Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...

Глава 58

С каждой секундой все сильнее кажется, что невидимые стены вокруг меня смыкаются. Давят со всех сторон, лишая возможности нормально дышать.

Меньше всего в сложившихся обстоятельствах мне нужна эта беременность. Господи! Да это равносильно камню, привязанному к шее балансирующей на краю пропасти меня. Заводить ребенка, не имея нормальных адекватных отношений с его отцом и работы, чтобы содержать в случае, если тот откажется принимать участие в воспитании, — это невероятно глупо. Но, к сожалению, я имею то, что имею.

Только почему-то я все еще не могу до конца поверить в реальность происходящего. Неужели все это действительно случилось со мной?!

Почему я вообще рассматриваю вариант с рождением ребенка?!

Есть же и другой путь…

Качаю головой. Нет, я не могу сейчас ясно мыслить.

И убеждаюсь в этом, когда осознаю, что глажу себя по животу… Тут же отдергиваю руку и прижимаю ладонь ко лбу. Черт.

Я на прямом пути к сумасшествию.

В голове нет никакой ясности по поводу того, как и что мне делать дальше. Точно так же, как и нет сил бороться со всем этим. У меня даже нет сил, чтобы нормально передвигать ногами. Будто все мое тело превратилось в неподъемный груз. Хочется тупо рухнуть на асфальт и позволить бульдозеру несколько раз проехаться по мне. Хотя… именно так я сейчас себя и ощущаю. Будто по мне проехало целое стадо бульдозеров. Я настолько вымотана, что даже не задумываюсь, когда вбиваю в «Убер» адрес и, не заезжая к себе на квартиру, отправляюсь в единственное место, где привыкла прятаться от своих проблем.

Я еду домой. К родителям.

Знаю, мне не удастся отмолчаться, но, наверное, я и не хочу молчать. Мама сможет подобрать нужные мне слова. Я точно знаю это. Как и понимаю, что сейчас будет ошибкой оставаться наедине с собой. Потому что мне страшно. Очень страшно, ведь я с ужасом осознаю, что у меня нет однозначного решения.

По какой-то причине от мысли об аборте желудок словно обматывают колючей проволокой и затягивают так, что выступают фантомные капли крови.

Не уверена, что хочу этого, как бы до абсурда глупо я ни выглядела.

Так же как и не уверена в том, что готова оставить этого ребенка.

Этого…

Из груди вырывается отчаянный вздох.

Нашего.

Вот только биологический отец даже не в курсе его существования.

И я понятия не имею, стоит ли ему об этом знать.

Расплатившись за такси, закрываю глаза и еще несколько минут стою на месте, пытаясь не расплакаться. Не знаю, каким образом мне вообще удается сдерживать слезы. Но я списываю все на шок, от которого до сих пор никак не могу отойти. Уверена, в ближайшее время этот дефектный кокон странного спокойствия треснет и я захлебнусь горечью новых проблем.

Это просто неизбежно.

С этой мыслью я крепче сжимаю ремешок сумочки и, несчастная, плетусь к дому, по пути замечая возле забора машину Лизы. Но я настолько разбита, что даже не пытаюсь задуматься о том, зачем она приехала к моим родителям.

С тяжелым сердцем поднимаюсь по ступенькам и останавливаюсь перед дверью, чтобы перевести дыхание.

Ударившись лбом о прохладную поверхность двери, медленно мотаю головой и пытаюсь морально подготовиться. Я должна буду натянуть улыбку, чтобы мама с порога не замучила меня расспросами. Сначала хочу поспать. Все откровения на потом.

Это последнее, о чем я успеваю подумать, перед тем как дверь внезапно распахивается, лишая меня опоры, и я едва не ударяюсь носом в грудь папы.

— О, — удивленно вырывается у папы, когда, насупив брови, он обнимает меня за плечи. — Дочка! А ты как тут?..

— Привет, пап, — натягиваю улыбку, на которую так и не успела настроиться. Мне нехорошо. Я сбита с толку, в отчаянии и полнейшем смятении. Мое потрепанное «Я» скулит где-то под ребрами, а вспотевшие руки по-прежнему дрожат. Будто я только что узнала о том, что беременна. Но я скрываю свою растерянность, быстро прячась в медвежьих объятиях папы. Не хочу, чтобы он отпускал меня. Я отчаянно нуждаюсь в его тепле.

