Влюбись в меня, Воробышек!

Глава 13

Еще день назад я и представить не могла, что задам подобный вопрос незнакомому парню. Взрослому, привлекательному, и точно не страдающему от нехватки женского внимания или уверенности в себе. Но тем интереснее будет услышать ответ. Потому что он скажет правду. А если нет – я это сразу пойму.

Так способен ли любить не благородный принц с чистыми помыслами, а разбойник, пренебрегающий правилами? Что чувствует его сердце? Даже сейчас, когда я серьезно смотрю на Воробышка, он играет со мной, лениво щурясь, как кот с мышью, которая хочет знать слишком много.

Так неужели его сердце никогда не замирало от звука имени, если не этой Альбины, то другой девчонки?.. Сейчас со стороны я наверняка кажусь ему предсказуемой Ромашкой – наивной и простой. Иначе откуда это глупое прозвище? Но какая разница, что он думает обо мне лично, если мы больше никогда не встретимся? Гораздо важнее этого – сегодняшний день и тезис Брони Костерковой – красивые парни бессердечны и не способны на сильные чувства.

– Конечно, любил, – ответил Данил на мой вопрос так же легко, как если бы я спросила его: спал ли он когда-нибудь на животе? – И сейчас люблю. У меня большая семья – мать, сестра, брат, племянники. Не представляю себе жизни без них.

Видимо, на моем лице отразилось разочарование, потому что он продолжил сам:

– Но если ты говоришь о той любви, о которой пишут в романтических книгах – всей этой сладкой патоке, завернутой в этикетку серьезных отношений, типа «Он был верен ей и любил до последнего вздоха», – то, нет. У меня другие задачи и цели в жизни, чтобы забивать голову подобной ерундой. Альбина отлично это понимает и не создает лишних проблем. И, уж если мы говорим начистоту… – ухмыльнулся Воробышек, – то не она одна.

М-да уж, куда честнее. Но разве я иного ожидала от своего гостя?

– Понятно… – протянула разочарованно и закончила, понимая, что в полной мере получила ответ на свой вопрос: – Верю.

Мы продолжали смотреть друг на друга, не пряча взгляды. Странно, но тишина не звенела между нами напряженной тетивой, как бывает между чужими людьми, оказавшимися вдруг в одной комнате. Она мягко выжидала, не торопя разговор, и парень заметил первым, указав подбородком на книжный шкаф, заполненный книгами:

– Жизнь гораздо проще устроена и чувства в ней не главное. А ты читаешь слишком много романов.

– Да. А разве это запрещено?

– Или хитро́ водишь меня за нос.

– В смысле?

Ну вот, и Воробышек стал серьезным. Прочесал костяшками пальцев по своей щеке, словно пробуя, хорошо ли ее выбрил.

А может, до сих пор поверить не может, что оказался здесь, со мной, а не со своей подругой-брюнеткой.

– Мне не дает покоя один вопрос, девочка, – задумчиво произнес.

– Почему ты меня так называешь?

– Потому что ты совсем зеленая. Краску, конечно, отмыла, но я был уверен, что старше. Расскажи мне о сегодняшнем протесте на площади. Хочу решить для себя один ребус и забыть.

Это прозвучало неожиданно. Наша с девчонками акция прошла не очень удачно и всем только предстояло разобраться с ее последствиями, но правила игры с Воробышком обнуляли любые признания уже завтра – ведь так?.. А на замечание о возрасте решила не реагировать. Данил был, конечно, старше тех парней, с кем я училась – это хорошо показал его разговор с моим отцом, но все же не на столько, чтобы строить из себя замшелого старца.

Я подобралась, раздумывая, но осторожно спросила:

– Что именно ты хочешь знать?

– Какого лешего ты там делала? Раздеться на улице при температуре плюс пять и прыгать голышом перед толпой зевак – не каждой девчонке придет в голову. И та разукрашенная фурия, которая запрыгнула в мою машину, не вяжется с девчонкой, которая сейчас стоит передо мной. Так где же ты настоящая, Ромашка? Вот мой вопрос. Твои родители вообще в курсе, какую ты жизнь ведешь за пределами их дома? Или ты только прикидываешься… цветочком!

