— Лихуцкий приехал. — Никольский сидел напротив него в кресле и лениво вертел в пальцах сигарету.

Его помощник никогда не курил, насколько знал Костя, и сейчас просто пытался чем-то занять руки, судя по всему. Борис упорно делал вид, что ничего такого не видел в столовой.

Хоть иногда любопытство все же проскальзывало во взгляде. Но Костя точно знал, что тот ничего не спросит. Они даже его нового «эконома» не обсуждали. Просто переключились на дела, словно не было ничего, что спровоцировало тот эпизод, о котором никто говорить не собирался.

— Что ему надо? — Не особо интересуясь, спросил Костя, пытаясь найти карандаш.

Потом бросил эту затею, решив, что Карина тот забрала. Кажется, он даже видел у нее на столе несколько штук. Все из стола вытащила. И зачем ей столько?

— Для надежности, чтоб точно его не достали. — Хмыкнул Борис. — Да и, говорит, что след какой-то нашел. Все ищет кого-то по старым делам. Я с ним по телефону говорил, он только час назад сошел с поезда. Завтра встречусь, все детально выясню.

Костя махнул головой, соглашаясь. Его мысли, как бы Костя не пытался сосредоточиться на делах, все еще кружились вокруг столовой и того, что он увидел.

— А что с Шамалко? Конкретней. — Спросил он, стараясь хоть как-то сосредоточиться.

— Ничего неожиданного, в общем-то. — Никольский удобней устроился в кресле. — Он пытался «наехать», чтобы добиться твоей поддержки на выборах. Помахал перед нами информацией по той сделке. Правда, что даже смешно, извинился за погром, с которым забрали флэшку. Сказал, что не давал такого распоряжения. — Боря усмехнулся. — Пообещал, что виновный понесет наказание. Мы сказали, что благодарны, конечно, за предложение, но в силу имеющихся у нас данных, никак не можем ответить согласием.

— Ты, точно, не использовал ничего из того, что Карина принесла? — Уточнил Костя.

— Точно. — Никольский не обиделся.

Соболев кивнул. О грызне, которая произошла на следующий день после их отлета между Шамалко и Картовым, он был осведомлен. Ясно, что Виктор сложил два плюс два и сразу просек, кто и когда снабдил его конкурента «секретными» данными. Но вот Картов, что странно, до сих пор, похоже, так и не понял, что и его самого, и того же Виктора, Карина сдала ему, Соболеву. Не знал об этом и Шамалко. Если он сейчас выдаст ее данные Виктору, об этом узнает и Картов. И вряд ли долго будет думать над тем, откуда у Соболева эта информация. Тем более что Карина сейчас у него. Меньше всего ему хотелось бы подставлять Карину.

— Как она это провернула, ты больше не спрашивал? — Словно читая его мысли, уточнил Борис.

— Как-то не до того было. — Костя покачал головой. — Спросим еще. И запускать сильно нельзя. Я и так не особо могу поверить, что Картов не в курсе. Но все говорит за это. — Он поднялся. — Посмотрим. Пошли, может, за ужином выясним.

Никольский улыбнулся. Но промолчал. Видно, снова вспомнил Фила. Уж очень веселой вышла улыбка.

— Будем проверять способности твоей новой прислуги? — Съехидничал Борис, следом за ним выходя из кабинета.

— Посмотрим, годится ли это чудо еще на что-то, кроме того, чтоб веселить всех моих людей. — Усмехнулся в ответ Костя.

— Парни говорили, что он обалденный повар. — Поделился Никольский, уже успевший перекинуться парой слов с охранниками, пока ждал его под кабинетом. — Так что, есть шанс, что и нам понравится.

— Да, если он только не будет перед глазами маячить. — Костя покачал головой. — Вряд ли я хоть кусок проглочу, если буду вынужден сдерживаться, пытаясь не рассмеяться.

— Это точно. — Хохотнул Борис.

Они уже подошли к столовой, так и перекидываясь впечатлениями от нового эконома, когда до них донесся высокий и эмоциональный, но явно мужской голос:

— Боже. Боже! И как ты только с ним в комнате оставаться не боишься, солнышко? У меня аж по спине дрожь пошла, когда он на меня смотрел. Брр. Ну и глаза. Лед! — Довольно визгливый голос был полон неподдельного страха и, похоже, кокетливости. — И внутри все сжалось. До сих пор сердце колотится. Смотри, пальцы, и те — дрожат! Ты что, ты что. Ужас просто!

Голос немного заглушался перезвоном тарелок.

— Не преувеличивай, Фил. — Карина, напротив, отвечала чересчур спокойно и сдержанно. — Не такой он и страшный. Соболев был больше поражен твоим видом, чем ты испугался его.

— Ой, да. Хорош я, правда? — Теперь в голосе эконома слышалась самодовольная гордость. — Хочешь, и тебе цвет оживим. Я нашел тут очень умелого мальчика. Конфетку сделаем. А то, уж больно мрачно. Нет, не подумай, ты — красотка, просто. Это и за сто километров увидишь. Но немного веселья твоим глазкам и личику не помешало бы. А мальчик — очень хорош. Конфетку из тебя сделает, гарантирую. Шоколадку, просто. Он стиль чувствует. В Америке учился. Я ему говорю: «зачем же сюда вернулся, Стасик? Там бы уже свою школу открыл». А он мне: «а ты зачем?». Вот я и замолк. И правда, зачем? А ведь тянет сюда. Вырос здесь, все-таки. — Эконом вздохнул. — Да, ты что, ты что, ностальгия — сильная вещь, я тебе говорю. Проверено.

Ответ Карины не был слышен, то ли она промолчала, то ли говорила тихо.

Никольский, вместе с ним замерший в коридоре, откровенно смеялся, хоть и беззвучно. Да и Соболеву было весело.

— Экий, ты, грозный, оказывается. — Шепотом заметил Борис. — Вон, как испугал, бедного мальчика. До дрожи в коленках.

— Не ржи. А то голодным домой поедешь. — С усмешкой отмахнулся Костя, стараясь прислушаться к диалогу, долетающему из приоткрытых дверей.

Как ни странно, но Карина, кажется, держалась с этим Филом немного свободней, чем со всеми другим. Она охотно поддерживала разговор и даже посмеивалась.

— Похоже, Карина себе подружку нашла. — Вновь читая его мысли, сквозь смех заметил Борис. — Держись, скоро эти «девочки» тебе кости начнут перемывать. — Предупредил он.

Как в воду глядел, кстати. Не прошло и пары секунд, как до них вновь донесся высокий и эмоциональный голос эконома.