Принуждение

ЭПИЛОГ

— Она такая красивая. — Благодаря эпидуральной анестезии я сейчас не чувствую боли, но я измотана, что смешно для того, кто провел семь месяцев во сне.

— Какая мать, такая и дочь, — шепчет Атлас. Я смотрю на него, а он смотрит на нашу маленькую девочку у меня на руках. Это были тяжелые несколько месяцев. Очнуться от комы не так просто, как открыть глаза и вскочить с постели.

Я проснулась в относительно ясном сознании, которое продолжалось несколько минут, прежде чем накатило облако замешательства. Честно говоря, первый месяц бодрствования все еще немного туманный. У меня была диагностирована целая куча проблем, с ПТСР было труднее всего справиться.

К счастью, мой муж чертовски богат. Он не жалел средств, когда дело касалось моего ухода. У меня было все: от физиотерапевтов, которые помогли мне снова ходить, до терапевтов, которые помогли мне разобраться с беспорядком в моей голове, и даже диетологов, которые помогли мне вернуть часть из тридцати фунтов, которые я сбросила. Атлас продумал все. Думаю, именно поэтому, несмотря на все трудности, я доносила нашего ребенка до срока, хотя у меня все еще не хватало сил родить естественным путем. Мое выздоровление займёт время, и я не ожидала чуда. Я уже получила больше, чем большинство других. Во-первых, чтобы дочь пережила мое ранение в живот, а во-вторых, чтобы проснуться и увидеть, как она растет.

— Ей нужно имя.

— Хм…А как насчет Айрис? — бормочет Атлас.

Я слегка усмехаюсь: — В честь цветка, с которым ты преследовал меня.

— Я не преследовал тебя. Скорее, я профессионально преследовал тебя.

Мой смех толкает малышку, которая издает огорченный вопль, прежде чем я прижимаю ее к груди.

Атлас проводит пальцами по ее щеке, совершенно очарованный ею. Мы все делали неправильно. Наша история должна была закончиться судебным запретом и наручниками. Так и должно было быть, но то, что я была хорошей девочкой и поступала правильно, в итоге принесло мне только боль и страдание.

Судьбоносные события того дня изменили все между нами. Любовь Атласа ко мне настолько абсолютна, что этот человек даже не позволил мне спокойно умереть.

Он впустил немного света в свой мир, а я впустил немного тьмы в свой, и каким-то образом, в тени, мы подходим друг другу.

— Это Айрис, — шепчу я и смотрю, как мой муж улыбается мне, и, боже милостивый, эта улыбка каждый раз убивает меня, что напоминает мне…

— Пока мы здесь, мне нужно разобраться с противозачаточными имплантатами. Очевидно, что у тебя суперсперма, и имплантат, возможно, с таким же успехом мог быть чертовым тик-таком, учитывая, насколько он был эффективен.

Он напрягается рядом со мной, заставляя меня оторвать взгляд от Айрис.

— Атлас… — я произношу его имя как предупреждение.

— На самом деле это был не противозачаточный имплантат, который доктор поместил в тебя. Это маячок.

— Маячок? Маячок! Ты с ума сошел? Нет, знаешь что? Не отвечай на этот вопрос. Мы оба знаем, что это так. Ты сказал, что она достала его, пока я спала. Это правда?

— Нет, — отвечает он безучастно.

— Ты знаешь, я через многое прошла в последнее время. Я почти уверена, что отделалась бы признанием в невменяемости. Мне это понадобится, потому что я убью тебя во сне, если ты не заставишь их вытащить его прямо сейчас.

Он ухмыляется. Тупой, психотический мудак ухмыляется мне.

— Такая кровожадная, — поддразнивает он, прежде чем его улыбка спадает, и он показывает мне проблеск человека, который отказался позволить мне покинуть его. — Я бы никогда не нашел тебя на том складе. Я чуть не потерял тебя и Айрис. Если бы не этот маячок, ты могла истечь кровью на полу склада в одиночестве, — его голос звучит измученно, заставляя меня остановиться.

— Мы еще не говорили о…

— Мне жаль. Боже, ты никогда не узнаешь, как мне на самом деле жаль. Ты должна ненавидеть меня, черт возьми, я ненавижу себя.

Я вздыхаю и смотрю на нашу дочь, которая счастлива теперь, когда ее кормят, прежде чем поднять взгляд на Атласа.

