Неукротимый: возрождение

Глава 29

Лекси

На следующее утро, когда маленький монстр ворвался в мою комнату и обнаружил своего отца в моей постели, он закричал:

— У тебя была еще ночевка?

От моего смеха сотрясалась кровать, и когда мужчина за моей спиной хмыкнул мне в волосы, я фыркнула.

Этот ребенок.

Для этого было слишком рано.

Я подняла голову и зевнула.

— Доброе утро, милый.

Он стоял у изножья кровати, выглядя взбешенным, как стая кошек на состязании, и когда он скрестил руки на груди, мои глаза расширились.

Он пробормотал:

— Это нечестно. Как получилось, что папа спит здесь? Почему он не может спать со мной?

На это его папа хрипло ответил спросонья:

— Хочешь остаться с ночевкой, малыш? Ладно. — Рука, которой он меня обнимал, напряглась, когда он потянулся. — Как насчет того, чтобы переночевать у меня сегодня вечером, и мы устроим… Я не знаю. Всякое мужское дерьмо.

Лицо ЭйДжея стало шокированным, затем сменилось недоверием, прежде чем остановиться на чистом возбуждении. Он поднял руки вверх и прокричал:

— Да! — а затем он выскочил из комнаты, пробежав по коридору, и если я не ошибаюсь, он уже был в своей комнате, пакуя сумку.

Я заговорила в тишине комнаты:

— А как насчет мамочки? Она приглашена на мужскую вечеринку с ночевкой?

Твитч просунул руку под одеяло и сжал мою грудь.

— Не-а. Прости, мамочка. Допускаются только мальчики.

Я притворилась расстроенной.

— О нет, и что же мне делать?

Он откинул мои волосы в сторону, оставляя долгий поцелуй на моей шее.

— Продолжай тереться своей задницей, и тогда я буду трахать тебя до следующей недели.

Иисус.

Грязные разговоры никогда не переставали меня возбуждать. И когда я случайно — нарочно — прижалась задницей к его твердой длине, он прошипел:

— Иисус. Ты не знаешь, когда остановиться, детка. — Он издал рычащий звук глубоко в груди, прежде чем предупредил: — Остановись.

Я надулась.

— Ладно. — Потянувшись за халатом, я накинула его на голое тело, завязав вокруг талии, прежде чем взять боксеры Твитча и положить их на расстоянии вытянутой руки. Он наблюдал, как я выбираю чистое нижнее белье, и когда порывшись в своем шкафу, я вытащила простое черное платье, он издал звук.

Повернувшись назад, я моргнула.

— Тебе не нравится?

Он скорчил гримасу, ясно говорящую «нет».

Почему это имеет для меня значение?

Я положила платье обратно, и когда достала коричневое платье длиной до колен с юбкой-карандаш, он одобрительно поджал губы.

— Хорошо, — произнесла я, забирая его с собой в ванную.

Быстро приняв душ и открыв дверь ванной, чтобы выпустить пар, я прислушалась к разговору моего сына со своим отцом.

— Почему ты называешь маму деткой? Она не ребенок. Она леди.

— Ну да, — объяснил Твитч. — Это ласковый термин.

ЭйДжей не расслышал его.

— Что такое лайковый термит?

Твитч подавил смешок.

— Ласковый термин — это обращение к тому, о ком ты очень заботишься. И я называю твою маму так, потому что я люблю ее и хочу, чтобы она была в безопасности, и я бы сделал все, чтобы защитить ее. — Он сделал паузу. — Ты понимаешь, приятель?

— Да, — ответил ЭйДжей. — Я понимаю.

Я улыбнулась про себя, выходя из ванной и проверяя время. Взволнованно вскрикнув, я бросилась в свою комнату и вышла, подпрыгивая на одной ноге, пытаясь надеть туфли, не упав.

— О, черт. Я опаздываю. — Схватив свою сумку, я крикнула: — Мне нужно бежать. Люблю тебя, милый. — Я остановилась у двери, улыбаясь моему маленькому мужчине. — Увидимся после школы.

Именно тогда ЭйДжей ответил:

— Я тоже люблю тебя, детка.

И последовавшая за этим тишина была абсолютно ужасающей.

Не в силах остановиться, я начала смеяться над явным ужасом на лице Твитча. Он посмотрел на меня с выражением, которое кричало: «Помогите!» Я покачала головой, все мое тело дрожало от сдерживаемого веселья.

— Я не буду объяснять ему, что не так в этой фразе. Это все на твоей совести. — Я открыла дверь и вышла, задыхаясь от веселья. — Развлекайся сам!

