Неукротимый: возрождение

Глава 18

Линг

В «Кресте» была хорошая ночь. Музыка гремела, пока я наблюдала за происходящим с закрытого балкона, и в ту секунду, когда я увидела его, мои брови нахмурились.

Какого хрена он здесь делает?

Я огляделась вокруг него, насторожившись. Он был один, или, по крайней мере, так казалось. Спускаясь вниз, я держала ухо востро, ожидая нападения, которое, как я предполагала, должно было произойти. Но когда я увидела его, сидящего в одиночестве за стойкой бара, любопытство подтолкнуло меня вперед.

Мои ребята были рядом, наблюдали, но держались на расстоянии, и когда один из них шагнул вперед, я бросила на него тяжелый взгляд. Тот немедленно отступил, и я подошла, встав позади него, и произнесла:

— Что ты здесь делаешь, Ас?

Он развернул свое длинное тело, пока вставал. Его глаза улыбались, и мне захотелось выколоть их.

— Я скучал по тебе.

Пошел он.

— Тебе нужно уйти, — твердо сказала я. — Тебе здесь не рады.

Аслан сделал шаг ближе, но замер, когда я вытащила пистолет и направила его на его член. Он поднял руки в знак капитуляции.

— Я просто пришел посмотреть, как идут дела. Знаю, что тебе доставили посылку. Пришел узнать, не хочешь ли ты зарыть топор войны. Я мог бы помочь тебе, Линг.

Он сделал еще один шаг, и у меня заболел живот. Он вторгался, и я не хотела причинять ему боль, но сделала бы это, если бы понадобилось.

— Отвали, Ас.

— Нет, — это было все, что он сказал, когда сделал еще один маленький шаг ко мне. Еще один шаг, и мы оказались бы вплотную друг к другу.

Он вторгся на чужую территорию, нарушил кодекс, и мои люди знали об этом. Я чувствовала на себе их взгляды, оценивающие мой следующий шаг. Позволю ли я Аслану Садыку войти в мой дом и проявить ко мне неуважение, как это делает он?

Нет, не позволю.

Не могу.

Мне не хотелось делать этого, но я бы сделала пример из моего прекрасного турка.

Прицелившись влево, я нажала на спусковой крючок, и выстрел прогремел поверх музыки. Все тело Аслана дернулось, и, приложив руку к боку, он издал потрясенный смешок.

— Ты выстрелила в меня. — Он поднял руку, чтобы посмотреть на красную влагу там, и, задыхаясь, сказал: — Ты, бл*дь, выстрелила в меня. — Его широко раскрытые глаза встретились с моими, и когда они это сделали, его губа дернулась. — Ты сумасшедшая сука.

О, пожалуйста.

Это была поверхностная рана. Если бы я хотела, чтобы он умер, он бы умер, и он это знал.

Один из моих людей вышел вперед, нацелив пистолет на Аслана, и я отступила назад, подальше от женатого мужчины, которого не могла заполучить.

— Проводите мистера Садыка к его людям. Если они доставят неприятности… — я повернулась и пошла прочь, — … окрасьте город в красный цвет.

***

Сидя в одиночестве в городской квартире, обхватив голову руками, я, казалось, не могла контролировать свое быстро бьющееся сердце. Я не плакала уже много лет, с тех пор как умер Твитч, и если бы у меня все еще была такая возможность, я была уверена, что сделала бы это. Но я уже давно иссякла.

Когда входная дверь открылась, я вздохнула с облегчением. Что-то подсказывало мне, что он придет, и в тот момент, когда он появился в поле зрения, качая мне головой, я грустно улыбнулась.

Ас потянулся, чтобы положить руки на бедра, но когда коснулся своей раны, он поморщился, а затем посмотрел на меня.

— Не могу поверить, что ты выстрелила в меня.

— Ты сам напросился, — ответила я, потому что он заслужил то, что получил, и ему повезло, что у меня не было намерения убить его.

