Рябиновое танго

— И чего ты тарабанишь? Мы сейчас выезжаем. Максим уже выносит вещи. Набрали всего, как цыгане.

Светлана замолчала, слушая Ольгу. Максим уже хотел открыть дверь и войти, не в его правилах было подслушивать, но что-то остановило его. Словно боясь упасть, он еще крепче ухватился рукой за дверь.

— Как я его потороплю? — продолжила Светлана, а Максим продолжал слушать, не обращая внимания на паузы в ее монологе. — Он никогда не торопится, всегда такой — ни рыба ни мясо… Конечно! И в сексе он такой же!.. Какая страсть?! Он, наверное, и не знает, что это такое. Я тоже думала, что все хорошо, но мне уже надоело жрачку из ресторана таскать и с его рубашками в химчистку мотаться… Жду, конечно, жду, что мне еще делать?.. Ничего не говорит. Вот его мать говорит, что ей нравится, как я о нем забочусь. Приучила, блин!.. И о любви не говорит, не мычит не телится! Любовь и классный секс у меня иногда бывают с Катиным. Правду говорят, что старая любовь не ржавеет… Да нет, не жмот, как Славик. Подарки дарит, денег дает не считая. Мне на все хватает, я уже и приодеться успела, и на черный день отложить… Зачем я буду брать ночнушку и купальник, если мне его еще совращать и совращать… Ничего с твоим Генкой не случится, если он меня голой увидит. А то давай разыграем сцену, чтобы Макс приревновал… А чем можно мужика привязать!.. Пеленками?! По-моему, ты тормозишь, подруга! Разве можно сейчас мужика привязать пеленками?! Да я и сама не горю желанием возиться с памперсами. Я еще пожить хочу! Ладно, на природе поболтаем, Макс сейчас вернется… Я много чего взяла, даже пироги с мясом, голодными не будете… Еще чего! Я даже не знаю, почему так ловко начинка в тесто попадает. Пироги заказала все в том же ресторане, а с шашлыком пришлось самой мучиться… Мне и самой интересно, что получится… Оль, хорош трепаться!.. Да, ждите, мы выезжаем!

Максим слышал, что Светлана положила трубку, но с места сдвинуться не мог. Он не мог прийти в себя от того, что услышал. Он слышал голос Светланы, но не узнавал саму Светлану. Максиму вдруг показалось, что ее подменили, пока он ходил к машине.

«Нет, это мне подменили мозги, а меня сделали действующим лицом спектакля. А Светлана изменилась не сейчас, а в Генкиной квартире, где, собственно, и начал разыгрываться этот затянувшийся спектакль, в котором у Светланы была главная роль, в котором она была и режиссером, и сценаристом», — сделал выводы Максим из только что прослушанного монолога Светланы.

Конечно, он слышал не монолог, а часть диалога, но и этой части ему хватило с лихвой, чтобы все понять, прозреть и вымазаться в грязи с ног до головы. Именно так он себя сейчас и чувствовал. Он даже отдернул руку от двери, словно боясь вымазать ее. По этой же причине он боялся взяться за ручку, поэтому изо всей силы стукнул дверь ногой. Она резко распахнулась и ударилась о стену. С трудом Максим перешагнул порог собственной квартиры. На шум из ванной выбежала Светлана. Они смотрели друг на друга и молчали.

— Ты все слышал? — пряча свой испуганный взгляд, первой заговорила Светлана. — Тебя не учили, что подслушивать нехорошо?

— А тебя не учили, что лгать — постыдно? Хотя я думаю, что тебе неведомо такое чувство, как стыд. Тебе многое неведомо. Андре Моруа писал, что лицемерие несовместимо со счастьем. Но ты наверняка не читала Моруа… Да, прости за плохой секс. Ты так здорово притворялась, что тебе нравится, что я невольно решил не напрягаться. Но, как я понял, некто Катин не оставлял тебя безутешной и неудовлетворенной…

— Уж не ревнуешь ли ты? — усмехнулась Светлана, успокоенная несколько угнетенным видом Максима.

— Не тешь себя иллюзиями. Я не сомневаюсь в твоей любви, я просто знаю, что ее нет. Но это не страшно, это, наверное, дано не всем. Хорошо бы, если бы еще не было лжи и лицемерия, а то я уже задыхаюсь от их избытка. Этого я простить не могу, как не могу простить и твоего неуважительного отношения к моей матери, поэтому…

— Но мы же собирались к морю, а сейчас мы едем на пикник! — перебила его Светлана.

— Ты что, не поняла, что твой спектакль провалился? Я срежиссирую его финал: вместо моря ты поедешь сейчас на свою Тринадцатую Парковую! Кстати, их немного больше, чем ты как-то сказала.

— И давно ты об этом узнал? — прищурив глаза, ухмыльнулась Светлана.

— Только что. Сегодня не только день открытых дверей, сегодня день открытий! Тебе помочь собраться? Такси вызвать?

— Не надо! Сама справлюсь! — зло выкрикнула она.

— Да, вот тебе компенсация за плохой секс. — Максим вынул из бумажника деньги и бросил их на стол.

— Обойдусь! — огрызнулась Светлана.

— Собирайся основательно, не вздумай что-нибудь забыть и ключи не забудь оставить, — распорядился Максим и, не обращая внимания на ее слова, как подкошенный рухнул на кровать.

