Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...

Глава 67

Хаким привозит меня в ресторан паназиатской кухни, который совсем не назовешь романтичным. Хотя, с другой стороны, сейчас мне гораздо уютней так, чем если бы обстановка была более интимной и приватной. Пускай вокруг шум, гам и практически негде сесть.

Пока Хаким общается с официантом, я с любопытством разглядываю нетипичный дизайн без единой восточной детали, но вызывающий ассоциацию с аутентичными корейскими заведениями. С кучей стеклянных перегородок. С открытой кухней, на которой я прямо сейчас вижу повара, играющего с пламенем в процессе создания своего очередного шедевра. С другой стороны повара лепят лапшу на высоких стойках, другие жарят вок, а в центре зала бар с разливом напитков. Действительно без восточных намеков в интерьере и без навязчивой декоративности, но ты все равно попадаешь в атмосферу азиатской забегаловки.

На самом деле я далека от всего этого, точно так же как и от паназиатской кухни, поэтому даже не стала тратить время, разглядывая непонятное меню, позволив Айдарову по-джентльменски заказать для меня луковый суп с креветками, палтуса с эталонным французским пюре и тартар из тунца с икрой… по крайней мере, это то, что мне удалось запомнить. Не знаю, зачем Хаким заставлял потеть бедного официанта, который едва успевал вбивать его заказ в планшет. Я сдалась еще на палтусе, но все такое свежее, яркое и вкусное, что я не удерживаюсь и от закуски из хрустящих листьев шисо. Когда, в отличие от меня, Айдаров обходится одной порцией гедза, стаканом воды и кофе. Его большой палец неспешно поглаживает керамическую чашку, в то время как Хаким контролирует каждое мое движение взглядом, из-за которого я чувствую тянущую тяжесть, наполняющую низ живота жаром. Это заставляет сердце в моей груди биться чаще. Шум вокруг становится ненавязчивым фоном. Остаемся только он и я. И это сбивает с толку…

— Что? — не выдержав, бубню с набитым ртом и тут же прикрываю его ладонью, смутившись своей бестактности. На что Айдаров лишь откидывается на спинку стула и усмехается, продолжая разглядывать меня томным взглядом.

— Ничего, — наконец произносит он, постукивая указательным пальцем по бедру. — Просто приятно видеть, с каким аппетитом ты отправляешь еду в желудок.

Беру белое махровое полотенце, пропитанное ароматной мятой, и промокаю им губы, понимая, что действительно наелась досыта. С учетом того, сколько я ела в последнее время, у меня сейчас случится белковая передозировка.

Как можно тише прочищаю горло и нарушаю затянувшееся молчание бормотанием себе под нос:

— Да, спасибо. Это было вкусно.

Откидываюсь на спинку стула и изящно перевожу дыхание, что весьма затруднительно из-за чувства перенасыщения.

Хаким кивает.

— Рад, что тебе понравилось. У меня есть еще пара мест с подобной кухней. Свожу тебя туда на следующих свиданиях. Кстати, сколько их?

— Кого? — хмурюсь, не совсем понимая, о чем он.

— Свиданий. Испытаний. Проверок, — Хаким пожимает плечом. — Не знаю, называй это как хочешь.

— Ах, ты об этом, — усмехаюсь и подпираю пальцами лоб, пряча взгляд на подоле платья, чтобы немного выиграть время. После чего делаю размеренный вдох, выпрямляюсь и кладу руки перед собой на стол. Но на Хакима по-прежнему не смотрю. — На самом деле достаточно одного. Я просто испугалась твоего желания поужинать с моими родителями и наговорила… всякой ерунды.

Неуверенно поднимаю взгляд из-под ресниц на Айдарова и закусываю внутреннюю сторону нижней губы.

— Что плохого в моем желании?

— Нет ничего плохого. Просто такой шаг стоит делать, когда… — нервно сглатываю, — ну ты понимаешь.

