Принуждение

ГЛАВА 20

Ранние утренние лучи отбрасывают теплый золотистый оттенок на ее гладкую обнаженную кожу, когда она лежит обнаженная, раскинувшись поперек кровати.

Я разминаю затекшую от долгого сидения в одном положении спину, но, как ни стараюсь, не могу заставить себя подняться с сиденья.

Я жду, когда она проснется, зная, что действие успокоительного, которое я ей дал, скоро закончится. Я использую его не в первый раз, но люди, на которых я обычно его использую, гораздо крупнее Айви, поэтому мне пришлось соответствующим образом скорректировать дозу. Как бы я ни был бесспорно зол прямо сейчас, я не хочу причинять какой-либо длительный ущерб.

Прошлой ночью, сидя на заднем сиденье машины после того, как я приказал Питу следовать за ней, моя кровь вскипела до такой степени, что все, что я хотел сделать, это что-нибудь разрушить.

И что может быть лучше для уничтожения, чем этот маленький гребаный придурок, который думает, что может прикоснуться к тому, что принадлежит мне?

Я не так терпеливо ждал на заднем сиденье машины, когда погаснут все огни и люди внутри уснут, пока пользовался своим мобильником, чтобы вычеркнуть этого человека, который жалеет, что он не трахает Айви.

Используя отмычку, я быстро справился с дверью, что чертовски забавно, особенно для живущих на первом этаже. Если это была его попытка уберечь Айви, то он потерпел неудачу на стольких гребаных уровнях. Вот почему я ей нужен. Я единственный, кто может защитить ее от монстров вроде меня.

Единственная причина, по которой я оставил его в живых, это то, что я нашел ее в отдельной комнате и обе их двери были закрыты. Я знаю, что они не трахались. Ни за что на свете он не смог бы заполучить Айви, а потом вышвырнуть ее из своей постели.

К счастью для него, на этот раз он останется в живых, но это единственная уступка, которую я могу предложить.

Я первым зашел в его комнату и вытащил шприц из кармана. Сняв зубами колпачок, я воткнул иглу ему в бедро и ввел лекарство в его организм, поймав его руку, когда он потянулся, чтобы отмахнуться от того, что, я уверен, он принял за укус.

— Что за… — его голос прервался прежде, чем он смог закончить, поскольку он снова потерял сознание.

Я оставил его там, где он был, зная, что с ним не будет проблем. Он проснется утром с головной болью и не вспомнит, что я был здесь или большую часть предыдущего вечера.

Затем я пересек коридор к комнату, в которой спала Айви, и достал второй шприц, перепроверив его, прежде чем задрать футболку к ее бедру. Благодаря тому, что в моем штате есть врач, в моем распоряжении все виды наркотиков. То, что я дал придурку в другой комнате, сработало как GHB, сделав его бесполезным и оставив его с ошибочной памятью, когда он, наконец, проснется.

Не желая, чтобы Айви что-то забыла, я вместо этого дал ей снотворное, мне нужно было только, чтобы она продолжала спать ради меня.

Я вонзил иглу ей в кожу, ее тело дернулось, когда она закричала. Она боролась и хныкала, прежде чем потерять сознание.

Я снова закрыл иглу и положил ее обратно в карман, успокаивая кожу в том месте, куда я ее воткнул.

Не в силах сопротивляться, я задрал футболку выше, переворачивая ее на спину, открывая ее обнаженную киску.

— Ублюдок. — Неужели я был неправ? Какого хрена ей быть голой под футболкой, если она не трахалась с ним?

Я взглянул на дверь и уже подумывал перерезать ему горло, когда заметил на комоде ее сверток с одеждой, включая нижнее белье.

Я поднял их и глубоко вдохнул, используя ее эссенцию, чтобы успокоиться.

Повернувшись к ней и увидев, что ее волосы были влажными, я понял, что она приняла душ. Кусочки головоломки встали на свои места. Она не хотела снова надевать свои грязные вещи. Хмуро глядя на футболку, я сопротивлялся желанию сорвать ее с ее тела, пока не вытащу ее отсюда.

