Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...

— Алевтина, скажи, что поняла меня.

Мотаю головой, пытаясь выдавить хоть слово, но Хаким неправильно толкует мой жест и, зарычав, начинает трахать так, что я выгибаюсь под ним, будто над моим телом проводят обряд экзорцизма. Мои глаза закатываются, и язык окончательно обмякает. Да я уже и не помню, что этот дикарь требует от меня. А новые толчки выбивают из головы последние мысли, и я тянусь к его шее, пытаясь ухватиться, чтобы не исчезнуть там, куда он целенаправленно толкает меня, пыхтя и рыча надо мной, прорываясь так глубоко, словно желает разорвать меня.

Но, даже причиняя боль своей несдержанностью, он доставляет мне удовольствие, которое рассыпается по моему телу чувственной дрожью. А когда мне удается сломить его и приблизить к своим губам, я ищу спасение в глубоком и отчаянном поцелуе, стискивая пальцами волосы на его затылке и задыхаясь битвой наших языков. Айдаров атакует каждое нервное окончание. Каждое чувство. Всю меня. Это какой-то шквал удовольствия, и мне страшно представить, чем все может закончиться.

Только вместо того, чтобы закончить, Айдаров забрасывает меня на новый уровень ощущений, подтянув мою ногу к себе и со следующим толчком проникнув еще глубже.

Зажмуриваюсь, ахая ему в рот.

Боже. Так хорошо.

И, кажется, я сказала это вслух, потому что в следующую секунду Айдаров заставляет меня проглотить меня сдавленное рычание, пока сам трахает на пределе своих возможностей. Мои он давно стер в пыль…

Воздух отказывается проходить в сжатые от частых вдохов легкие.

Слишком сильное трение. Давление. Слишком нужные поцелуи и вкус его губ. Слишком сильные чувства, которые он поднимает внутри меня штормом, ошеломляя до потери сознания. Я действительно на грани, и после череды жестких толчков натянувшийся комок нервов вспыхивает и распутывается со скоростью света, как искрящийся клубок. Темнота подбирается ко мне со всех сторон, и я сильнее прижимаюсь к быстро двигающемуся телу Айдарова, дрожащим шепотом умоляя не отпускать меня. Я теряюсь в опасном удовольствии, крича и дергаясь вокруг его слишком твердого члена, когда новая волна оргазма внезапно обрушивается на меня, омывая трепетом каждый сантиметр раскрасневшейся кожи.

Наши тела влажные от пота, задыхающиеся от эмоций и дрожащие от первобытной страсти.

— Хаким… — Жмусь к его лбу своим, напуганная ощущениями и его несгибаемым желанием поглотить меня. Во всех смыслах.

— Блядь, — тянет рычащим голосом, когда выходит из меня так резко, что я откидываюсь назад как тряпичная кукла.

Потеря его тепла кажется какой-то катастрофой. Я нуждаюсь в нем настолько, что готова расплакаться и молить его вернуться на место. А когда мой затуманенный от оргазмов взгляд немного проясняется, я замечаю, как Айдаров подходит ко мне, не прекращая водить кулаком по покрытому моей влагой члену. Головка такая набухшая, что я уже готова к тому, что он прямо сейчас разрядится мне на лицо. И будь я проклята, потому что хочу все, что он готов дать мне. Я хочу чего-то неправильного и грязного. Он прав. Я испорченная. Только он не знает, что сам испортил меня.

— Подставь мне свои маленькие сиськи, — хрипло приказывает он, а я чувствую себя полностью готовой подчиниться каждому его слову.

На дрожащих руках и ногах сползаю с дивана так, что оказываюсь на уровне его члена. Но, как он озвучил, ему нужны мои сиськи, поэтому он небрежно толкает меня назад и, поставив одну ногу на диван, нависает надо мной большой тенью, а его длинный твердый член практически упирается в мою вздымающуюся грудь, под которой небрежно сдернутый им же кружевной лифчик. На талии тоже присутствует свидетельство его вольности в виде моих порванных трусиков. Но мне нравится такая его несдержанность. Сейчас мы свободны. И я хочу прожить этот момент. Вместе с ним.

Из его крепко сжатых губ вырывается шипящий звук, а интенсивность движений кулака заставляет мою голову закружиться. Я полностью заворожена видом возбужденного мужчины и тем, как влажный член двигается в его кулаке, дразня меня своей твердостью.

Его кадык дергается, прежде чем из напрягшегося горла вырывается сдавленный рычащий стон, после чего Айдаров хватает меня за шею и сильнее придавливает к дивану, будто боится, что я убегу. А в следующее мгновение на мои взволнованно трепещущие соски брызгают первые капли горячей спермы.

