Сдайся мне

Глава 20

Я не понимаю, где я успела накосячить настолько крупно, что теперь на мою бедовую голову сыплется все это. Кому успела перейти дорогу? Или та черная кошка с белым пятнышком на ухе пару месяцев назад все же была плохим знаком свыше?

Делать нечего, нужно попытаться спасти себя. В очередной раз.

— Не пугайся, кисунь, дядя не обидит, — «дядя» все еще оттесняет меня к стене, поглядывая в сторону двери.

Блондинка возле нее едва стоит на ногах, поэтому трудной мишенью она не станет. Я хочу попытаться спасти свою задницу самостоятельно, потому что глупо надеяться на то, что сейчас внезапно из воздуха появится какой-нибудь Супермен в красных трусах и наваляет охраннику-придурку.

— Куда собралась? — хватает меня за запястье тип с таблетками и дергает на себя, когда я пячусь в сторону для будущего побега.

Завизжав, чтобы его оглушить, я вскидываю свободную руку и мечу ногтями в его лицо. Они попадают по щеке, и на коже остается несколько кровавых борозд, одна из которых находится в опасной близости к глазу.

Охранник из-за неожиданной вспышки боли отпускает мою руку, матерится, зажимая рану, и этих нескольких секунд мне хватает, для того чтобы оттолкнуть его со своего пути и со всех ног рвануть к выходу, сбив по пути с ног ту самую блондинку.

Я вылетаю из туалета, расталкиваю толпу и пробираюсь к лестнице, чтобы найти Алекса. Мне очень не хочется создавать ему проблем, тем более в такой день, но тот мужчина что-то говорил про него, и, думаю, Демидову будет важно узнать о том, что происходит в клубе. Если я правильно все поняла, это место принадлежит его отцу.

Когда я перепрыгиваю через несколько ступеней, у меня сбивается дыхание. Обернувшись, я замечаю того самого охранника в нескольких метрах от меня. Это придает мне ускорение, и я разгоняюсь до какой-то просто спринтерской скорости, практически ничего не разбирая перед собой.

Именно из-за помутнения я и врезаюсь в чью-то твердую грудь. Губы машинально расплываются в улыбке, когда я сопоставляю факты и осознаю, что снова налетела на Алекса после туалета. Вот только с запахом что-то не так…

Он слишком…слишком знакомый.

Задрав голову, я охаю и отшатываюсь, потому что меня сверлят глаза, которые принадлежат не сегодняшнему имениннику.

Но как?..

Он ведь должен быть в Москве. Мирон не говорил мне о своем приезде, даже намеков не было. А сестра? Агата должна была сказать! Если только предатель не подговорил ее молчать…

— Куда ты так спешила, фея? Дышишь так, будто за тобой банда с пистолетами гонится, — он обхватывает мое лицо и поглаживает подушечками пальцев скулу с одной стороны.

— Поч… — у меня срывает голос из-за ужасной одышки. — Почти. Где Алекс?

Мирон хмурится, его настроение меняется буквально на глазах. Крутанув меня на месте, он кладет на мой живот ладонь и прижимает к себе, наклоняется, чтобы хриплым низким пугающим голосом прошептать мне на ухо:

— А ты ничего не перепутала, Динь-Динь? Я срываюсь сюда, хотя у меня еще пиздец как много дел в Москве, чтобы тебя увидеть, а твой первый вопрос, где, блять, гребаный Алекс?

Крупные пальцы перемещаются к моей шее.

— Мне нужно… — выдавливаю из себя. — Мне нужно кое-что рассказать ему. Пожалуйста, Мирон, это важно.

— Очаровательно.

Меня выпускают, и я быстро нахожу Алекса. Пересказываю ему всю ситуацию, потупив взгляд, до мельчайших подробностей. Он просит показать, где именно это было, и подводит меня к перилам.

— Там, справа от диванчика с красной обивкой. А охранник бежал за мной до лестницы, потом он как будто исчез куда-то.

— Спасибо, Китти Кэт, я передам отцу. Как тебе мой сюрприз? — Алекс приобнимает меня.

— Какой сюрприз?