Положив в карман ее стринги, я вернулся к кровати, мои руки в перчатках скользили вверх по ее бедру, пока я не достиг жара ее киски.

Я ввел в нее палец и некоторое время двигал им взад-вперед, прежде чем вытащить его и засунуть себе в рот.

Я помню, как застонал, когда вкус Айви взорвался у меня на языке, заставив мою голову закружиться. Мне едва удалось удержаться от того, чтобы не трахнуть ее тут же, пока она была распростерта и уязвима передо мной.

К счастью для нее, вкуса ее меда было достаточно, чтобы удержать монстра на расстоянии.

Я подхватил ее на руки в стиле невесты и понес к ожидающей машине.

Пит приготовил для меня открытую дверь, закрыв ее, как только мы оказались внутри.

Я набрал Кензо, как только нашел Айви, и дал ему адрес.

— Мне нужна одежда Айви из спальни слева и все остальное из ее вещей, что ты можешь увидеть.

— Сделано. Что-нибудь еще?

Я на мгновение заколебался. Мне действительно следовало просто убить его и покончить с этим.

— Поставьте пустую бутылку из-под любого алкоголя, который у него есть, рядом с его кроватью. Я хочу, чтобы он думал, что его избили. Я хочу его фотографии в компрометирующей позе. Кое-что, что мы можем использовать для шантажа, если потребуется, и выясни о нем все, что сможешь. Имя Марвин, фамилия Кин.

— Понял. — Он повесил трубку как раз в тот момент, когда Пит отъехал от тротуара.

Я закрыл перегородку между нами, не желая, чтобы даже Пит смотрел на Айви.

Тишина тянулась, пока Пит вел нас по улицам города, но я не отводил глаз от Айви, чья голова лежала у меня на коленях, ее худощавое тело вытянулось поперек сиденья.

Поглаживая пальцем ее щеку, я воспользовался секундой, чтобы оценить тихое одиночество. Когда она проснется, это превратится в битву желаний, в которой у нее нет шансов победить. Не то чтобы это остановило бы ее. Явное упрямство Айви — такая же часть ее очарования, как и часть ее проклятия.

Наматывая прядь волос на палец, я наблюдал, как она выскальзывает из моей хватки, и нахмурился из-за символизма. Но я не позволю Айви ускользнуть. Я просто усилю хватку.

Сунув руку под куртку, я вытащила нож из чехла, поднял прядь волос с затылка Айви, чуть выше затылка, и отрезал ее.

Держа прядь волос в руках, я поднес ее к носу и вдохнул, уловив слабый аромат кокоса и лайма, который она так любит.

Сунув прядь волос в карман к ее нижнему белью, я вернул нож в ножны и нежно провел пальцами по ее лицу.

Такая умиротворенная во сне, что было легко запомнить каждую веснушку. Когда она не спит, ее лицо такое оживленное, что я скучаю по мелочам, таким как крошечная родинка над ее губой, которую мне хочется лизнуть, и слабый шрам, рассекающий бровь пополам, где она, должно быть, когда-то ее порезала.

Ощущение грубой кожи у линии роста ее волос заставило меня остановиться и нахмуриться. Я не уверен, что могло быть причиной этого, но ощущение почти как от ожога.

Я пытался рассмотреть получше, но было слишком темно. Не то чтобы это имело значение. У нас есть все время в мире, чтобы я мог исследовать каждый дюйм ее тела.

Когда я почувствовал, что машина замедляет ход, я выглянул в окно и понял, что мы уже добрались до дома. Я подождал, пока машина остановится и Пит откроет дверь.

Он ничего не сказал, когда я вылез с Айви на руках. Его глаза быстро пробежались по ней, прежде чем он закрыл дверь и вернулся на водительское место.

— Отправляйся домой и отдохни. Я позвоню тебе, если ты мне понадобишься, — тихо сказал я ему. Он наклонил голову, давая мне понять, что услышал меня, прежде чем вернуться в машину и отъехать.