— Нет, не понимаю, — твердо произносит он.

Надуваю щеки, задерживаю дыхание и шумно выпускаю воздух, хлопая ладонями по столу.

— В нашем случае приглашать родителей нужно, если ты готов жениться на мне. Думаю, ни один из нас не готов к такому. — И быстро добавляю: — Это нормально.

— А ты, значит, знаешь, чего я хочу?

Открываю рот и тут же закрываю его.

— Нет, не знаю. Мы постоянно ссоримся, когда мне успеть? От адекватных людей до злейших врагов нас обычно отделяют считаные секунды. И, если честно, я не представляю… какими мы будем родителями. У нас нет ничего общего. Наши взгляды на жизнь, философия… — жестикулирую, — планы на будущее… все это разное и никак не состыковывается в единое целое. Мы с тобой как день и ночь. Мы не созданы, чтобы существовать в одном социуме. Ты манипулятор, я мыслитель. Ты агрессивен и эмоционально жестче, я более осторожная и тактичная. Ты хочешь владеть всем по щелчку пальцев, когда я оказываюсь совершенно к этому не готова. Мы разные. Единственное, что нас связывает, — секс.

— Это нормально. — Хаким протягивает руку, цепляет длинными пальцами чашку и делает глоток кофе, после чего добавляет спокойным ровным тоном: — Все, что ты перечислила, — нормально для людей.

— А мне кажется, все, что я перечислила, — нездорово и токсично. — Протяжно вздыхаю. — Я просто хочу сказать, что строить на этом семью ненормально.

— Возможно, — кивает он, возвращая чашку на место и располагая ладонь на столе, принимаясь медленно барабанить пальцами по дереву. — И тем не менее мы можем договориться.

Я с удивлением выгибаю бровь.

— Почему я сомневаюсь в этом?

Сама не понимаю своего взвинченного состояния. Хотелось бы мне чувствовать себя уверенной в каждом вздохе, как и человек, сидящий напротив меня.

— Алевтина, я не читаю мысли. Но тебе придется довериться в этом вопросе мне.

— Попахивает абьюзом, — нервно хихикаю, ощущая себя так, будто подо мной с десяток острых иголок. И каждой управляет мужчина напротив.

Хаким дергает уголком губ в подобии улыбки и, не прекращая постукивать пальцами по столу, склоняет голову набок.

— Твое поведение сейчас тоже можно назвать абьюзом. У него много форм. — Лениво вскидывает пятерню, пальцы которой только что отбивали ритм. — Так, к сведению.

Стараюсь не сосредотачиваться на этих красивых мужественных пальцах и на том, что они могут сделать с моим телом.

Блин.

Прочищаю горло и прикусываю себя за язык, списывая свою больную фантазию на гормоны.

— У тебя искаженное представление об абьюзе, — ворчу себе под нос, тянусь за стаканом сока и делаю глоток, ощущая неимоверную потребность смочить горло.

— Вовсе нет.

— Ладно, допустим. — Ерзаю на стуле, а затем подаюсь вперед и облокачиваюсь на стол, сжимая стакан в руках как оберег от нечистой силы. — И в чем же заключается договоренность?

— Для начала будет правильным, если мы будем жить вместе.

Первая реакция — глухой звук, вырвавшийся из моего приоткрытого рта. Хотя в свете последних событий его предложение весьма логично, и все же одна мысль, что мы будем жить в одной квартире, проводя вместе двадцать четыре на семь… вызывает неконтролируемый поток эмоций.

Царапаю зубами нижнюю губу, после облизывая распаленное место, и тяжело сглатываю. А когда замечаю, как от этого действия обостряется взгляд Айдарова, мое сердце екает, и я интуитивно ищу любой способ спрятаться от расползающихся по коже ощущений. В данный момент это стакан сока, который я выпиваю до последней капли и осторожно возвращаю на стол.

