Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...

Какое-то время мы просто смотрим друг на друга, будто принимаем новую реальность, которую Айдаров создает с самого ноля, а потом его большой палец касается точки на щеке, где у меня появляется ямочка от улыбки, и произносит глубоким хриплым голосом:

— Это место — наше новое начало. И я прошу тебя довериться мне. — Сталкивается своим лбом с моим. — Позволь мне забрать все твои страхи.

Боже… скажи мне, что все это не дурацкий розыгрыш. Я просто-напросто не выдержу разочарования после того, что Айдаров заставил меня испытать на совершенно другом уровне.

Почему… почему я не могу просто взять и поверить в это?

Глаза начинает пощипывать от подступающих слез, и я прикрываю их, шепча дрожащими губами:

— Ты не можешь быть таким милым, — мотаю головой в попытке отстраниться. — Это ложь. Прекрати.

Но Хаким ловит мое лицо в ладони, заставляя посмотреть ему в глаза, я же вырываюсь и прячусь у него на груди, вдыхая теплый аромат его одежды и кожи.

— Для тебя я могу быть кем угодно, — выдыхает в макушку и прижимается к ней губами, прежде чем прохрипеть: — У тебя есть вся гребаная власть в мире над моим несуществующим сердцем, Олененок.

Всхлипываю, усмехаясь с горечью. Я найду в его шкафу справочник джентльмена и сердцееда по совместительству и сожгу его. Иначе мое сердце не выдержит этого. Но говорю я совершенно другое:

— Оно существует. — Кладу ладонь на место, где прямо сейчас бьется доказательство моих слов. — Вот здесь. Я чувствую его.

Он усмехается немного удушливо, прежде чем выдает:

— Ты всегда видела лучшее во мне. Этим ты и притягивала меня, Аля.

Я стону и несколько раз бьюсь лбом о его крепкую грудь. На что он тепло смеется, и мы теряемся в этом мгновении на несколько минут, пока в мою голову не приходит сомнительная идея.

— Хаким?

— М-м? — Щекочет мою макушку горячим дыханием, позволяя мне кутаться в свои объятья, как в большой вязанный плед.

— Я хочу кое-что спросить у тебя. — Хаким молчит, а я от волнения комкаю на его груди рубашку. — Может быть, ты бы хотел… сходить со мной на следующее УЗИ?

Мой вопрос растворяется в повисшей тишине, нарушаемой лишь журчанием речки и шелестом деревьев.

Вот кто тянул меня за язык? Идиотка.

Я рада, что прямо сейчас мое лицо скрыто на его груди и он не видит красных пятен стыда, расползающихся по шее и щекам.

Прикусываю нижнюю губу, мысленно ругая себя за оплошность, но стараюсь как можно быстрее реабилитироваться:

— Я просто подумала, что мы могли бы… Это могло бы нас сблизить и помочь тебе понять, хочешь ли ты на самом деле этого ребе…

Айдаров обрывает меня, обхватив за щеки и запрокинув мне голову так, что он теперь нависает надо мной своим мрачным от напряжения лицом.

— Я буду рад увидеть нашего ребенка, Алевтина. Прекрати забивать себе голову сомнениями.

Я облизываю губы в попытке смочить их и неуверенно киваю:

— Хорошо.

— Хорошо, — повторяет он, имитируя мой тон.

Еще несколько мгновений Хаким изучает мое лицо, поглаживая скулы большими пальцами. Но в конце концов что-то меняется, хотя я не успеваю понять, что именно. Айдаров отпускает голову, невнятно бормоча себе под нос, а потом снова смотрит на меня, вот только мой тихий вздох слишком быстро теряется в его горячем рту. Он буквально теряет контроль над своими прикосновениями, вжимая в себя все мое тело так, что между нами не остается ни миллиметра воздушного пространства, я особенно это чувствую, когда он издает утробное рычание, вибрирующее в его груди напротив моих ладоней, которыми я по инерции уперлась в него.

Я растеряна и одновременно удивлена тем, насколько серьезно он намерен лишить меня возможности дышать.

— М-м-м, — гортанно стонет он, сжимая мои волосы на затылке. — Я пиздец как соскучился.

Господи, почему ругательства этого мужчины так возбуждают меня? Это определенно дефект, от которого, кажется, мне никогда не оправиться.

Айдаров опаляет горячим порывистым дыханием мое лицо, углубляя поцелуй, и я теряю свой стон в нашем общем безумии. Бог мой. У меня перехватывает дыхание от его напора, и все, что я могу, — это отчаянно цепляться за лацканы его пиджака и отвечать на требовательный поцелуй. Я настолько давно не чувствовала этого мужчину вот так, что теряю голову. Разложи он меня на этом берегу, я и слова против не скажу.

— Останови, блядь, меня, — хрипит прямо мне в рот, и я задыхаюсь у его приоткрытых от частых вздохов губ.

— Мне… мне нужно дом… — Но он затыкает мой рот новым поцелуем. Айдаров буквально поглощает меня, путаясь пальцами в волосах, словно наказывает за то, что говорю не те слова, которые он ожидал услышать.

Но, смилостивившись над моими судорожно сокращающимися легкими, Хаким отрывается от распухших губ и позволяет нам обоим перевести дыхание, после чего заявляет тоном, не терпящим возражений:

— Сегодня ты поедешь ко мне.

А я уж думала, его подменили.

Пытаюсь возразить, приоткрыв рот, но Хаким взглядом убеждает меня помолчать.

— Мы не будем трахаться. Пока ты сама меня не попросишь об этом. Но я хочу, чтобы ты спала в моей кровати, рядом со мной.

Я немного отстраняюсь, прижимая пальцы к горящим губам, и сдавленно усмехаюсь:

— Сложно в это поверить после того, как ты секунду назад высасывал из меня душу.

Айдаров взъерошивает копну волос.

— Прости. Мне было нужно хоть что-то. И вообще, я сейчас благороден как никогда, но все же не советую долго тянуть... Больше извиняться я не намерен.

Я почти чувствую вкус его мрачной угрозы. Но должна признаться, я хочу всего, что мне обещает этот мужчина.