Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...

Глава 68

С горящими глазами Айдаров ведет машину на достаточно высокой скорости, но даже ухающее в пятки сердце, каждый раз когда мы входим в поворот или идем на обгон, не заставит меня одернуть его. Что-то мне подсказывает, что сейчас не лучшее время трогать Хакима. Потому что впервые я вижу этого мужчину таким.

Эмоциональным.

Живым.

По-настоящему живым. Не знаю, как объяснить. Это просто чувствуется здесь и сейчас, когда я сижу рядом с ним. Нет больше атмосферы, которая душит меня в тумане ненависти. Теперь им движет нечто иное. Что-то новое, не известное ни одному из нас, волнующее до поджимающихся пальчиков на ногах. Будто это что-то – самое страстное желание и в то же время самый темный страх.

И впервые я… доверяю ему.

Усмехаюсь себе под нос, качая головой.

Думаю, мне просто нужно привыкнуть к тому, что Айдаров может вести себя не только как высокомерный козел. И не ждать подвоха на каждом повороте!

В той же задумчивости касаюсь подушечками пальцев губ и медленно веду ими по нижней, чувствуя, как ее до сих пор покалывает от его грубого прикосновения. Грубого в хорошем понимании этого слова.

Но он так и не поцеловал меня. Это совсем на него не похоже. Обычно Айдаров берет то, что хочет, здесь и сейчас, не заботясь о мнении других. И почему-то то, что он проявил благородство и не поцеловал меня, не заставляет ощущать себя лучше. Разочарование пробирается под кожу с противной настойчивостью, ведь я не прекращаю думать о том, что видела его желание в каждом прикосновении. Хаким определенно хотел поглотить мои губы, только вместо этого открыл дверь и усадил в машину.

Кажется, я никогда не разгадаю этого мужчину.

Не знаю, сколько длится поездка, точнее, я начинаю об этом думать слишком поздно, когда наше безмолвное путешествие уже приводит нас в какое-то садоводство, где Айдаров наконец сбрасывает скорость, но машина не останавливается, пока мы не проезжаем сектор частных домов, оставляя позади все участки. Хаким окончательно тормозит и глушит тачку посреди какого-то поля, за которым раскинулась самая настоящая березовая роща с уже пожелтевшими листьями и видна речка, играющая бликами в лучах заходящего осеннего солнца. На мгновение я зависаю, любуясь такой простой картиной, и в то же время именно эта непритязательность вызывает внутри какой-то детский восторг. Но шорох слева напоминает мне о том, что я не одна. Прочистив горло, убираю волосы за уши и поворачиваю голову в сторону Хакима.

— Куда мы приехали? — срывается с губ тихий шепот, но Айдаров оставляет меня в том же молчании.

Игнорирует мой вопрос и вылезает из машины, а я просто наблюдаю за его действиями. Что еще мне остается? У меня нет никакого понимания, что творится в голове у этого мужчины. Ни единой догадки. Для меня он вечная тайна. Даже не знаю, хорошо ли это или плохо.

Раздается щелчок, я оборачиваюсь через плечо и вижу, что он берет какую-то папку с заднего сиденья, затем, хлопнув дверцей, огибает капот и приближается ко мне, чтобы, как истинный джентльмен, подать мне руку. Вот это его умение — в нужный момент включать все свое обаяние — обескураживает.

Что ж. Мне уже из принципа хочется узнать о том, что у него на уме.

Поэтому я позволяю ему помочь мне выбраться из машины, а после следую за ним, цепляясь за его ладонь, пока он не останавливает нас перед самым полем. Айдаров не отпускает меня и больше не предпринимает каких-либо действий. Все настолько странно, что я недоверчиво поднимаю взгляд на Хакима, он же смотрит куда-то вдаль, большим пальцем поглаживая тыльную сторону моей ладони, а второй рукой почти расслабленно удерживая папку. Почти, потому что, если бы сейчас я попыталась вырвать ее из его рук, у меня вряд ли это получилось бы. Его мнимое спокойствие слишком хорошо мне знакомо. Малейший неверный жест, и я столкнусь с его гранитным упрямством лоб в лоб.