— Это серьезный шаг, Хаким… Я…

— Я не предлагаю сразу в загс, — строгим голосом перебивает меня. — Просто поживем и попробуем, каково это.

Мягкая улыбка касается моих губ. Мне хочется поверить, что все так и будет и я не останусь с разбитым сердцем после своей смелости довериться ему. Но… все сложно. Я запуталась и даже не представляю, как размотать этот клубок страха в моей собственной голове.

И все же я пытаюсь, нервно переплетая пальцы и пряча взгляд в стол, когда начинаю говорить:

— Я просто хочу, чтобы ты понял меня. Я каждый раз переживала результат любого нашего конфликта с тобой как душевнобольной персонаж. Допустим, мы сейчас попробуем, и я перееду к тебе. А через неделю ты вдруг поймешь, что… — запинаюсь, подбирая более подходящее выражение. — Ты вдруг поймешь, что мы это не то, что тебе нужно. Может, не через неделю, а через месяц. Два. Три. Неважно. Может, я наберу пару-тройку лишних килограммов, и у меня появятся растяжки. Может, я не захочу до родов близости с тобой, а возможно, и после. Мое эмоциональное состояние будет нестабильным, и я буду срываться на тебя по всякой мелочи. А может… может, в конце концов ты осознаешь, что не можешь терпеть меня, держась на одной жалости и чувстве вины. Вот так, — шепотом. — Ты просто поймешь это, и все. А я не стану переубеждать тебя и снова вернусь в кокон страданий. Наверное, я даже привыкла к такому исходу в наших с тобой недоотношениях. Вот только теперь я не одна, Хаким, и мне пора больше задумываться об этом. Я сама сделала этот шаг, сохранив беременность, и я не собираюсь перекладывать ответственность на тебя. — Вновь прикусываю губу, поднимаю взгляд и тут же пытаюсь не обжечься о холод его взгляда, который сейчас застилает самая настоящая снежная буря. Темная. Пугающая. — Просто пойми меня правильно, я не хочу, чтобы наш ребенок пострадал от моей очередной депрессии. Моя беременность и без того проходит в слишком стрессовых условиях. И делать необдуманные шаги, потому что так будет правильно или так принято какими-то этическими нормами нашего общества… — мотаю головой, отгоняя колючее ощущение от глаз. — Не нужно. Это не сделает никого из нас счастливее.

Хаким порывисто откидывается на спинку стула и отворачивает голову в сторону, позволяя проследить, насколько напряжены желваки на его шее и скулах.

— Пиздец, блядь, — цедит сквозь зубы. — На хера ты вбиваешь это себе в голову? На хера делаешь сложности там, где и так все охренеть как сложно?

— Я…

В этот момент Хаким резко поднимается с места, достает из пиджака бумажник, бросает на стол нужное количество купюр, даже больше, после чего настигает меня и совершенно бесцеремонно берет за руку. Ставит на ноги, чтобы накинуть на мои плечи легкое пальто. А затем все в том же напряженном молчании снова хватает мою ладонь и тащит за собой, вынуждая мои ноги семенить так, чтобы я поспевала за его размашистым шагом.

— Хаким… что происходит?

Ноль реакции, и вот мы уже выходим на улицу, где прохладный воздух кусает мои распаленные щеки.

— Хаким! — пытаюсь выдернуть руку. — Айдаров, чтоб тебя! Ты… — взвизгиваю и оказываюсь прижата к боковой дверце «мустанга».

Его дыхание тяжелое, взгляд обжигает и замораживает одновременно, а мужественные губы так близко, что я дрожу от желания ощутить их на себе. Везде.

Гормоны. Убеждаю себя. Это все гормоны…

Хаким прикрывает глаза, делает глубокий вдох и снова смотрит на меня, заставляя сердце забиться в два раза быстрее, особенно когда он проводит большим пальцем по моим губам и ловит мой тихий вздох.

— Хочу показать тебе одно место.