Господи.

Я еще никогда не испытывала такого жуткого чувства безысходности. И самое печальное, что я даже не знаю, как ему обо всем этом рассказать…

— Ну совсем исхудала, — ворчит он, пересчитывая ладонью мои позвонки, а потом отстраняется и, окинув меня прищуренным взглядом, хмурится. — Ты изведешь себя со своей работой. Про выходные ничего не слышала, Папа Карло?

Он улыбается обаятельной широкой улыбкой, и на мгновение уголки моих губ тоже растягивает искренняя, пусть и усталая, улыбка. Но всего на мгновение. Потому что без отцовских объятий кошмарная реальность слишком быстро обвивает мое дрожащее тело. Точно стебли ядовитого плюща…

— Поверь, тебе больше не о чем беспокоиться. Папа Карло в отставке.

Папа выгибает бровь, ожидая пояснений, но я отмахиваюсь.

— Не бери в голову. — А потом до меня доходит, что на нем куртка — опускаю взгляд — и ботинки. — Ты куда-то уходишь?

— У соседки стояк прорвало. Попросили помочь. Жиликов же с переломом ноги, толку от него как от козла молока. Но я ненадолго. Ты проходи, там Лизок приехала.

И, прежде чем уйти, папа целует меня в макушку и бубнит:

— А когда я вернусь, ты расскажешь, что там я не должен брать в голову. Договорились?

Я киваю, не в силах сдержать тихую усмешку.

Папа такой папа.

Закатываю глаза и захожу в дом, качая головой.

Сейчас предстоит новая волна в виде мамы, которая еще не знает о моем присутствии. А значит, у меня есть время подготовиться.

Шум телевизора из гостиной и приглушенные женские голоса задают мне направление.

И, дойдя до арки, я останавливаюсь, бесшумно опираясь плечом о косяк, чтобы понаблюдать за девчонками. Лиза всегда нравилась маме. Вот и сейчас она с удовольствием показывает той детский альбом Пашки, смеясь рассказывая о том, как ему впервые выбили зубы на соревнованиях. Одно из моих любимых фото.

— Всем привет, — наконец выдаю свое присутствие, и мама подпрыгивает первой, оборачиваясь в мою сторону.

— Ох, Аля! — Откладывает альбом в сторону. — Напугала!

Мама спешит ко мне, на ходу разглаживая на животе клетчатое платье.

— А к нам тут… — поднимает глаза и запинается, а потом продолжает немного поникшим голосом: — Лиза приехала… смотрим пресс-конференцию Пашки перед боем. — Пауза. — Ты в порядке?

— Да, — вру, — все хорошо. Просто устала.

Мама хмурит брови, не веря услышанной чепухе, но делает вид, что мой ответ ее удовлетворил. Хотя я прекрасно знаю, что это далеко не так. Просто не хочет выводить меня на чистую воду перед посторонними. За это я люблю ее еще сильнее. Она умеет чувствовать меня, даже когда я пытаюсь закрыться от всего мира.

— Посмотришь с нами на Пашку?

— Конечно. — Прохожу в гостиную. — Привет, — улыбаюсь Лизе и присаживаюсь рядом с ней.

— Привет, — с теплом отвечает мне и немного двигается. А потом добавляет шепотом: — Я звонила тебе сегодня. Но ты не брала трубку.

— Замоталась, наверное, сегодня денек не из лучших.

Мама шикает на нас, и, переглянувшись, мы с Лизой замолкаем.

Некоторое время в полной тишине мы так и слушаем Пашу и журналистов, которые задают ему вопросы, начиная с отголосков детства, заканчивая расспросами про соперников и кумиров. Если честно, в голове такая каша, что я даже не сосредотачиваюсь на том, что отвечает мой брат. Разве что наслаждаюсь звучанием голоса, по которому, оказывается, невыносимо соскучилась. И только сейчас понимаю, что он ни разу за все это время не позвонил мне…

— Влияет ли спорт на вашу личную жизнь?