— Что это за место? — вкрадчиво спрашиваю я, наблюдая за его напряженно сжатой челюстью и дергающимся кадыком, после чего все-таки теряю тепло большой ладони. Айдаров открывает папку и дает какой-то документ мне в руки. В какой момент он разучился разговаривать?

Сбитая с толку его поведением, недоверчиво смотрю на файл, а потом на самого Хакима. И так несколько раз, прежде чем принимаюсь читать содержимое документа, а уже через пару минут моя челюсть падает, и я с ужасом перевожу взгляд на Айдарова.

— Ты совсем рехнулся? — мой голос взлетает на октаву. — Это розыгрыш какой-то?

Зато на лице Айдарова ни единой эмоции. Как и в голосе, которым он мне отвечает:

— Никакого розыгрыша.

Я вкладываю документы обратно в папку и резким движением вручаю все обратно Айдарову, принимаясь расхаживать взад-вперед по вытоптанной тропе.

Но в конце концов не выдерживаю мозгового штурма в одиночку и останавливаюсь напротив Хакима, вскидывая подбородок с вызовом:

— Может, ты уже скажешь хоть что-нибудь?! Зачем ты это сделал?

— Я не понимаю твоей реакции, Алевтина. Поэтому и молчу. Что тебя так расстроило?

— Расстроило? — Я вскидываю руки в полном недоумении. — Да я просто в шоке.

Айдаров испускает рычащий звук, вынуждая меня поумерить свой пыл.

— Я купил этот участок для нас, но оформил все на тебя, — его голос серьезен как никогда. — Почему? Потому что хочу так. И потому что могу. Я мог бы купить готовый дом… Но мне показалось, что ты бы хотела поучаствовать в процессе.

Ну вот и все. Он снова на коне. Но мой пересыщенный гормонами мозг отказывается принимать это.

Тяжело дыша, я в упор смотрю на Айдарова, убеждая себя, что все это красивая ложь.

— Ты хочешь, чтобы я занялась постройкой?

Его губы дергаются в еле заметной улыбке.

— Мы, — кивает. — Вместе, Алевтина. Мы с тобой сделаем этот дом таким, как хотим ты и я.

Выдохнув весь воздух из легких, я беру тайм-аут и несколько минут привожу пульс и дыхание в норму. По крайней мере, пытаюсь это сделать, но сдаюсь и шепчу в пустоту:

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Поворачиваю голову в сторону Айдарова, руки которого покоятся в карманах брюк, словно он пытается обезопасить меня, а точнее, мою шею, от встречи с его крепкими пальцами. Только меня, видимо, это не особо пугает. — Понятно?

Айдаров дергает челюстью, хмыкая себе под нос, но свой острый колющие-режущий взгляд оставляет на моем лице.

— Не переживай. Меня это пугает не меньше тебя.

С этими словами Хаким разворачивается и направляется к машине, но только затем, чтобы убрать туда папку с документами. А потом возвращается и вновь берет меня за руку, утягивая за собой. Клянусь, он старается быть деликатным, но я все равно не поспеваю за его шагом по неровной дороге. И вздыхаю с облегчением, когда мы наконец останавливаемся возле речки.

Высвободив мое запястье, Хаким опускается на корточки и протягивает руку, позволяя длинным пальцам поиграть с гладью воды, которую через мгновение он пытается сжать в кулак. Вот она, нежность, идущая бок о бок с грубостью этого мужчины. Кажется, он даже реку волнует, вынуждая ее ускорить течение.