Задыхаюсь, не сводя взгляда с его пульсирующего члена и кулака, по которому стекают вязкие белые капли семени, пока струя за струей он омывает им мою подрагивающую грудь.

Выдавив все до остатка, Айдаров отпускает мою шею и цепляется за спинку дивана, свешивая голову вниз и испуская измученный стон. Его плечи тяжело вздымаются, а длинные пальцы все еще поглаживают напряженный орган, размазывая остатки эякулята.

Шокировано сглатываю, глядя на все это. А затем Айдаров отталкивается от дивана и, позволив тяжелой длине выскользнуть из кулака, наклоняется к моей груди, чтобы по-животному размазать свое семя по покрытой испариной коже. С таким видом, будто это его гордость, которую я никогда не должна смывать. Но, кажется, я и не хочу. А когда он заканчивает клеймить меня, необъяснимый порыв смелости берет надо мной верх, и я не позволяю его руке отдалиться. Перехватив, притягиваю еще влажные пальцы к своим губам и, тяжело дыша, слизываю с них мужественный вкус его оргазма.

И, кажется, я только что подписала себе приговор.

Тяжело сглотнув, Айдаров с нажимом проводит пальцами по моим губам, а потом быстро подхватывает мое вялое от потрясений тело и впивается в них поцелуем завоевателя. А я позволяю ему это. Точно так же, как и позволяю унести себя в неизвестном направлении. В туман, в котором он до самого рассвета клеймит мое тело до изнеможения…

***

Трель будильника, играющая на фоне уже минут десять, пытается прорваться в мой сонный разум. И в конце концов добивается своего, после чего я силой разлепляю веки и еще с минуту лежу, пытаясь принять реальность и понять, где нахожусь.

Когда поворачиваю голову в сторону и вижу взлохмаченную шевелюру Айдарова, а спустившись взглядом ниже, и его голую задницу, сердце вспыхивает за ребрами, вспоминая расплывчатые картины вчерашнего вечера. Немного с запозданием по голове словно прилетает удар молотом, и я подрываюсь на месте, но практически сразу же съеживаюсь от жжения, которое пытается парализовать мое тело. Боже… как я вообще выжила?

— Животное! — шиплю я в сторону мирно сопящего Айдарова, кое-как сползая с кровати. Сейчас я испытываю ярое желание исчезнуть и получить возможность прийти в себя подальше от источника хаоса.

Не спеша, по стеночке добираюсь до комнаты, где разрывается бедный телефон, который мне придется разбить, если Айдаров проснется. Я еще не знаю, что мне со всем этим делать. Но явно нужно подыскать другое место для подобных размышлений. Не хватало, чтобы он сейчас проснулся и усложнил все. Для начала мне нужно в одиночестве обдумать произошедшее, а потом набраться смелости и решать проблемы уже по мере поступления. Если, конечно, он сам не сочтет вчерашнее грубой ошибкой. У него хотя бы есть оправдание… а вот у меня?

Вот только вытащив мобильник из кармана, я едва ли не проклинаю себя вслух. Потому что заставка на экране напоминает мне, что сегодня понедельник. И ровно через час я должна быть на работе.

К слову… я еще в квартире Айдарова, в другом районе, без трусов и пуговицы на джинсах.

Твою мать…

Но в какой-то степени я благодарна такому исходу событий, потому что у меня не остается времени на рассуждения и принятие решений. Поэтому я кое-как нахожу свои вещи, не без труда натягиваю их на измученное варваром тело и ускользаю из квартиры, на ходу вызывая такси.

Всю дорогу до дома я стараюсь не думать о виде спящего Айдарова и о том, что он вытворял с моим телом, стараюсь не винить себя за оплошность и не читать самой себе мораль. И опять же мне это удается только благодаря тому, что у меня абсолютно нет времени. Я едва успеваю принять душ, влетев вихрем в свою квартиру, тут же не глядя выцепляю из шкафа что-то поприличней и мчусь обратно в такси, которое не отпустила.

Разумеется, я опаздываю. И ничего удивительного, я вообще предполагала, что опоздаю сильнее, но все же… Блин, я так обижена на себя за свою же беспечность, так расстроена своим поведением, что хочется настучать по бестолковой голове чем-то тяжелым. О чем я только думала?

Напомнить? — ворчит внутренний голос.

Нет, спасибо!

Я и без того не могу выбросить из головы образ кончающего Айдарова.

Кажется, кожа на моей груди до сих пор стянута от его спермы, которую это животное вчера впечатало в мою грудь, как гребаную метку. Да, я злюсь и на него, потому что, если бы он не пошел на второй круг, я бы прекрасно добралась до дома еще ночью и не бежала бы сейчас по офису как хромая курица.

— Алевтина! — звучит строгий оклик моего наставника, и я вздрагиваю. Зашибись. — Живо в кабинет Гапонову!