Влюбись в меня, Воробышек!

Глава 25

Рита

Чужой дом, незнакомая комната, и мы – вновь вдвоем.

Воробышек стоит близко, его дыхание уже касается моих губ, и я опускаю ресницы, желая ощутить их прикосновение, как можно острее. Они у него горячие и мягкие, бесстыже-нежные, такие же смелые, как руки… и, нет, я ничего не забыла. Я просто старалась себе соврать.

Он целует меня. Тихо повторив мое имя, обхватывает мои губы своими, раскрывает их языком и… то, что я чувствую в этот момент, мгновенно опаляет мое тело желанием и проникает под кожу. Его тепло и запах. Его слова. Его теплая и сильная грудь у моей.

Он снимает ладони с моих плеч и ведет по голым рукам. Спускает до запястий… ниже… и встретившись с моими ладонями, переплетает наши пальцы – свои горячие, с моими холодными, продолжая поцелуй. Сейчас он не страстный, и не игривый, он словно необходимость, от которой невозможно отказаться… И, да, для меня тоже. Иначе я бы его остановила.

Так чего же я хочу? Чтобы он забыл меня, или не отпускал, вот как сейчас? Рассказать всем правду, или дать себе обмануться? Выкинуть из памяти слова Данила о своих целях и отношениях с девушками и быть с ним, пока однажды всё закончится, и его равнодушная улыбка не разобьет мне сердце?

Невеста.… Думаю, Данил действительно не хотел сделать больно моей семье. Со стороны этот красивый парень запросто мог казаться невежливым и даже грубым в своей прямоте, но я-то знала, что он совсем не циничен. Даже напротив – если захочет, то может быть очень внимательным. И он не посмеялся над тем моим глупым спичем в парке, хотя в тот день я выглядела не наилучшим образом и наговорила много лишнего…

Воробышек дает мне вздохнуть, целует линию скул и спускает губы на мою шею. Прижимает наши руки к моим бедрам и ведет их вверх, задирая платье… прижимаясь ко мне теснее. Мне нравится чувствовать его силу вокруг себя и успокаиваться в его руках, это так знакомо.

Но… неправильно. Всё неправильно. Как тот обман, в который мы оба угодили.

– Даня, нет… Пожалуйста! Я не хочу, – прошу, пока новый поцелуй не захватил нас, и я не забылась окончательно. – Мы не должны, слышишь?

Не сразу, но он отпускает меня. Оторвав губы от шеи, еще несколько секунд опаляет кожу горячим дыханием и только потом поднимает голову и проводит ладонью по лицу, словно заставляя себя очнуться.

– Да. Прости, – выдыхает. – Я не хотел… Не знаю, почему мне трудно удержаться, когда ты рядом. Черт… тебе сейчас точно не до этого.

Мы не смотрим друг на друга, чтобы не притянуться вновь, и я отворачиваюсь к стене. Поправляю волосы. Сегодня я заплела их в легкую косу, оставив концы свободно виться, и прическа заметно растрепалась, да и щеки горят. А ведь еще недавно я ощущала, что кровь во мне будто застыла.

Невероятно, как этот парень на меня действует. И что с этим делать, совершенно непонятно.

На мне котельное платье бледно-розового цвета, довольно короткое, с горловиной-лодочкой и открытыми плечами, и я обхватываю себя руками. Стоило Данилу отойти, и прохлада этого большого дома мгновенно касается кожи.

– Рита, присядь куда тебе удобно. Ты ведь так ничего и не ела? Твоя тарелка была пустой.

– Нет, но я не хочу.

– Я сейчас приду. Подожди меня здесь, хорошо?

Даня спрашивает серьезно, словно я и правда могу исчезнуть, и мне приходится повернуть голову и пообещать:

– Хорошо. Но куда я уйду? Я в этом огромное доме ничего не знаю.