Закрыл глаза и стал просто слушать, по звукам стараясь определить, чем занимается Светлана. Он слышал звук падающих на стол ключей, шелест денежных купюр, звуки застегиваемых на сумках молний и с нетерпением ждал, когда же раздастся самый желанный на сегодняшний день звук — звук захлопнувшейся двери.

И когда наконец раздался этот долгожданный звук и Максим услышал щелчок дверного замка, он глубоко, с облегчением вздохнул. Потом еще долго лежал, не открывая глаз, не веря в то, что закрытая дверь отделяет его от Светланы, лжи и лицемерия, пришедших в его дом вместе с ней, от его неудачной попытки семейной жизни. Он долго лежал без движения и просто заснул.

Светлана, приехавшая три месяца назад в дом Максима с одной сумкой вещей, еле вышла из подъезда с тремя огромными сумками. Она поставила их прямо на асфальт, достала из сумочки телефон и вызвала такси.

«Черт! И надо же было позвонить Ольге! Сидела бы и ждала!» — злилась Светлана на подругу, нервно бегая возле своих вещей и высматривая машину.

— Ну нет! Я должна сказать ей, какая она дура! — вслух произнесла она и принялась набирать номер телефона Ольги, не обращая внимания на недоуменные взгляды сидевших на скамейке женщин.

— Ну где вы! — сразу откликнулась Ольга. — Дождемся мы вас сегодня или нет?!

— Нет, не дождетесь! И ты не дождешься, чтобы я когда-нибудь вспомнила, что у меня есть подруга дура.

— Ты что? С ума сошла? Вы поругались? Макс слышал наш с тобой разговор?

— Надо же, какая догадливая! А раньше ты об этом могла догадаться?

— Получается, что я во всем виновата?

— Получается!

— И куда ты теперь? Поедешь к Славику?

— Нет, к нему я не могу вернуться. Я его на прощание почти напрямую козлом назвала.

— Значит, в Мытищи?

— Значит, в Мытищи! — зло повторила Светлана слова Ольги и сунула телефон в сумку.

Заметив подъехавшее такси, она махнула рукой водителю и кивнула на свои вещи.

— На Ярославский вокзал! — бросила она, когда они вместе с ним, уложив ее вещи в багажник, сели в машину.

«Опять Мытищи! Какой черт дернул меня написать Славику эту дурацкую записку?! Сейчас бы вернулась к нему. Ну придумала бы, что сказать. А теперь вот придется все начинать сначала! — досадовала она, посматривая в окно. — Но ничего! У меня есть опыт, я почти цивильно упакована, значит, шансов теперь у меня больше, чем было тогда, когда я вышла на охоту на Макса. И на море я поеду, я ведь в отпуске! И никакой это еще не черный день, тем более что у меня столько бабок!» — окончательно успокоилась Светлана и даже улыбнулась, заметив знакомые башни асимметричного здания некогда нелюбимого ею вокзала.

— И когда уже эта реставрация закончится? — проворчал водитель, останавливая машину.

Светлана не обратила внимания на его слова. В мечтах она была уже далеко от вокзала, от Мытищ и даже от Москвы. Она уже строила воздушные замки на морском берегу.

Максима разбудил звук открываемого дверного замка.

«Нет! Только не это! Ты не можешь вернуться!» — запаниковал он, собираясь закричать.

Через минуту он думал о том, что хорошо, что не сделал этого, потому что увидел и без того испуганную мать, входящую в его апартаменты.

— Макс, вы никуда не поехали? — почти прошептала она.

— Мам, это я никуда не поехал. Говори громко, тебе некого больше стесняться. Светлана уехала навсегда.

— Вы поругались?! — в ужасе воскликнула Наталья Борисовна.

— Нет, мам, мы не ругались, но мы расстались. Не утешай меня, потому что я рад, что это произошло. Я очень рад, мама! Сейчас я ничего не хочу рассказывать, но прошу никогда при мне не упоминать имени этой лгуньи!

— Хорошо-хорошо! Не расстраивайся! Я тут разложу свои покупки, — засуетилась Наталья Борисовна и пошла в сторону кухни.

— Мама, ты можешь делать в моей квартире все, что захочешь! — закричал Максим.

Наталья Борисовна остановилась, испуганно вжав голову в плечи, потом медленно развернулась и посмотрела на сына. Он кричал на нее впервые в жизни. Увидев в ее взгляде и испуг, и укор, Максим пришел в себя. Он сел, свесив с кровати ноги, положил на колени подушку.

— Мама, прости! Давай поедем домой! Прямо сейчас! Я не хочу оставаться здесь! — говорил Максим тихо, но очень эмоционально, нервно сжимая подушку.

— Хорошо, поехали, — быстро согласилась она.

Наталья Борисовна видела беспорядок на кухне, большую кастрюлю, стоящую на столе. Ей хотелось все убрать, но, видя в каком состоянии находится сын, не решилась даже заговорить об этом.

«Я позвоню из дома Инге и попрошу ее сделать основательную уборку», — думала Наталья Борисовна, еле успевая за сыном, спешащим к своей машине.

— Мам, я пока поживу у вас? — уже в машине спросил Максим.

— Макс, ты же знаешь, как я буду этому рада.

Ей было очень жалко сына. В том, что произошло, она винила себя: «Это я во всем виновата! Я сама почти повесила Светлану ему на шею. Никогда, никогда больше не заикнусь о женитьбе! Лучше пусть он останется холостым, чем снова испытает обиду и разочарование!»