И так он это сказал «цветочком», словно обвинил меня во всех смертных грехах сразу. Вот прямо за руку поймал!

Конечно, я возмутилась. Правда шепотом – чтобы никто из домашних не услышал!

– Что?! Я не прикидываюсь!

– Ну да, так я и поверил, – съехидничал Воробышек и вернул улыбочку на губы. Да он сам – лис настоящий! – А кто тогда в моем доме полы вымыл за то, чтобы я ее у парка не «забыл»? И, кстати, это я еще машину не смотрел – наверняка ты и там успела наследить краской!

– Ты не понимаешь! – я ахнула. – Такие, как ты, никогда не понимают! А может… может, я там была, потому что хотела поддержать человека! Которому, между прочим, было плохо и больно!

– Какого еще человека? – Воробышек в сомнении дернул бровью. – Что-то я там ни одного болезного не заметил. Все драпали от полиции будь здоров! Только пятки сверкали.

– А такого! Самого обыкновенного!.. – я смерила парня оскорбленным взглядом, прижимая к груди кружку. – И вообще, что с тобой рассуждать? Это тебе природа дала все, да еще с лихвой – а другим, нет!

Данил тоже открыто оценил мой внешний вид. Скользнул невыразительным взглядом по груди, голым коленям и щиколоткам. Вернул на лицо.

– Ну, тебя она, допустим, тоже вниманием не обделила.

– Осторожно, не то проиграешь, – с укором предупредила. – Хорошо, что это не было твоим ответом на мой вопрос, иначе бы я не поверила. Я – обычная, но не об этом сейчас!

– Так говори внятнее, Ромашка. Или я решу, что ты не хочешь отвечать и для тебя привычное дело бегать голышом по улицам и выставлять свою грудь и задницу напоказ!

Я застыла, чувствуя, что жар на щеках уже не горит, а прямо-таки пляшет языками пламени. Странное дело, мы говорили шепотом, но при этом обращаясь друг к другу с вызовом.

– Я не выставляла! С ума сошел?!

– Да ладно?! А за какое место я тогда тебя в машину впихнул, а, дочь Евы? И что ты всё время прикрывала курткой? Между прочим, моей курткой!

На это ответить оказалось нечего.

– Хорошо, выставляла. Но не для того, о чем ты подумал! И я прикрывалась плакатом на площади. И вообще, там была моя одежда. Я только-только успела ее снять, когда какие-то идиоты стали к нам приставать и раздались свистки, понятно?!

Понятно ему не было. Да и с чего вдруг? Я ведь ни о чем еще не рассказала. Только обвинить успела в черствости и покраснеть окончательно.

– Рита? – голос Воробышка прозвучал с участливой ленцой – вдруг спокойнее и вкрадчивее. – Так ты ответишь? Или мне можно озвучить свое желание?

Я не хотела проигрывать, но не в этом дело. В конце концов, бутерброды – сущая ерунда, и нам обоим это известно. Мне хотелось проговорить, раз уж начала. Раз уж он захотел узнать!

– Я не прикидываюсь. В этой комнате я настоящая – это сложно скрыть, когда ты здесь и можешь видеть, чем я живу. Вот только уверена, что тебе все равно… Даня. И нет, родителям ничего не известно о моем сегодняшнем поступке. Я решилась на это в надежде, что они никогда не узнают и только потому, что одна хорошая девушка, которую высмеяли парни за ее внешность, решила наглотаться таблеток и чуть не умерла. Эта девушка – замечательный человек, лучше многих, кого я знаю, вот только кто в наше время ценит душевные качества, правда? Если этими качествами не наделена длинноногая красотка.

Скорее всего, я продолжала смотреть на парня с вызовом, потому что он вдруг с удивлением спросил:

– Ты у меня спрашиваешь, Ромашка?

Вряд ли это было по-настоящему так и, выдержав секунду под взглядом темных глаз, я отрицательно мотнула головой.