— Не хочу хвастать, но это я сказал твоему Ромео, где тебя искать. И лично встретил его и привел сюда, чтобы никакая пьяненькая телочка не попыталась его склеить. Мы с ним даже парой слов перекинулись, пока, как я думал, ты искала свою подругу.

— Ты поэтому меня обнимаешь? — я осторожно снимаю руку Алекса со своей талии.

— Прости, не удержался. К тому же твой тоже не скучает.

— Что?

— Обернись, Диан.

Сердце пропускает глухой удар и падает вниз, когда я замечаю, что Мирон уже нашел себе другую компанию. Он сидит на диванчике с девушкой примерно чуть старше меня и улыбается ей. Улыбается! Они о чем-то разговаривают, брюнетка перебрасывает волосы на спину, открыв глазам Вертинского глубокий, до самого пупка, вырез на золотом платье.

Взгляд у Мирона меняется, когда мы сталкиваемся глазами. Он теперь холодный. Острый и колючий, мне закрыться хочется. Убежать и спрятаться, чтобы он меня наживую не резал.

— Хочешь, поцелую тебя? — издевательский шепчет Алекс за моей спиной. — Прямо сейчас.

— А ты можешь? — едва шевелю губами, сжимаю кулаки, чтобы отвлечься на боль он ногтей, врезавшихся в кожу.

— Я вообще-то пошутил, Китти Кэт.

— Зато я не пошутила. Можешь?

— Уверена? Назад отмотать не получится.

— Нет… — чувствую, как в груди что-то сжимается. — Наверное, нет. Не хочу, чтобы тебе досталось из-за меня в день рождения.

— Досталось? Пф-ф-ф…

Мои губы накрывают чуть шершавые губы Алекса. Он целует меня медленно, аккуратно, без бешеного напора, с каким обычно это делает Мирон. Я замираю и не отвечаю ему совсем. Глаза наполняются слезами.

Знаю, что сама попросила Алекса это сделать, но мне так противно, что плакать хочется. Не получается сдержать эмоции. Ощущения такие, как будто это насилие. Только добровольное, потому что я сама дала согласие.

Он отстраняется, и я всхлипываю. Отвожу глаза, обнимаю себя руками. Мне хочется спрятаться. Ото всех.

Такие игры не для меня. Я не умею так.

— Динь… — трогает меня за плечо Демидов.

— Не называй меня так!

— Не буду, ладно? Диан, остынь. Это всего лишь поцелуй, ничего смертельного не случилось.

— Зато сейчас случится.

От голоса Мирона у меня к горлу подступает тяжелый горький ком. Я не подумала о последствиях. Мне захотелось сделать ему больно, и я сглупила. По-настоящему сглупила. Боже, да я чертова идиотка!

— Остынь, друг, — Алекс отстраняет меня, чтобы я не стояла между ними.

— Руки, блядь, от нее убрал.

Мирон не рассчитывает свои силы. Его пальцы сжимаются вокруг моего предплечья с такой грубостью, что я вскрикиваю. Это очень-очень плохой знак.

Демидов вскидывает ладони и переводит взгляд на меня, молчаливо спрашивая, все ли у меня в порядке.

Не в порядке.

Совсем не в порядке.

Мне даже в туалете перед неадекватным охранником было не так страшно.

— Не надо, — я царапаю плечо Мирона, когда он дергается вперед на Алекса, заметив наши с ним переглядки. — Мы можем просто уйти? Просто уйти… Пожалуйста?

— Я с тобой еще не закончил, — грубо выплевывает предатель Демидову и тянет меня к выходу, продолжая силой удерживать за руку.

— Найди Лесю, — только и успеваю выкрикнуть я Алексу.

Мирон уводит меня из клуба. Молча.

До самой машины он не разжимает пальцев на моем запястье и, лишь когда я оказываюсь в теплом салоне, отпускает. Забившись в угол подальше от водительского сиденья, я слежу за каждым движением предателя, задерживая дыхание на каждый его резкий выпад.

— Понравилось? — не поворачивая головы ко мне, спрашивает Мирон.

— Что?

— Зажиматься с этим твоим…понравилось?

— Нет.