— Ты сумасшедшая сука, — сказал он еще раз, пересекая комнату. В тот момент, когда он оказался достаточно близко, он обнял меня за талию и наклонил свое лицо к моему, оставляя мягкие поцелуи на моих губах, и мне нравилось, как он заставлял меня чувствовать себя пьяной. Его лосьон после бритья пах так хорошо, что мне захотелось лизнуть линию от его шеи до самого члена. Я положила руки ему на грудь, мне нравилось, как он заставляет меня чувствовать себя такой маленькой. Он издал низкий горловой звук, а затем заговорил между поцелуями:

— Моя сумасшедшая сука.

Я закрыла глаза, прижимаясь к нему.

— Я не хотела этого делать.

— Знаю, — сказал он. — Я мог видеть, что ты этого не хотела. Прошу прощения за то, что надавил. Я просто, — он вздохнул, — действительно чертовски скучал по тебе, детка. — Его глаза впились в меня. — Скажи мне, что любишь меня.

Нет.

Я покачала головой, мои глаза были печальны. Он не мог просить меня об этом. Я не могла дать ему этого. Он не был моим. И никогда не будет. Мы были глупы, пытаясь сделать то, что никогда не могло сработать, но я никогда никого не хотела так, как хотела этого мужчину. Я любила его больше, чем это было разумно.

Поэтому я надавила. Проведя ногтями по его груди, я посмотрела ему в глаза и пробормотала:

— Пойдем со мной в постель.

Я не ожидала такого ответа, который получила.

— Хорошо, — ответил он, и когда улыбнулся своей улыбкой на миллиард долларов, я не могла не ответить ему тем же. Боже, он был всем. Он не мог оторваться от меня достаточно надолго, чтобы пройти короткое расстояние, а я рассмеялась, когда мы, спотыкаясь, вошли в спальню, улыбаясь поцелуям этого красивого мужчины. Ловкие пальцы расстегнули мое платье, и когда оно соскользнуло на пол, я переступила через него, совершив короткую прогулку к кровати и забравшись на нее с улыбкой. Как только я приняла позу на четвереньках, задрав задницу вверх, опустив голову на одеяло и покорно заложив руки за спину, я выдохнула:

— Трахни меня, детка.

Прошло много времени, и когда я поняла, что он не двигается, я села, оглядываясь на него через плечо. Я видела, как он уставился в потолок с выражением чистого разочарования на лице.

У меня упало сердце.

— Что случилось?

Он отвел взгляд.

— Это было не то, что я имел в виду. — Его губы сжались. — Я не хочу этого.

Гордость терзала меня изнутри.

— Ты не хочешь меня?

— Хочу, — заверил он меня. — Больше всего на свете. Но не так, Линг. — Его глаза выдавали его несчастье. — Не так.

Что? Как мы тогда должны были трахаться?

Я села на край кровати в нижнем белье и озадаченно посмотрела на него.

— Мы можем сделать это так, как ты хочешь, Ас. Как ты хочешь меня видеть? В наручниках? Связанную? С завязанными глазами? У меня где-то здесь есть школьная форма. Я могу называть тебя папочкой. Что приносит тебе удовольствие? — когда он крепко зажмурился и выругался, я начала злиться. — Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, детка. Что здесь происходит? Потому что я чертовски запуталась. — Мои брови нахмурились. — Я думала, ты этого хочешь.

— Иди сюда, — было все, что он сказал, ущипнув себя за переносицу, и когда я осторожно приблизилась, он посмотрел на меня сверху вниз и произнес: — Ты хоть представляешь, как сильно я тебя хочу? — я посмотрела на его натянутые джинсы, но он тихо рассмеялся. — Нет. Я не об этом. — Он приложил мою руку к своей груди, прямо над сердцем. — Вот. Вот где я хочу тебя. — Он поднес мои пальцы к своим губам. — Ты мне тоже нужна здесь. — Когда притянул мою руку к своему виску, турок пристально посмотрел мне в глаза и объяснил: — Я хочу поделиться с тобой всем. Моим телом, моим сердцем, моим разумом — я хочу отдать все это тебе. Только тебе. Но… — его брови опустились, когда его осенила мысль, — … не думаю, что ты знаешь, как делиться таким образом, не так ли, детка?

