Рябиновое танго

— Маша, в какое замечательное время родился Мотя! Какая чудесная пора стоит! — восхищалась Рогнеда Игоревна. — Маша, что-то ты не очень веселая? — заметила она.

За эти дни ни в одной записке, ни в одном телефонном разговоре Рогнеда Игоревна ни разу не вспомнила о квартире. Спросить же Маша стеснялась, потому что считала, что Рогнеда Игоревна и так сделала для нее очень много. И вот теперь ее волнение достигло кульминации.

«Ну ничего, я с Мотей на руках зайду в те квартиры, а потом позвоню Игорю, и мы съездим с ним за моими вещами в Химки», — мысленно успокаивала себя Маша.

Волнение мешало ей присоединиться к всеобщему веселью.

— Маша, мы с тобой сядем в нашу машину, а Сергей поедет на своей, — услышала она голос Рогнеды Игоревны. — Но перед этим давай пять минут погуляем на свежем воздухе и поговорим. Я догадываюсь, чем ты озабочена. Я ходила по двум адресам, что ты мне дала. Это не квартиры, а притоны. Там живут обыкновенные пьяницы, которые живут тем, что сдают жилплощадь. Даже речи не может быть о том, чтобы вы с Мотей там жили! Зная о твоей проблеме с моих слов, свой вариант предложил Сергей Владимирович.

— Позволь, Рогнеда, я сам расскажу, — попросил он. — Маша, у меня огромный дом! Огромный пустой дом! Вы запросто могли бы жить у меня!

— Не думаю, что запросто, — возразила Маша. — Спасибо, Сергей Владимирович, но я не могу принять ваше предложение.

— Я так и знала! Но может, это и правильно! — поддержала Машу Рогнеда Игоревна. — От предложения хоть некоторое время пожить у нас ты, конечно, тоже откажешься. Тогда у меня есть один запасной вариант. Но о нем я расскажу уже в машине, теперь нам Сергей не нужен.

Они попрощались с Сергеем Владимировичем. Он обещал вскоре заехать проведать Мотю. Удобно устроившись на заднем сиденье машины, Маша с тревогой ждала продолжения разговора.

— Маша, ты выслушай меня внимательно, не перебивай. Может, мое предложение покажется тебе вначале даже диким, но я прошу тебя хорошо подумать. Начну издалека. Этой осенью я планирую открыть в своем саду одну ясельную группу и одну круглосуточную. Есть у нас и сторожа. То есть люди у нас в саду будут постоянно.

Есть у нас в саду и свободные помещения. Маша, вы с Мотей могли бы занять одно из них. Вы всегда будете с людьми, со своими людьми, вы никого не стесните, потому что места в саду много. Маша, ты ведь все равно хотела работать, да иначе вам будет не прожить. Вот и будешь выполнять свою прежнюю работу, распределяя свое время по-своему, а скорее, по Мотиному усмотрению. В саду есть кухня, прачечная, душ. А кухня вам пока и не нужна, потому что я поставлю тебя на полный пансион, а Моте прикорм нужен будет где-то через полгода. Маша, этот вариант, как мне кажется, самый лучший! Вы с Мотей будете всегда у меня на виду. Никто не сможет вас обидеть.

Маша сидела низко опустив голову и смотрела на сына. Услышав последние слова Рогнеды Игоревны, она резко вскинула голову. Именно последний аргумент из всех перечисленных ею показался Маше самым весомым. Она еще не забыла тот страх, который испытала, услышав предложение о продаже ребенка.

— Давай хотя бы попробуем! — настаивала Рогнеда Игоревна.

— Я очень вам благодарна, и… я согласна, — с трудом произнесла Маша.

Она боролась со своими слезами, своей скромностью, безысходностью.

— Маша, я не хочу тебя облагодетельствовать, я помогаю тебе не из милости, а по дружбе, просто потому, что люди вообще-то должны помогать друг другу. Этим мы тоже отличаемся от зверей, если ты помнишь. Ты пойми это, успокойся и смотри на все проще!

— Маша, может, вам все же послушать мою жену? — улыбаясь, спросил Владимир Сергеевич, до этого молчавший всю дорогу. — Она у меня мудрая! — добавил он, останавливая машину.

Маша улыбнулась в ответ и тревожно посмотрела на здание детского сада.

— Все будет хорошо! — успокоила ее Рогнеда Игоревна. — Пойдем, вас с Мотей в твоем кабинете ждет сюрприз.

Распахнув двери, Рогнеда Игоревна пропустила Машу вперед. Маша увидела радостных, улыбающихся немногочисленных в летний период сотрудников сада.

— По-здрав-ля-ем! — вполголоса проскандировали они.

Двое их них держали детскую ванночку, наполненную игрушками и детской одеждой.

— Маша, прими от нашего коллектива этот скромный подарок. — Выступила вперед Лилия Викторовна. — Рогнеда Игоревна, — обратилась она к директору, — мы одним глазком взглянем на малыша и разбежимся по группам.