Это все, на что хватает нас обоих. Автомобиль срывается с места и сразу набирает скорость. Мирон нервно перестраивается из ряда в ряд, выискивает места, где можно срезать, чтобы мы быстрее оказались в его квартире.

В. Его. Квартире.

Я надеялась, что он привезет меня домой и просто уедет. Не хочу сейчас находиться наедине с ним. Особенно когда он так на меня смотрит. Словно разорвать на кусочки мое тело — единственное его желание в этот момент.

— Отвези меня домой, — прошу, слабо надеясь на успех.

Ответом мне служит кривая усмешка. Мирон подходит к шкафу, где у него хранится алкоголь, и отпивает что-то крепкое прямо из бутылки. Сначала один глоток, затем второй. А после у меня создается ощущение, будто кто-то заменил виски на черный холодный чай, потому что предатель залпом вливает в себя около трети содержимого бутылки. И даже не морщится.

Это все похоже на какой-то дурной сон.

— Выпьешь? — скривив губы, спрашивает он.

— Не хочу. Я вызову такси, — я копаюсь в сумке, чтобы отыскать телефон, но он сразу исчезает у меня из рук.

Мирон обманчиво спокойно кладет его на стол, и тут же следует громкий звук удара. Бутылкой, горлышко которой все еще было зажато между его пальцев, предатель ударяет по экрану моего телефона.

— Что ты?!.. — бросившись вперед, я хочу спасти его, но Мир добивает экран вторым точным ударом.

Бутылка не выдерживает такого и рассыпается на осколки в его руке, виски смешивается с крупными каплями крови и заливает столешницу. Мирон как будто не чувствует боли, он просто стряхивает остатки стекла с порезанной ладони и заматывает ее первым попавшимся полотенцем.

— Тебе нужно обработать руку… — в замешательстве шепчу я.

— Уйди отсюда, Диана.

— Но у тебя кровь…

— Уйди, я сказал!

По коже прокатывает озноб от такой грубости. Со всех ног я срываюсь с места и бегу в ванную за…за аптечкой. Потому что порезы нужно хотя бы заклеить нормально, чтобы в них не попала инфекция!

Обратно я крадусь на цыпочках, сразу заметив предателя у открытого окна. Так вот почему здесь стало так холодно…

Мирон курит в одной футболке, уперевшись кулаком в оконную раму. Я подкрадываюсь к нему сзади, намеренно посильнее шоркая ногами, чтобы не напугать. Пальцами касаюсь его плеча, использую те же методы, что обычно применяются при установлении контакта с диким животным.

Но на предателя это не действует. Он скидывает со своего тела мою руку и заключает ее в грубую хватку, когда я пытаюсь вновь.

— Ты не поняла меня? — цедит он сквозь зубы.

— Обработаю тебе ладонь и уйду, — стою на своем.

Сдавшись, Мирон приваливается боком к тумбе и перехватывает тлеющую сигарету левой рукой. Правую он протягивает мне.

Я аккуратно вожу смоченной в антисептике ваткой по его коже, смываю кровь и прижимаю ее к порезам под недовольное шипение предателя. Тонким слоем накладываю заживляющую мазь и повязку поверх нее. У меня дрожат пальцы и финальный узелок получается лишь с третьей попытки.

— Теперь ты наконец-то начнешь меня слушаться?

— Нет, — я задираю голову, чтобы с вызовом посмотреть в его черные глаза. — Кто это был в клубе?

— Откуда я знаю? Какая-то девчонка, решившая пофлиртовать со мной.

— Я попросила Алекса поцеловать меня.

— Зачем?

Мы меняемся местами. Теперь я оказываюсь прижата к кухонному гарнитуру, а Мирон нависает сверху. Столешница неприятно упирается в район поясницы.

— Хотела тебя разозлить, — произнеся это, я закусываю губу.

— Может, ты еще и трахаться с ним начнешь по-настоящему мне назло?

— А если я уже?

Не успеваю вовремя прикусить язык, и это становится последней каплей для Мирона.

— Я просил тебя уйти. Я, блять, давал тебе возможность сделать это. По-хорошему, — он еще сильнее напирает на меня, хватает за бедра, больно впиваясь пальцами, и усаживает на тумбу.