Занеся Айви внутрь, я отнес ее прямо наверх, в свою спальню, и осторожно положил на кровать, прежде чем оставить ее, пока я проверял, заперта ли остальная часть дома.

Когда я вернулся, она была в том же положении, наркотик все еще держал ее под действием.

Я снял костюм и боксеры, прежде чем принять душ и смыть с себя воспоминания о прошедшем дне. У меня бывали дни и похуже, но ни один из них не вызывал у меня такого чувства неудовлетворенности, как этот.

Я вытерся и отрегулировал обогрев, чтобы в комнате оставалось тепло.

Подойдя к кровати, я снова схватил свой нож и срезал футболку с ее тела, разорвав ее в клочья. Я никогда не позволю ей носить одежду другого мужчины. Она должна это знать.

Я сдернул испорченный материал и бросил его на пол, прежде чем уложить Айви на кровати в более удобное положение. Ну, удобное для меня.

Я положил ее голову на подушки и позволил своим глазам блуждать по ее телу. Раздвинув ее ноги, я наклонился и глубоко вдохнул, прежде чем провести языком по ее входу.

С рычанием я оторвался от него, зная, что мой самоконтроль пошатнулся. Будь я проклят, если позволю маленькой лисице спать, пока я претендую на ее тело.

Вместо этого я схватил стул из угла комнаты и поставил его в изножье кровати, открывая себе идеальный вид на ее сладкую киску. Вытащив пистолет из кобуры, я положил его на комод позади себя, зная, что буду беспокоиться, если он не окажется в пределах досягаемости.

Откинувшись назад, я скрестил ноги, положив лодыжку на колено, и наблюдаю за ней, игнорируя свой пульсирующий член. С этим должна разбираться Айви.

Это возвращает нас к настоящему моменту, наблюдая, как она шевелится и двигается по кровати, пытаясь поймать последние несколько мимолетных секунд своих снов, прежде чем вторгнется реальная жизнь. Наклоняясь, я медленно глажу свой все еще твердый член и облизываю губы в предвкушении.

Я вижу точный момент, когда она выскальзывает из пелены сна и понимает, что она не в том месте, где заснула, и она обнажена.

Она резко выпрямляется, крик готов сорваться с ее губ, когда ее взгляд останавливается на мне.

— Сладкая Айви.

— Какого хрена, Атлас? — она орет, ее грудь вздымается, когда она пытается использовать свой гнев, чтобы скрыть свой страх.

Я встаю и подхожу к ней, все еще поглаживая свой член, и с удовлетворением наблюдаю, как она взбирается на кровать.

— Следи за своим языком, — предупреждаю я ее, мои слова мягкие, но угрожающие. Она, должно быть, слышит в них насилие, потому что ее рот закрывается со слышимым щелчком.

— Кажется, я был небрежен, в отношении правил.

Я подхожу к краю кровати и протягиваю руку, хватая ее за волосы, когда она пытается перелезть через край кровати.

— Итак, Айви, ты действительно не хочешь разозлить меня еще больше, не так ли?

Она делает паузу, ее дыхание учащенное и громкое во все еще тихой комнате, прежде чем она, наконец, отвечает тихим шепотом: — Нет.

— Хорошая девочка. Теперь подойди ближе.

Она не двигается, просто смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами.

— Или ты двигаешься, или я тебя потащу, — резко говорю я ей.

Она мудро придвигается ближе, пока не оказывается прижатой ко мне там, где я стою.

Я отпускаю ее волосы, беру с кровати подушку и бросаю ее на пол у своих ног.

— На колени, — приказываю я. Ее глаза вспыхивают, но она скрывает эмоции, прежде чем я успеваю понять, желание это или страх. Возможно, немного того и другого. Кажется, моему невинному ангелу нравится, когда ему говорят, что делать.

Она соскальзывает с кровати и опускается на колени на подушку, прежде чем посмотреть на меня, ожидая следующих указаний.