Однако успокоиться не получается, даже когда он уходит, оставив меня в комнате одну. Оглянувшись по сторонам, скорее от растерянности, чем от любопытства, я присаживаюсь на край кровати – достаточно просторной для такого спортивного парня, как Воробышек, на которой лежит одна подушка и один темно-синий плед. Он выглядит достаточно уютным, чтобы захотелось под него забраться, но я тут же гоню эту странную мысль прочь, и перевожу взгляд дальше.

Письменный стол, компьютер, кресло… и вещи на спинке кресла – сброшенная футболка и полотенце. Дальше дверь в гардеробную; низкая длинная полка под телевизор; книжный стеллаж-органайзер, а в нем книги и… кубки. Неожиданно много кубков, кажется, спортивных. Отлитые из серебристого и позолоченного металла фигурки боксеров и боксерские перчатки – всё в виде призовых статуэток, и рядом на стене подвешенные на широких лентах медали…

Я, как завороженная, встаю и подхожу к стеллажу, чтобы убедиться – нет, я не ошиблась. На статуэтках четко написано, кому и за что они вручены. И когда.

Юниорский турнир по боксу… Молодежный турнир по кикбоксингу… Федерация кикбоксинга поздравляет с первым местом… Медаль за международный турнир… Чемпионат взрослых сборных…

И фотографии, их немного, но здесь они тоже есть. А на них Даниил Воробышек – разный. Один и с друзьями, во время боя и после – с разбитой бровью и кубком в руке. А вот здесь совсем еще мальчишка, широко улыбающийся своей первой победе…

Я так засмотрелась, что не замечаю его возвращения, но вдруг чувствую за своей спиной тепло груди и близость парня. Он молчит, пока я продолжаю смотреть и позволяет мне заговорить первой – негромко, но я знаю, что Данил меня услышит:

– Значит, вот это и есть твои цели и твоя мечта? Стать лучшим?

Он отвечает не сразу:

– Как только я победил в своем первом серьезном соревновании – я не могу остановиться. Я должен идти дальше. У каждого человека есть свой путь и этот путь мой.

Его. С этим сложно поспорить, когда доводы так очевидны. Просто я не ожидала чего-то подобного, хотя слышала вместе с подругами в «Маракане», как друг Данила назвал его спортсменом.

– Да, я это вижу, – соглашаюсь. – Но все равно удивительно. Я так мало о тебе знаю.

– А что еще ты хочешь знать?

– Наверное, это больно? Вот так бороться на ринге.

– Нет. Во время поединка все затмевает адреналин. А всё, что «до» и «после» не имеет значения, если есть цель.

– Понятно.

– Я вернулся в город, чтобы защитить диплом. Высшее образование, это условие родителей и мое желание, после чего я ухожу в большой спорт. До защиты остался месяц с небольшим, а потом я вернусь на спортивную базу, на которой тренируюсь, и пробуду там до осени. А потом…

– Что потом? – я поворачиваю голову, затем поворачиваюсь сама и смотрю на него. Мне действительно интересно.

Но вместо ответа, он уходит в гардеробную и возвращается с теплой толстовкой. Накидывает ее мне на плечи.

– Как-нибудь расскажу. А сейчас надень это и пойдем.

Я мгновенно напрягаюсь, представив, что мне придется вернуться в красивый зал, где совсем недавно успело столько всего произойти.

– Куда? – спрашиваю. Но Воробышек словно читает мои мысли.

– На улицу, Рита. Хочу показать тебе поместье. Здесь есть на что посмотреть.

В кофте действительно теплее. Я надеваю ее и запахиваю на груди. Поправив волосы, встречаюсь с парнем взглядом.

– А если… Я могу остаться в твоей комнате до окончания вечера? Даня, мне ужасно неловко перед твоей семьей, да и перед родителями. Вряд ли в вашей столовой кто-то еще падал со стула и бил посуду. Я уже молчу обо все остальном.

Даже не знаю с кем я сейчас спорю больше – наверное, с собой. Но послушно выхожу из комнаты, как только слышу честный ответ:

– Не переживай о родителях. Босс найдет чем их занять и точно не станет жалеть о какой-то тарелке. А насчет первого… Рита, одна ты здесь не останешься, а если мы останемся в спальне вдвоем…

Он не договаривает, но я и так все понимаю.

