Пуанта

***

Он уехал. Степаныч сказал, что сотрудничество приостановлено — разозлился и расстроился, поэтому нагрузил меня архивной работой. Переоформление бумаг, их разбор. Мол, «давай-ка, дорогая, наведи порядок в своем отделе». Так это звучало, а подразумевалось: «Ты засрала мне сделку века, теперь расплатишься своими страданиями». Но плевать, если честно, я была рада.

Каждую ночь перед сном всю неделю я врала себе. Худшая ложь? Худшая, но такая сладкая. Я убеждала себя, что он действительно уехал. Поверил? Может быть и нет, но какой смысл? Такие, как он, не терпят отказов, но еще больше они ненавидят, когда их макают в дерьмо, а что я сделала, если не это? Даже если предположить, что он мне не поверил, я не просто отказала ему, наврала и такую историю состряпала, что мама не горюй. Кому будет приятно?

«…Да и вообще…сколько у него таких, как я? Он женат, да, но четко дал мне понять — это для него ничего не значит. Наверно «у самого сексуального бизнесмена» есть не одна любовница, а штук эдак миллион. Чтобы скучно не было…»

— Когда ты уже вернешь Августа? — недовольно возникает в двери моей спальни Астра, хмуря брови, — Я уже успела соскучиться.

— Съезди к ним, в чем проблема?

— Ой нет. Бабуля причитает, что я веду себя плохо с отцом, а дед сверлит меня своим этим недобрым взглядом.

Усмехаюсь и встаю с кровати, чтобы снять линзы. Карие линзы — мой ежедневный спутник, и если по началу они меня дико бесили, теперь уже привыкла. Бросаю на себя взгляд. Не знаю, сильно ли я поменялась? Реально ли меня вообще узнать? От той девчонки же правда ничего не осталось. Теперь у меня есть челка, волосы темного, шоколадного оттенка. Я сильно похудела и подкачалась в свете специфики своей работы…да и вообще. Повзрослела я все-таки.

— О чем думаешь?

— Да так…

— О нем, да? — бросаю на нее злой взгляд, Астра же, словно и не замечает, проходит в комнату и плюхается на кровать, подтягивая телефон к себе ближе, — Давай посмотрим его инсту…

— Я не хочу видеть его инсту.

— Ты же паришься, что он не поверил? Поэтому Августа здесь нет?

— Думаешь, что он отчитывается о своих передвижения в постах?

— А чтобы не проверить? Он активно ведет страницу, зря ты так.

Через миг она довольно выдыхает.

— Я же говорила.

Не сдерживаюсь и поворачиваюсь, да и знаю, что игнор с ней — дело гиблое. Астра все равно добьется внимания, которое я направляю в экран. Для ее успокоения, конечно же, ну и чуть-чуть для своего.

Там фотография с видом на Москву, как будто с Олимпа. Стеклянный столик. Его рука и кофе.

— Это его пентхаус.

— Ты откуда знаешь?

— Я не шутила про своих одноклассниц, так что много чего знаю. Расслабься, короче, уехал он. Давай завтра сходим втроем в кино? Или в кафе? Пиццу поедим…

— А ты домой не собираешься?

— Не хами, — отбивает мой сарказм, встает и, поправив свою футболку, ехидно добавляет, — Хоть с кем-то поспишь в одной постели.

— Вали отсюда.

Смеюсь, она задорно отвечает и уходит, но я знаю, что через пятнадцать минут снова притащится и заставит меня пойти смотреть с ней какой-то сериал. На самом деле я люблю, когда она здесь бывает — я Астру люблю. Даже не смотря на вечные подколы моего добровольного одиночества, она не дает мне в полной мере его ощутить, потому что будь я сейчас одна, это был бы крах всего точно.

Да и правду она говорит — он уехал, а значит и моя жизнь может вернуться в привычное русло. Поэтому я беру телефон и набираю номер мамы.

— Малышка моя, здравствуй…

От ее голоса я всегда улыбаюсь. Подхожу к окну и, водя пальцем по стеклу, улыбаюсь-улыбаюсь-улыбаюсь. Она, конечно, не знает, что произошло. Думает, что у меня просто сложности в работе, потому что если бы узнала — Макс был бы мертв. Я это в полной мере осознаю, наверно защищаю его, но больше Августа — не могу позволить, чтобы его дед или дяди стали убийцами его отца. Это уже совсем жесть…

— Я заберу его завтра из садика, ладно?

— Ты разрешения спрашиваешь? — усмехается, я тихо цыкаю.

— Нет, просто предупреждаю. Как он там?

— Вы же говорили сегодня, не успела спросить?

— Он много болтает, но не по делу.

Смеемся вместе, а через миг я получаю ответ, который одновременно греет и колет.

— Он очень по тебе скучает, малышка…

И я. Безумно.

Поэтому весь следующий день течет для меня, как желе. То есть очень медленно, почти неощутимо. Я так жду вечера, что не могу усидеть на месте, постоянно глядя то на часы, то на его фотку. Все идет из рук вон плохо, и я не могу сосредоточиться — мне прямо надо к нему. Это замечает Эрик, поэтому вызывается меня подменить. Усмехается, пихает локтем и мотает головой в сторону выхода, мол, иди уже.

И я бегу. Лечу, можно сказать. Напоследок крепко целую его в щеку — спасибо, спасибо, спасибо! Отпустил, выручил, подменил. За все. Совестно немного, что я соврала ему о Максе, может и надо было рассказать?

Отмахиваюсь. Зачем? Я больше его не увижу.

О да. Это та самая сладкая, худшая ложь, которая через час бьет меня обухом по голове, когда я стою перед воспитательницей, а она мне говорит:

— Извините, но Августа забрал его отец. Он сказал, что вы в курсе…

Твою. Мать.

Вот и все. Реальность для меня — то самое желе, а я сама — тону.