Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...

Глава 30

— О, хвала богам! Я дозвонилась до своей дочери!

Мои губы трогает слабая улыбка.

— Привет, мам, — выдыхаю на автомате, растирая пульсирующий висок двумя пальцами. — Прости, забыла вчера перезвонить. У меня завал на работе, ты же знаешь…

Нина машет рукой, привлекая мое внимание, после чего постукивает пальцем по наручным часам, мол: «Время обеда». А затем говорит почти беззвучно:

— Тебя ждать?

Закусив губу, хмурюсь и мотаю головой, одновременно слушая мамины нотации на тему отдыха.

— Возьми мне один эспрессо, — шепчу я вполголоса, на что Нина демонстративно затыкает уши, делая вид, будто не слышит меня. Такая милая. И кстати, она не теряет попыток втянуть меня в гущу интрижек коллектива, но я пока держусь в стороне и горжусь собой.

— Алевтина! — недовольный возглас мамы возвращает мое внимание к нашему телефонному разговору. — Ты со мной или где?

— Да, да, мам, я все слышу.

На другом конце провода раздается тяжелый вздох.

— Я думаю, тебе стоит взять отпуск, милая. Нельзя так изматывать себя. Может, все-таки папа поговорит с Петром Семеновичем?

Че-е-ерт… Прикрываю глаза и втягиваю полные легкие воздуха. Неужели папа так и не рассказал ей?

— Мам…

— Ну что ты мамкаешь, Аль? Взяла бы билет и прилетела к нам. Между прочим, бабушка очень расстроилась, что ни один из ее внуков не смог вырваться к ней на юбилей! Да и к тому же ты там совсем одна, а тут все родные, солнце, свежие фрукты и море! Ты со своим иммунитетом должна хотя бы раз в год летать на море, а не задыхаться круглосуточно в офисе!

— Мам, тут такое дело…

— Что опять? — она восклицает, прежде чем я успеваю закончить. — Новый объект? Кроме тебя, некому взять его? Всех денег не заработаешь, милая, а здоровье не купишь…

— Петр Семенович продал фирму, — выпаливаю, чтобы наконец остановить мамин энтузиазм. И у меня получается.

Пауза затягивается, но я слышу какой-то шорох в трубке, тихий вздох и только потом мама продолжает бесцветным тоном:

— Как продал?

Сердце предательски пускается вскачь. Я столько времени оттягивала разговор с мамой, надеясь, что папа возьмет эту проблему на себя, и вот сюрприз — она даже не в курсе, что Петр Семенович оставил свой пост.

— Ну… — пытаюсь подобрать слова, — вот так.

— Ох, ну уж нет, Алевтина Александровна. Теперь ты просто так не отделаешься, и я не отстану, пока ты мне все не объяснишь! Я чувствую, здесь что-то не так!

Конечно, не так! Петр Семенович банкрот, а я теперь заложница ситуации, в которой мне приходится плясать под дудку самого Сатаны! Но, разумеется, я не говорю ничего из этого.

Прочистив горло, вспоминаю про маму на другом конце провода.

— Надеюсь, ты сидишь сейчас?

— Ради всего святого, Алевтина! — сокрушается мама.

Ладно, ладно…

Оглядываюсь по сторонам, боясь, что меня могут услышать, но, к счастью, почти все сотрудники ушли на обеденный перерыв. Поэтому я облизываю пересохшие от волнения губы и, набравшись смелости, выдаю на одном дыхании:

— Айдаров выкупил нашу фирму.

Тишина. Секунда, две… три.

— Петр Семенович продал компанию Айдаровым? — в каком-то неверии переспрашивает мама. Прикусываю нижнюю губу.

— Угу.

Ну… когда-нибудь это же должно было всплыть.

— Папа знает?

Хороший вопрос, мам.

— До этого момента я была уверена, что папа знает, — бурчу я и, взяв ручку, начинаю нервными движениями рисовать в блокноте геометрические фигурки.

— Хотя неудивительно, что Петр ничего не сказал твоему отцу, — мама усмехается с горечью. — После того как они оба прошли через конфликт с Айдаровым-старшим, это удар ниже пояса.

На другом конце провода снова воцаряется пауза, а я не рискую ее нарушить, поэтому кусаю нижнюю губу и маниакально штрихую ромб. Я уже знаю, что планка настроения мамы опустилась ниже нулевой отметки. Так что сладких речей мне можно больше не ждать. И я убеждаюсь в этом слишком быстро, когда слышу упрек в ее голосе:

— И когда ты собиралась рассказать мне?

Ну вот!

— Я серьезно! Почему ты молчала?