То окажемся оба в его кровати под синим пледом.

***

Я не прошу Воробышка, он сам держит меня за талию, когда мы приходим посмотреть на конюшню и паддок. Кони у его отчима породистые и сейчас в закрытой площадке спокойно гуляют несколько лошадей под присмотром конюха – молодого парня в джинсовой куртке и бейсболке.

Он обменивается с Данилом рукопожатием и отходит, но с любопытством следит за нами, пока Воробышек называет мне имена коней и перечисляет их длинные родословные. Подманивает к нам кусочком сахара норовистую жемчужную лошадку, и дает мне ее погладить.

Рука парня теплая, голос звучит негромко и уверенно, и само собой получается немного успокоиться.

Кроме конюшни и паддока, в поместье расположен небольшой парк с фонтаном и пруд – у самого края леса. Даня говорит мне об этом и обещает, что, если я захочу, мы обязательно к нему прогуляемся, но позже, а пока утягивает за руку к красивой уличной беседке, в которой расположен большой, длинный стол и удобные скамьи к нему.

Здесь кто-то совсем недавно проводил время – скорее всего дети, потому что лежат альбомы и карандаши, какие-то игрушки. Стоят у стены детский автомобиль и велосипеды. Мы проходим чуть дальше и Данил предлагает:

– Садись, Рита. Думаю, здесь нам будет удобнее всего поесть, и никаких лишних глаз. Не думай, что я забыл об ужине. Просто хотел показать тебе конюшню, пока еще не стемнело и не увели лошадей.

– Э-м, спасибо. Но я не очень проголодалась, правда.

– Зато я после трехчасовой тренировки голоден, как черт!

Данил выходит из беседки, вскидывает руку и вдруг коротко и громко дважды свистит. Я не успеваю удивиться, как боковая дверь дома открывается и из нее выбегает малышка с большой корзиной в руках. Ловко сбежав по ступеням крыльца, подхватив корзину, она несется к нам, словно совсем не чувствует ее тяжести.

Когда подбегает к Воробышку, я вижу, что это светловолосая девочка лет семи, с кудряшками до плеч. Очень похожая на своих родителей.

– Спасибо, Мышка. Выручила!

– Держи, Айболит! – звонко говорит малышка, передавая корзину, и косится на меня с интересом. Спрашивает легко, как это умеют только дети: – А она что, и правда твоя невеста?

– Много будешь знать, – становится серьезным Данил, – отваляться уши.

– Почему это?

– Потому что нос тебе уже Ванька откусил!

Девочка вдруг прыскает смехом.

– А еще мама просила передать, что ты лопух! Даня ло-пух, хихи!

– Что?! А ну иди сюда, мелкая!

Но девчонка очень ловкая, хотя Воробышек только делает вид, что хочет ее поймать, и уже во всю прыть несется прочь.

– Лопух!

– Ну все, – выдыхает Данил, глядя ей вслед и опуская плечи, – теперь будет месяц твердить, пока не забудет. Это моя племяшка, – улыбается он, поворачивая ко мне голову и приподнимая край губ, – дочь старшей сестры.

– Я догадалась. Очень красивая девочка, – говорю абсолютную правду, это любому бросится в глаза. – А что это у нее на бедре? Под кольчугой?

– Меч. Она у нас будущая воительница, командир троллей, гномов и полуросликов. Ну, в общем «проблема»… ты поняла.

– Настоящий сорванец, да? – я тихо смеюсь. – Ловко она тебя.

И Данил тоже не сдерживается. Засмеявшись, возвращается в беседку.

– Да уж. Давно меня лопухом никто не называл, спасибо Женьке! А если узнают, что я оставил тебя голодной, так еще и по шее надают!

Он наверняка шутит. После того, что я узнала о Даниле и увидела в его комнате, в это поверить трудно.

– А разве здесь есть тот, кому это под силу? – спрашиваю с сомнением, однако он вполне утвердительно отвечает:

– Поверь, есть. Так что соглашайся, Рита. Или мне придется все это съесть одному.