— Я была им не нужна, ни когда была жива моя мать, ни когда она умерла. Они приняли меня только для вида. Они никогда не давали мне забыть, что я чужая. В день свадьбы я танцевала со своим отцом, чтобы фотограф мог запечатлеть постановочный момент, когда вокруг нас раздались звуки выстрелов. Пуля попала ему в грудь, заставив меня закричать. Это был первый раз, когда я помню, чтобы он смотрел на меня с чем-то иным, кроме отвращения. Его глаза, единственное, что он мне подарил, были полны раскаяния и сожаления. Он толкнул меня на землю и приказал спрятаться под столом, длинные скатерти полностью скрывали меня, пока меня не окружила тишина. Когда я выбралась наружу, все были мертвы.

Я поправляю Айрис, когда она хнычет, прежде чем продолжить.

— Забавно то, что кровавая бойня того дня быстро выветрилась у меня из головы. Наверное, это было слишком для меня, чтобы понять и переварить, но выражение глаз моего отца преследовало меня долгие годы после этого. Особенно потому, что я каждый день видела те же самые глаза, смотрящие на меня из зеркала.

— Это твои глаза преследовали меня.

Я хмурюсь, на мгновение сбитая с толку.

— Когда твоя анкета легла на мой стол и я увидел фотографию, что-то меня зацепило. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это были твои глаза. Я узнал их. Это были глаза девушки, чью жизнь я разрушил.

— А еще это глаза женщины, которую ты спас.

И это правда, потому что только явный отказ Атласа отпустить, удерживал меня здесь.

— Уходи. Я даже не могу… Атлас Монро, иди и убей кого-нибудь, пока я не убила тебя.

Кензо входит в комнату, Пит следует за ним. Пит забирает Айрис из моих рук и начинает ворковать с ней.

— Твоя женщина только что велела тебе кого-то убить? — Кензо фыркает, падая на диван рядом со мной.

Атлас ворчит, ему все еще не нравится другой мужчина, находящийся так близко ко мне, кем бы он ни был. Но он делает исключение для Кензо и Пита, которые защищают меня почти так же, как и он сам.

— Похоже, моя жена недовольна тем, что я отказался от менее приятных аспектов своей жизни.

— Ты вьешься надо мной, как наседка, Атлас. Ранее ты последовал за мной в ванную. Я в порядке. Я выздоравливаю, и если мне понадобится помощь, я обещаю, что попрошу. Но ты сходишь с ума, и меня это бесит.

Кензо начинает смеяться, заслужив от меня свирепый взгляд.

— Похоже, ты больше похожа на Атласа, чем мы предполагали.

— Я тебя порежу, — предупреждаю я его, заставляя всех троих засранцев в моей жизни хихикать. — Послушай, Атлас, я знаю, что ты сделал для меня. Я понимаю, что ты хочешь защитить меня, но это не тот мужчина, в которого я влюбилась. Хочу ли я, чтобы ты иногда приглушал свое безумие? Абсолютно, блядь, верно, но я никогда не просила тебя меняться.

Он качает головой, глядя на меня, и его губы подергиваются, прежде чем он вздыхает: — Я все подписал, так что это спорный вопрос в любом случае.

— Может, ты мог бы пойти и ограбить каких-нибудь пожилых леди или что-то в этом роде.

Он запрокидывает голову и смеется, и сейчас я почти испытываю мини-оргазм.

— На самом деле, ты этого не делал. Я просто временно перевел все на свое имя, пока ты не вытащил голову из задницы, — говорит ему Кензо.

Теперь моя очередь смеяться. Я поднимаю кулак, по которому он ударяет своим, и мы оба поворачиваемся, чтобы посмотреть на реакцию Атласа.

— Ты хочешь вернуть меня прежнего? — он настороженно наблюдает за мной, зная, что отношения между нами до того, как я пострадала, были на рекордно низком уровне, благодаря его действиям. Ну, это и то, что я стреляла в него.

— Я хочу вернуть тебя настоящего. Однажды ты сказал мне, что мужчина, в которого я влюбилась, не существует, и что вместо этого ты заставишь меня влюбиться в монстра. Я влюбилась, и теперь ты забрал его у меня. Это… — я обвожу рукой его обтянутое джинсами и футболкой тело, — не ты. Я хочу вернуть своего монстра.

— Пит, Кензо, присмотрите за моей дочерью, — он рывком ставит меня на ноги и перекидывает через плечо.

— Мне нужно трахнуть свою жену.

КОНЕЦ

Перевод группы:

t. me/ecstasybooks