Бросаю ручку на стол, и под отчаянный стон подпираю лоб ладонью:

— Мам, ну что ты начинаешь?

— Это я-то начинаю? — возмущается она. — Думаешь, фамилия Айдаров случайным образом нарисовалась в фирме, в которой ты работаешь? Я, конечно, очень хотела бы в это поверить, но черта с два! — Оу, мама опускается до ругательств, а это очень, о-о-очень нехороший знак. — Я поверить не могу! Этот старый засранец до сих пор не может оставить в прошлом давно решенный конфликт?! Между прочим, его сынок причастен не меньше тебя! Может, стоило все-таки упечь его за решетку?

Зажмуриваюсь от одного только воспоминания.

— Ма-а-ам… прошу, хватит.

— Я знала, что возвращение Хакима не сулит ничего хорошего! Он, наверное, тоже теперь занимает какую-то должность в фирме своего папашки?

— Вообще-то… это Хаким и выкупил нашу фирму.

— Ах, вон оно что! Ну как же. Хаким, значит. Выкупил целую фирму, — повторяет с явной подозрительностью. — Я, конечно, могу быть наивной, но не в этом, милая! Без своего отца он бы вряд ли провернул и треть задуманного!

— Если честно, мне плевать. Я просто делаю свою работу.

Ну почти.

— А мне нет! Не плевать! — продолжает браниться. — Теперь ты точно возьмешь этот проклятый отпуск! Устала она. Немудрено! Да эти подонки просто издеваются над тобой. Можешь даже не отвечать. Знаю, что права.

— Ты сильно утрируешь. У меня все нормально, — вставляю свои пять копеек с виноватой улыбкой на лице, будто она поможет мне успокоить заведенную маму. — Не наводи панику. Я даже не видела Тазия Заурбеговича.

Если бы все было так, как вообразила себе мама, и фирмой управлял отец Айдарова, я бы собственноручно написала заявление не то что на отпуск — на увольнение.

— Это не обсуждается, Алевтина. Берешь отпуск, покупаешь билет и летишь к нам. За пару недель отдохнешь и наберешься сил, а мы с папой пока подыщем тебе достойное место. — Ох и понесло ее. — Ты уйдешь от них с гордо поднятой головой. Пообещай, что прямо сейчас сядешь и напишешь заявление на законный отпуск!

Сдаюсь. Спорить с ней сейчас бесполезно!

— Обещаю! В ближайшие дни напишу заявление.

— Вот и хорошо. Мне бы не хотелось лишаться своего отпуска. Но если ты вынудишь меня, то я завтра же куплю билет домой и…

— Нет, нет, нет. Не нужно, мам. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы… — вздрагиваю, едва удерживаясь от аханья, потому что поднимаю голову и взгляд натыкается прямо на моего начальника, стоящего в дверном проеме и внимательно изучающего меня. Твою мать!

Господи! Сколько он тут стоит? Паника за жалкое мгновение сжимает мою грудь и теперь мешает воздуху проникать в легкие.

— Алевтина…

— Мам, мне пора. Я… я перезвоню. Люблю тебя.

Быстро сбрасываю вызов, едва успевая поймать мамино: «И я люблю тебя!», а затем убираю телефон и несколько раз потираю вспотевшие ладони о бедра. И все это под контролем безжалостного взгляда Айдарова.

Вот за что мне все это?

— Снова личные телефонные звонки в рабочее время? — Его низкий голос вибрирует в воздухе, которого с каждой секундой и без того становится все меньше.

Я даже ловлю себя на мысли, что сейчас не отказалась бы от того, чтобы он продолжал не замечать меня, как и все предыдущие дни. — Я… — оглядываюсь вокруг, будто в надежде, что он пришёл не по мою душу. Но увы… — Ты… — прочищаю горло от внезапной вспышки неловкости. — Вы что-то хотели, Хаким Тазиевич?

Почему я не знаю как с ним говорить? Что за ерунда? Ей-богу! Веду себя как малолетка с обезумевшим гормональным фоном... И с каждой секундой его молчания я все сильнее и сильнее ощущаю себя полной дурой! В действительности ужасное чувство! Особенно когда я пытаюсь изобразить хоть какую-то улыбку, вот только уверена, что все мои потуги выглядят до абсурда нелепо. Но какого-то черта я ухудшаю свое бедственное положение, потому что мой взгляд задерживается на его губах дольше, чем следовало...

Покачав головой, Айдаров отталкивается от дверного косяка и жестом показывает мне на выход:

— Пройдемте ко мне в кабинет, Алевтина Александровна.

Ну уж нет. Где привычная Чудакова? Мне не нравится это. Чертовски не нравится.