Очередной вопрос с экрана телевизора вырывает меня из ступора, и, проморгавшись, я присоединяюсь к маме и Лизе, которые не сводят глаз с плазмы, буквально затаив дыхание.

Паша пожимает плечами и, резко откинувшись на спинку стула, заявляет в одну из камер:

— Нет, я не обременен личной жизнью.

— Значит, вы холосты?

— Оставлю ответ на этот вопрос на ваше усмотрение.

Смеется.

Но как-то по-чужому. Зло, что ли. Он вообще все интервью какой-то дерганый. Но я спихивала все на нервы.

Напряжение и неловкость смешиваются в воздухе, и я не могу не почувствовать, как напряглась рядом сидящая Лиза.

— Что за остолоп, — шепчет мама и теребит Лизу за коленку. — Не расстраивайся, милая. Он, видимо, перенервничал…

В этот момент я смотрю на Лизу и вижу ее остекленевший взгляд. К сожалению, у нее не хватает сил скрыть боль, и две капли ускользают из ее больших глаз.

— Все нормально. — Она поспешно вытирает слезы. — Я, наверное, пойду, теть Диль…

— Не неси чушь! — мама тут же осаживает ее. — Сейчас я заварю нам чай, и мы попробуем позвонить ему после конференции. Он и сам должен позвонить.

Лиза качает головой.

— Нет. — Натягивает дрожащую улыбку. — Я, пожалуй… я просто поеду, ладно? Заскочу к вам как-нибудь в другой раз.

Лиза поднимается, но мама идет вслед за ней. А я снова смотрю на Пашу и не могу понять, что заставило его сказать эти слова. Что так изменило его? Ведь перед отъездом у них все было хорошо. Да я своими глазами видела.

Вот почему мужики такие козлы?

Любое счастье превращают в колючее стекло.

— Аль, я поеду, — вырывает меня из размышлений Лиза.

— Подожди, я вам с мамой хоть к чаю чего передам. Как раз чак-чак свеженький сделала.

— Теть Диль, да не нужно…

Мама выставляет перед собой руку:

— Я сама решу, милочка. От моих угощений еще никто не отказывался.

Опускаю взгляд, чтобы спрятать улыбку. Мама в своем репертуаре.

Но, когда она уходит на кухню, Лиза кивком указывает на выход, и я с пониманием иду ее провожать.

Надев кроссовки, она оборачивается, и то, что я вижу на ее лице, вызывает во мне потребность обнять эту девушку и сказать, что все будет хорошо. Но мы не настолько близки, и мне кажется, подобный порыв не совсем уместен. Вместо этого я говорю:

— Может, как-нибудь пообедаем?

Думаю, мы можем стать подругами по несчастью.

— Да, — Лиза кивает, — было бы здорово.

Снова повисает неловкая пауза.

— Ты дай ему немного времени, — стараюсь сгладить углы. — Он перед боем всегда сам не свой.

— Не говори ему, ладно? — с болью в голосе шепчет она. — Не говори, что я видела… что вообще сюда приходила.

— Хорошо, я не скажу и маму попрошу. Если честно, я с ним не разговаривала с самого отъезда. — осторожничаю: — А ты?

Лиза улыбается… так печально, что мне хочется заскулить от бессилия.

— Звонил.

— Но нечасто, да? — добавляю с пониманием.

Но Лиза снова качает головой и прикрывает глаза. Дает себе секунду и снова смотрит на меня стеклянными глазами.

— Я допустила ошибку, Аль. И боюсь, что… — Делает глубокий вдох и открывает дверь. — Забудь. Неважно. Не забивай себе голову моими проблемами. Я справлюсь.

— Лиз… Если тебе не с кем поделиться, ты всегда можешь…

Неосознанно тянусь к ней, но меня останавливает выставленная ладонь:

— Давай не сейчас, ладно? — Она выходит за порог. — Передай, пожалуйста, маме мои извинения, что не дождалась. Я не могу… — Сжимает кулаки и заставляет голос звучать ровно: — Не могу. Мне нужно идти.