То, о чем он просил меня, я не могла дать. Не потому, что я этого не хотела, а потому, что у меня этого никогда не было с самого начала. Я была лишена чувствительности. Мои чувства онемели. Они были вытраханы из меня в очень юном возрасте. Но если бы у меня были эти вещи, если бы я могла отдать их кому-нибудь, я бы отдала их Аслану Садыку.

— Я не могу, — сказала я ему с несчастным видом, так сильно желая быть тем, в ком он нуждался.

И впервые в своей взрослой жизни я почувствовала себя ужасно неполноценной и совершенно ущербной.

Какое странное, гнетущее чувство.

Он взял мою руку и прижался губами к костяшкам пальцев, наблюдая за мной из-под опущенных век. Когда он заговорил, то сделал это мягко.

— Ты достаточно доверяешь мне, чтобы попытаться?

Доверяла ли?

Говорить было трудно. Аслан заставил меня хотеть того, чего я никогда раньше не хотела.

Какая пугающая мысль.

— Конечно. — Но я бросила на него жесткий взгляд. — Но если не кончу, я буду в бешенстве.

Его тихий смех под моими пальцами был мягким и сладким, и красивым, о существовании которого я и не подозревала.

— Обещаю, что оставлю тебя полностью удовлетворенной.

Внезапная боль пронзила мою грудь, потому что он бросит меня, чтобы вернуться домой к своей жене. Той самой жене, которая его обожала.

Аслан заставил меня почувствовать себя человеком в мире, где все считали меня чудовищем. Часть меня любила его за это. Другая часть ненавидела за то, что он показал мне, каково это, когда я могла быть счастливо наивной до конца своих дней.

Теперь я знала. Знала, чего мне не хватало, и было невозможно не скорбеть о годах, которые я потеряла из-за своих обстоятельств.

Когда Ас нагнулся, его полные губы коснулись моей щеки.

— Обними меня. Обними меня, Линг. Как будто ты никогда не хочешь меня отпускать.

Я не хотела. Поэтому сделала, как он просил, и обвила его руками, заботясь о его ране. На самом деле это было забавно; месяц назад мысль о том, чтобы ранить мужчин, приводила меня в восторг. Но когда дело дошло до этого мужчины, мысль о том, чтобы причинить ему боль, заставила мой желудок перевернуться.

Что со мной происходит?

Мое сердцебиение замедлилось, когда я посмотрела в его полуночные глаза. Он был похож на ангела в лунном свете, и когда он поцеловал меня, я увидела звезды. Он нежно занимался любовью с моим ртом, языком встречаясь с моим, лаская его своим, и он был восхитительным на вкус, как бурбон и мята. Мы стояли там, казалось, часами, и впервые в моей жизни мои распухшие губы не имели никакого отношения к тому, что меня ударили или укусили.

Его нежные поцелуи в сочетании с легкими прикосновениями заставили меня затрепетать от предвкушения. Опять же, это было не то, к чему я привыкла. Мой вид секса был грубым, рвущим одежду, и Ас еще не прикасался ко мне везде, где я нуждалась в прикосновении. Мои соски напряглись под кружевным лифчиком, как будто они тянулись к его прикосновению. Моя киска болела так, как никогда не болела. Одно мое нетерпение заставляло мой чувствительный клитор жаждать прикосновения его кончиков пальцев.

И все из-за того, что меня поцеловали.

Ас повел меня назад, все еще обнимая руками, пока мои ноги не коснулись изножья кровати, и я предположила, что это все. Это было место, где он поворачивал меня, наклонял и жестко трахал. Но этого не произошло. Нет. Вместо этого он слегка шлепнул меня по заднице.

— Забирайся на кровать, детка.

Что, прямо так, как я была? Никакого сосания члена? Без снятия моей одежды? Без снятия его одежды? Никаких требований? Какого хрена?