Улыбаясь, Маша поблагодарила сотрудников и с радостью показала им сына.

— Это первая часть сюрприза, перейдем ко второй, — предложила Рогнеда Игоревна и распахнула дверь Машиного кабинета.

Маша просто ахнула от увиденной красоты: вся комната была в цветах, шарах и игрушках. Рядом с тахтой стояла детская коляска, в которой сидел большой голубой заяц.

— Это подарок от Сергея Владимировича. — Рогнеда Игоревна, взявшись за ручку коляски, немного ее покатала.

Маша, потрясенная увиденным, сначала замерла на месте, но постепенно приходила в себя и осматривалась, словно впервые видела эту комнату. Яркие детские вещи преобразили ее до неузнаваемости.

— Рогнеда Игоревна, а можно мы с Мотей останемся здесь. Мне будет уж совсем неудобно занимать еще какую-то комнату, — тихо попросила Маша.

— Маша, но к тебе же сюда приходят люди, а человеку нужен уголок, где он может уединиться.

— А мы переставим шкаф, отгородим им угол с тахтой, — предложила Маша.

— Тогда надо поставить рядом два шкафа и сделать импровизированную дверь из ширмы! — тут же загорелась идеей Маши Рогнеда Игоревна. — А кроватку для Моти? — испугалась она.

— А нам пока не нужна кроватка, ею нам послужит коляска. Я буду протирать ее после прогулок.

— Ну, дорогая, смотри сама! — согласилась Рогнеда Игоревна. — Я, пожалуй, уже оставлю вас. Вы осваивайтесь. Ужин твой на кухне! Не забудь, пожалуйста. Перед уходом загляну к тебе, чтобы помочь выкупать Мотю, и принесу постельные принадлежности для тебя, ибо у Моти уже все есть. На днях съездим за твоими вещами в Химки.

Рогнеда Игоревна ушла, а Маша в изнеможении села на тахту, все еще держа сына на руках.

— Солнышко мое, — глядя в личико спящего малыша, шептала она, — вот мы и дома. Ты прости меня, что он такой нестандартный, но я постараюсь, чтобы и в таком доме тебе было хорошо.

Маша аккуратно положила ребенка на тахту и занялась наведением порядка. Ей удалось передвинуть и развернуть шкаф. Протерев в нем полки, она разложила детское белье, расставила игрушки и переложила сына в освободившуюся коляску. Затем, чтобы окончательно обжиться, решила заварить чаю. Ее чаепитие прервал стук в дверь.

— А бабушку Рогнеду здесь угостят чаем? — улыбалась входившая Рогнеда Игоревна.

Маша не могла не улыбнуться ей в ответ, потому что впервые видела своего директора в домашнем халате.

— Как вы тут? — Она огляделась. — Молодец! — похвалила, заметив перемены. — А Мотя все еще спит? Давай я начну подготовку к купанию. Я уже все продумала: отнесу сейчас ванночку в душевую бассейна, все приготовлю, а когда проснется Мотя, нальем воды и выкупаем его. Кстати, там и термометр есть, и столик, на котором стоят песочные часы и всякие мелочи, — вспомнила она. — Я все уберу. Главное, ты не бойся! Вдвоем мы обязательно справимся! Все у нас получится!

— А чай? — вспомнила Маша.

— Чай? — удивилась Рогнеда Ивановна. — Про чай я уже и забыла, потому что увлеклась более важным делом, — рассмеялась она.

И все у них получилось. Через час выкупанный и накормленный Мотя спал в своей новой коляске, Маша ужинала, а рядом с ней сидела Рогнеда Игоревна и с умиротворенной улыбкой на лице пила чай.

— Маш, я впервые купала ребенка, как и ты, — призналась она. — Не могу передать свои ощущения, но душой я помолодела на энное число лет. И за это я благодарна тебе, дорогая.

— Ну что вы, Рогнеда Игоревна! Это у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свою благодарность!

— Маша, ты выкажешь свою благодарность, когда позволишь мне стать крестной мамой твоего Моти. Договорились?

Проводив Рогнеду Игоревну, Маша сама сбегала в тот же душ, где мыли Мотю и который находился от ее комнаты буквально в пяти шагах. Выходя из душа, встретила сторожа, которым сейчас была одна из младших воспитателей.

— Как устроились? — улыбнулась она. — Можете спать спокойно, все двери закрыты, я — у телефона.

Пожелав ей спокойной ночи, Маша вернулась в свой кабинет, неожиданно ставший им с сыном домом. Мотя спокойно спал. Маша поставила коляску рядом с тахтой и легла сама.

«Вот и началась новая эра в моей жизни — Мотина эра. Малыш, ты рядом! Для меня теперь это и есть необходимое и достаточное условие для счастья», — думала она.

Уже засыпая, она снова открыла глаза, чтобы убедиться, что коляска вполне различима и в комнате хватит света, чтобы без помех прийти на зов сына. Убедившись в этом, заснула, улыбаясь своему большому счастью, спящему в маленькой коляске.