Влюбись в меня, Воробышек!

Я вошла и остановилась. Пока Воробышек разувался, сняла с ног туфли, с плеча сумочку… и замерла, положив руки на пояс плаща.

– Да не съем я тебя, Рита! Давай помогу!

Данил снял с меня плащ и повесил его в большой шкаф. Следом спрятал в него свою куртку. Повернул меня за плечи к комнате, но вместо того, чтобы направить в неё, внезапно придвинулся и коснулся носом моего уха, заставив табун мурашек радостно промчаться по моей коже.

– М-м, как от тебя вкусно пахнет. А может, и съем!.. Но не сразу, а по кусочкам.

Я была в этой квартире лишь однажды, но хорошо ее запомнила – синеглазый выбрал для этого действенный способ. Сейчас в ней все осталось прежним, но выглядело так, как если бы Степка остался один на выходные, а потом перед приездом родителей решил старательно все прибрать. Всё было вполне прилично, вот только предметы лежали не на своих местах.

Мы вошли в гостиную, и Данил включил торшер у стены. Предложив мне сесть в кресло, на этот раз не сердился и не язвил, как в первую встречу. Спросил, похоже, на самом деле собравшись меня накормить:

– Так кофе или чай, Рита? Увы, но молока у меня нет.

– Лучше чай.

– С сахаром?

– С медом.

– Э-м… ок, поищу. А ты…

– Я больше ничего не хочу, Даня, правда.

Но половина горячей пиццы на подносе, которую парень принес вместе с чаем и поставил передо мной на журнальный стол, смотрелась весьма аппетитно и, возможно, я бы отломила от нее кусочек, но руки словно сковало.

– Не бойся, я не делал ее сам. Здесь рядом пиццерия, заказываю иногда. Сам я на такое не способен.

Но дело было вовсе не в страхе перед пиццей, а в том, что я вновь ощущала себя неловко – то ли от задумчивого взгляда Воробышка, а то ли потому, что мы снова были одни, и я еще не успела забыть, чем это для нас в прошлый раз окончилось.

– Я не сказал тебе. Ты сегодня очень красивая.

– Э-м, спасибо. Обычно я не крашусь так ярко.

– И не сегодня тоже. Мне нравятся твои глаза. Ни у кого таких нет.

Если он хотел меня смутить, то у него получилось. Потому что в ответ на это неожиданное признание, я не придумала ничего умнее, как спросить:

– А как дела, х-м, у Альбины?

Данил прислонился бедрами к письменному столу и смотрел на меня.

– Понятия не имею. Я не видел ее с того дня, как мы с тобой познакомились. Но думаю, что отлично. Она никогда не строила никаких надежд на меня.

– Ты хотел сказать, с того дня, как я испортила вам свидание?

– Нет. Я хотел сказать лишь то, что сказал. И спросить тебя еще раз.

– О чем?

– Ты не ответила в кафе, Рита. Так ты думала обо мне?

Он знал ответ на этот вопрос. Разве можно забыть Воробышка? Наше удивительное знакомство, потом шутку Степки. То, как я пыталась всё исправить и спасти ему джинсы. А затем… ночь. Но сегодня мы не играли в правду, и я отхлебнула чай, грея о края чашки ладони. Опустила ресницы.

– Нет.

– Совсем?

– Совсем.

– Вруша.

– Знаю, – вынужденно признала. – И не горжусь этим ни капли, поверь.

– А я думал о тебе все время. О том, как мы странно встретились и почему не получается тебя забыть. А ты всё никак не звонила…

Я почувствовала в эту самую секунду, что стоит мне поднять взгляд на Данила, и я пропаду. Это уже случилось с нами однажды – необъяснимое притяжение, и повторится снова. Но все равно подняла лицо.

Мы сидели напротив, но я сама не поняла, как оказалась на ногах. Чашка пропала, а Воробышек уже стоял рядом. Секунда и потянулся к мои губам…

– Рита…

Его взгляд потемнел, руки легли на талию и притянули меня ближе. Скользнули на спину так, как хотелось ему… и мне. Снова. Потому что не хотеть этого невозможно, как невозможно его забыть.

– Думала? – Даня прошептал у лица, обдавая мои губы жарким дыханием, дразня их умелым прикосновением, и получил честный ответ:

– Да.

Мы встретились, и наша вторая встреча вновь завершилась поцелуем.

Хотя, зачем я себя обманываю? Для нас она только началась.