Тяжесть этой картины почему-то давит мне на грудь, провоцируя волнение расползтись по моей коже, но, прежде чем я успокаиваюсь, вспоминаю о купленном участке. Честное слово. Это безумие. В последнее время я не успеваю следить, как быстро меняется моя жизнь, напоминая американские горки. Но, если честно, сейчас, немного свыкнувшись с щедростью этого мужчины, впервые чувствую не страх перед тем, как я сорвусь вниз в очередной насмешке судьбы, или же, наоборот, взовьюсь ввысь на смертельной петле… нет. Сейчас у меня странное ощущение свободного полета, того самого, когда вся плохая тревога покидает мое тело, оставляя только чувство расслабленности и принятия того, что Хаким действительно купил этот участок для нас. Неужели этот мужчина испытывает ко мне… Отбрасываю эту нелепую мысль так же быстро, как и она пришла ко мне в голову. Он никогда меня не любил. И, несмотря на то что Хаким делает в последнее время, большую часть времени он ненавидел меня до глубины души. Хотела бы я сказать, что эта ненависть была взаимной. Но кого я обманываю? Если бы это было так, я бы не стала терпеть и толики того, что он вытворял.

— Иди сюда, — хриплый голос Хакима вырывает меня из мыслей, и я замечаю протянутую руку.

Сглотнув, вкладываю в его большую и влажную от воды ладонь свою, чувствуя прохладу, жар и дрожь. Только не могу понять чью. Его или мою? А потом поднимаю взгляд и тут же застреваю в буре, бушующей в его металлических глазах.

— Осторожней, — предупреждает Хаким, крепче сжимая мою руку, когда я слегка теряю равновесие, спускаясь с неровного обрыва на край берега, и присаживаюсь рядом на корточки.

Не понимая, чего он от меня хочет, я с удивлением смотрю за тем, как он переплетает свои пальцы с моими в крепкий замок и опускает наши руки в прохладу воды.

У меня перехватывает дыхание от противоречивых чувств. С одной стороны, это холод и волнение, а с другой — жар, исходящий от наших ладоней, и какое-то новое ощущение умиротворения. Два противоречия в одной плоскости создают нечто совершенное, нечто, что заставляет все мои эмоции обостриться до предела, а сердце забиться в ускоренном ритме.

— Нам нужно отпустить все, — начинает низким мрачным голосом, но напряжение, которое я слышу в нем, гасится нежным поглаживанием его длинных пальцев, — здесь и сейчас. Я должен отпустить брата и чувство вины, с которым жил слишком долго. Должен отпустить нелюбовь своих родителей и… — вижу, как дергается его кадык, но на меня он не смотрит, — ненависть к тебе. Мы оба должны это сделать, Аль. Отпустить вину друг перед другом.

Его слова отдаются тяжестью в моей груди, но, когда Айдаров вынимает руки из воды и, расцепив замок наших пальцев, касается прохладной ладонью моей щеки, вздрагиваю, забывая об этом грузе. Да обо всем, кажется. Я уже говорила: его нежность завораживает.

Хаким повторяет то же самое движение: опускает руку в воду и умывает другую мою щеку. Осторожно. Практически невесомо и в то же время чувственно. А я, точно плененная его прикосновением, прикрываю глаза и позволяю ему ополоснуть мне лицо полностью. Но он делает это аккуратно, не затрагивая мои чуть подкрашенные ресницы. Я растворяюсь в этом моменте. Более того — это правда действует, потому что прямо сейчас я позволяю себе отпустить все плохое. Оно нам больше не нужно. А когда все заканчивается, медленно открываю глаза и сталкиваюсь с холодной глубиной его гипнотического взгляда. В этот момент мне кажется, что Хаким так много хочет мне сказать, но с его губ срывается простое тихое:

— Спасибо тебе.

Слабая улыбка трогает уголки моих губ, и я сглатываю новую порцию волнения, очаровываясь происходящим между нами.

— Закрой глаза, — шепчу я, переполненная эмоциями, немного нетерпеливо, но Хаким не испытывает меня и выполняет мою просьбу.

Облизываю прохладные губы и прижимаю ладонь к его груди, ловя подрагивающими пальцами ритм его бьющегося сердца. После чего тоже опускаю руку в воду и принимаюсь осторожно умывать лицо Хакима, царапая ладонь о его колючую щетину. В какой-то момент я увлекаюсь этим процессом, трогая пальцами мужественные губы, но прихожу в себя от обжигающего поцелуя в ладонь, после чего Хаким поднимается первым и помогает мне встать следом, притягивая в свои объятия.