Я с тебя худею

— Это клишированный прием, во всех фильмах или книгах во время финальной драки антагонист раскрывает свои мотивы, чтобы зритель или читатель понял их. Но в жизни так не бывает.

Леша явно не понимает, о чем я.

— Ну, ты станешь пояснять за что бьешь перед ударом?

— Возможно… — улыбается он, — для особо одаренных могу после удара еще раз объяснить.

— Но не в разгаре кровопролитной битвы, так же?

— Что ты предлагаешь?

— Убрать слова Мастера Вселенной из сцены битвы.

— А как читатель поймет, что он не хотел замораживать Олимпику? И что он хотел ее спасти?

Я раздумываю, отпиваю чай и показываю «класс».

— Хэй, малая, будешь чай? — окликает Соколов мою сестру. У них с Милашем идиллия: лежат в обнимку на диване и смотрят мультики. Видела бы мама.

— Нет, спасибо, — отрешенно отвечает она, не отрываясь от экрана.

Леша садится есть, с аппетитом поглощает мясо. Я немного завидую ему, даже слюнки текут. И мясо пахнет обалденно. Он замечает мой плотоядный взгляд и протягивает вторую вилку, предлагая взять кусочек из его тарелки. Я мотаю головой.

— Не возьмешь сама, я сам затолкаю это в твой рот, — спокойно говорит он и смотрит на меня, а потом с лукавой улыбкой замечает. — Как классно прозвучало, правда?

Я кошусь на Ульяну, моля бога, чтобы она не подслушивала за нами. Но сестра слишком увлечена стремительно развивающимися событиями в «Леди Баг и Суперкот». Да еще и собака размером большем, чем она сама, лежит рядом и балдеет от почесывания за ушком.

— Вот что надо сделать, — деловито говорю я, краду с тарелки самый маленький кусочек мяса и отхожу на безопасное расстояние от парня, — пусть они дадут бой, и Мастер Вселенной проиграет. В моменте, когда Октопус и Арсиан будут забирать ледяное изваяние Олимпики, пусть кто-то заметит в лаборатории Мастера целую кучу книг и древних манускриптов, по которым поймут, что он изучал, как вернуть к жизни замороженное тело. Пусть это поразит их и уходя с планеты они будут смотреть на злодея, который останется совсем один и кто-то просто вслух выскажется о том, что он пытался помочь. Вскользь, не придавая особого значения. Но читатель поймет абсолютно все, что ты хотел сказать. Это называется «крошки Гензель и Гретель».

— Это просто отличный ход! — говорит Соколов, после минуты раздумий над моим предложением. Он нечаянно роняет на себя кусочек помидора, и он катится по белой футболке, оставляя красное маслянистое пятно. — Черт, только не Levi’s!

Леша хватается за края футболки и одним грациозным движением стягивает ее через голову. Я открываю рот от вида его безупречного, шикарного тела, бесстыдно смотрю и не могу оторвать глаз. А чего я еще ожидала от лучшего фитнес-инструктора в городе?

Меня поражает не то, что он шикарно выглядит, а то, что я никогда раньше не обращала на это внимания.

Соколов расхаживает по квартире в поисках чистой футболки минуту, может больше, а мне кажется — целую вечность.

— Ты закончила? — надевая футболку, он подходит ко мне и с насмешкой смотрит на меня.

Я громко глотаю и боюсь даже представить, как выгляжу со стороны. Поймана с поличным. Каюсь.

— Чай, говорю, допила? — уточняет он, но по хитрой морде вижу, что он имел в виду вовсе не чай. Видел, как я на него пялилась, гад!

— Д-да, спасибо…

Как же глупо и неловко получилось.

— Кто ты и куда дела Ермакову? — звучит его голос рядом с моим лицом.

Я поднимаю глаза и смотрю на его сияющую физиономию с недоумением. Он поясняет с улыбкой.

— Я думал, что ты запустишь в меня чем-нибудь тяжелым, когда намекнул на порно-киношку. А когда пригрозил затолкать тебе в рот кусок мяса, обычная Олеся, которую я знаю много лет, проткнула бы мне глаз этой самой вилкой…

Он коснулся моей щеки кончиками пальцев и сразу же отдернул руку, словно обжегся.

— Что с тобой, Ермакова? — в его глазах мелькнула тень тревоги. — О чем ты хотела поговорить? Ты собираешься рассказывать или мы весь вечер будем ходить вокруг да около?