– Нет, просто говорю. Ты ведь хотел знать. Это был наш с девочками протест в защиту тех, кого современные глупые стандарты красоты заставляют чувствовать себя несовершенным в окружающем обществе. Наше обнажение должно было помочь громче об этом сказать – донести людям. О том, что все мы разные, и понятие красоты часто возведено в лживую степень. А те, кто этого не понимает – моральные неандертальцы.

– Ну и как, вышло донести?

– Не вышло. Все слишком быстро закончилось, но мы хотя бы попробовали. А это больше, чем ничего. Я, наверное, кажусь тебе смешной?

Синеглазый наблюдал за мной и просто ответил:

– Нет, не кажешься.

Выдержать последующую за его ответом паузу оказалось непросто.

– Почему ты не ушел, Даня? – тише спросила. – Может, теперь скажешь. Главное, честно, помнишь? – вернула ему его слова. Игра продолжалась, и мы оба не спешили ее заканчивать.

– Из-за тебя. Я получил не все ответы на вопросы.

– И что же еще ты хочешь знать?

– Конкретно сейчас – многое, а что будет завтра – не знаю.

Я тоже не знала, что будет с ним завтра, а вот себя уже смогла удивить – я никогда и ни с кем не была такой смелой. Воробышек должен был меня отпугнуть своей свободой и силой – в нем не было ничего от того образа скромного, чуткого парня, который я себе придумала. А вместо этого притягивал. Я должна была уйти, но все еще оставалась с ним, скорее ощущая, чем понимая, что он не отпускает.

– Ты сказала не всю правду, а только часть правды, ведь так, Ромашка? Я хорошо знаю девчонок. Тебя привело на площадь что-то личное. То, о чем не говорят, но не забывают. Так что же это было? Или, скорее, кто?.. Думаю, дело в парне, и на этот раз в настоящем, верно?

Я изумленно смотрела на синеглазого. Что он мог знать обо мне – ничего, мы познакомились лишь сегодня. И все-таки видел гораздо больше того, что я собиралась кому-нибудь и когда-нибудь открыть.

– Верно.

– И чем тебе насолил этот кусок надменного идиота?.. Прости, но только в такого могла влюбиться девчонка, живущая в этой комнате. Бросил или посмеялся, как над твоей знакомой?

– Нет, – я едва заметно мотнула головой и проговорила: – ни то и ни другое.

– Тогда что же?

Неотрывно глядя на Воробышка, я растерянно повела плечами, не веря, что действительно собираюсь признаться:

– Только сказал, что я холодная, деревянная и… и неживая. Он… он был одним из тех, кто посмеялся над той девушкой, Броней.

Я ждала, что парень сочувственно кивнет головой. Или, может, скажет какую-нибудь ерунду. Пора было заканчивать с этой глупой игрой в правду и забираться в личный кокон, который есть у каждого человека. Но вместо слов, Воробышек вдруг оторвал бедра от стола и встал. Глядя в глаза, протянул руку и легко коснулся моей ладони.

Это произошло так неожиданно, что я вздрогнула, охнула, и чуть не пролила недопитое молоко, но он отобрал кружку из моих пальцев и поставил на стол. Сказал запросто – так же прямо, как говорил до этого:

– Ну, насчет неживой – это он соврал. Уверен, и насчет остального – тоже.

Данил подошел ближе и опустил ладонь на мою талию. Спросил, склоняя голову к лицу:

– Хочешь, докажу?

Его бедра коснулись моих, щеку обдало горячим дыханием, и я ощутила, как волна жара, чувственная и опасная, совершенно незнакомая мне, поднялась из непонятных глубин и сдавила легкие. Пригвоздила меня словно к стене.

– Я… э-э…

– Ответь мне на последний вопрос, Ромашка. И на этот раз правду. Так я тебе на самом деле не нравлюсь?

Пальцы парня неспеша поднялись по плечу и забрались под мои волосы. Почти невесомо погладили шею. Нос коснулся виска, и моё сердце застучало, как сумасшедшее.