Давай поспорим?

Если есть на свете животная страсть, то она сейчас между нами. Дикая, первобытная. Когда единственное желание — это утолить этот плотский голод.

Когда Рома понял, что никуда не убегу от него, ослабил хватку, а я дрожащими пальцами начала расстегивать пряжку ремня. Быстрее, пока этот огонь не угас. Ведь главное в первобытном обществе — это сохранение огня. Нет огня — и тебя не станет. Как и сейчас, он разгорается между нашими телами. Быстро, резко, опасно.

Рома подхватывает меня под ягодицы и относит на тот большой диван в гостиной: до спальни дольше идти. А дальше я только чувствую, как его пальцы вычерчивают круги, надавливают и ласкают. Ускоряясь с каждой секундой, как входит в меня сначала одним пальцем, потом подключает еще один, даря удовольствие и срывая мои стоны, от которых, я знаю, будет потом стыдно. И 220 вольт пропускают ток по моему телу. Дрожь, онемевшие пальцы ног, которые я сжимаю, и всхлип удовольствия. Эйфория проходит спустя какое-то время, я начинаю видеть очертания комнаты, тусклый свет и чувствую теплое дыхание у себя на шее. И понимаю, что уже с этой высоты падать будет не просто больно, а смертельно. Я разобьюсь вдребезги.

— Настя? — слышу я голос, который пробивается сквозь учащенное сердцебиение.

Рома заправляет выбившиеся пряди волосы за ухо, нежно гладит плечи, спину, пробегаясь пальцами по позвонкам. А я боюсь дышать, боюсь спугнуть. Медленно поворачиваюсь к нему и смотрю в эти серые глаза, в которых много лжи и недомолвок. Но которые стали мне такими близкими и родными, что я правда готова простить. Лишь бы он был рядом. Но сейчас они не серые. Черные, как смоль. Полные похоти и необузданной страсти. Он готов снова накинуться на меня, как на добычу, которую давно выслеживал.

А я опускаюсь перед ним на колени.

Всегда считала, что делать минет это низко и недостойно. Да и никогда я этого не делала. А сейчас стою и аккуратно поглаживаю его уже готовый и твердый член через ткань боксеров. Понимаю, что хочу. Хочу его всего.

— Я хоть здесь буду первым? — низко и хрипло спросил Рома.

Не отвечая, я стягиваю с него боксеры. И вижу, как сильно он меня хочет. И так сильно я хочу его попробовать, какой он на вкус, что во рту образуется много слюны. Сначала я аккуратно обвожу языком головку и слегка посасываю.

— Блять… — его гортанный голос, хриплый, низкий звучит приятнее любой музыки.

Когда рука ложится мне на затылок, задавая нужный темп, я понимаю, что пока мои действия правильные и действую уже на инстинктах. Никогда не думала, что можно получать такое удовольствие, делая минет. Погружая все глубже и глубже его член, я сама начинаю постанывать от удовольствия. То ускоряясь, то замедляясь, я вижу, как Рома начинает дышать чаще, а член еще больше увеличиваться у меня во рту. Я была готова к тому, что терпкая и вязкая сперма вот-вот окажется у меня на языке. Но Рома перехватывает меня и снова разворачивает спиной к себе и ладонью надавливает на поясницу, заставляя прогнуться. Сейчас он видит, как я хочу его, как возбуждена от того, что отсасывала ему. Одним толчком он входит в меня. Так же напористо, жестко, сразу на всю длину. Чувство наполненности сразу возносит меня на вершину, наполняя каким-то животным безумием и яростью. Я хочу чтобы он двигался во мне сильнее, ярче, быстрее. Он чувствует мои желания и исполняет их: берет так, как и привык, я знаю. За вечер я получаю второй оргазм, который сильнее и дольше первого. Зажмуриваю глаза от удовольствия, что пара слезинок скатывается по щекам. Открыть глаза не могу: перед ними звезды. Внутри пульсация не прекращается, занося меня еще выше на вершину. Рома кончает следом, вновь оставляя следы спермы на ягодицах. А потом размазывает белесые струи по ним. Помечает меня собой.

— Бл*ть, — снова не выдерживает он.

— Ненавижу! — шиплю я в ответ.

В миг упала заслонка перед глазами, я в момент протрезвела от этой эйфории нескончаемых посторгазменных конвульсий — он был с другой. От него воняет женскими духами.

— Я был у матери. Это ее духи, — устало улыбается мне Рома и притягивает меня к себе, чтобы крепко обнять.

Дура!