Я смеялась всю дорогу до работы.

***

Линг

Я чувствовал себя так низко, что имело смысл только подниматься вверх.

Надвигалась буря. Бушующий шторм, который должен был стоить жизни. И его вздымающиеся ветры выбили из меня здравый смысл.

С момента телефонного звонка прошло три дня.

Телефонный звонок, который разрушил меня.

Не спавшая три гребаных дня, я ехала молча, и мне даже в голову не приходило задуматься, как, черт возьми, я все еще функционирую после того, как бодрствовала целых семьдесят два часа. Удар, который я получила ранее, вероятно, был причиной того, что мое сердце так сильно билось, не давая успокоиться.

Я не плакала. Нет. Я бы не заплакала.

Ни один мужчина не стоил моих драгоценных слез. За все свои годы я никогда не считала себя настолько глупой, чтобы клюнуть на подобную чушь.

И все же я была здесь, сломленная.

Как самая крутая стерва на этой стороне полушария, я считала себя невосприимчивой к обаянию таких мужчин, как он.

Как я могла быть такой глупой?

Моя губа скривилась, когда я нажала на акселератор, крепко сжимая руль, безрассудно обгоняя машины на шоссе.

Аслан Садык оставил на мне свой след.

О, сегодня он выучит урок.

Теперь я хочу оставить свой собственный след.

Прекрасный турок поймет, что нельзя просто играть чувствами людей, как это делал он. Ты не можешь просто сказать кому-то, что любишь его, а потом выбросить. Это был идиотский ход — заставить кого-то поверить, что он тебе небезразличен, а потом просто… уйти. Он проявил ко мне нежность, которой я никогда не знала, и я уже никогда не буду прежней.

Я умоляла.

Вы, бл*дь, можете в это поверить?

Мои внутренности сжались от стыда.

Я умоляла его остаться со мной.

Кто эта слабохарактерная сучка?

Мое сердцебиение участилось, и я невесело рассмеялась. Мои волосы развевались вокруг меня, пока ветер щипал мои глаза.

Да, именно поэтому я разрыдалась. Это было от ветра. Не от обиды.

Да. В этот самый момент ты говорил себе все, что считал нужным услышать.

Глупые мужчины.

Я ненавижу их. Всех их.

Я официально становлюсь лесбиянкой. Больше никаких членов. Я явно была недостаточно ответственна, чтобы доверять себе рядом с членом.

Какой, бл*дь, позор.

Я любила члены.

Когда я села за руль, то не знала, куда еду, но теперь, когда я подъезжала к обочине, я поняла, что знала все это время. Я так крепко вцепилась в руль, что костяшки пальцев побелели. Я глубоко вздохнула и посмотрела через улицу за мгновение до того, как то, что осталось от моего сердца, построило стену вокруг себя, защищая себя от меня и решений, которые я приняла, чтобы позволить этому случиться.

Я даже не винила Аса. Я доверилась ему, но мне нужно было знать лучше, и это было на моей совести.

Может быть, именно поэтому это так сильно задело. Единственный мужчина, которому я позволила сломать себя ранее, был мужчина, который предпочел умереть, чем быть со мной.

Я откинула голову назад и долго от души смеялась, прежде чем мое сердце забилось так сильно, что я прижала дрожащую руку к груди, тяжело дыша от боли.

Почему я никому не нужна?

— Что со мной не так? — заговорила я в тишине салона автомобиля, прежде чем стиснуть зубы и посмотреть на себя в зеркало заднего вида. Подняв руку, я замахнулась и ударила ею себя по щеке, от удара получился сильный шлепок.

Я ахнула, а затем тяжело задышала, мои глаза закатились к затылку. Щека пульсировала, и я закрыла глаза в блаженстве, когда слеза скатилась с моих ресниц.

Еще раз.

Я подняла другую руку, дрожа от предвкушения. Мне нужно было больше, больше боли, чтобы притупить горе. Когда второй удар достиг цели, я издала низкий стон, прикусив губу, наслаждаясь пылающим жаром, пульсирующим в моих трусиках.

Некоторые вещи никогда не менялись.

С моей стороны было глупо думать, что я смогу.

Я такой родилась. И не могла измениться, как бы сильно ни хотела в самые слабые моменты. Обычно сумасшедшая сука внутри меня владела своим безумием, носила его как вторую кожу, но сегодня я была не просто сумасшедшей. Я была невменяема. Психичка с примесью шизофрении.

Сумасшедшая с расшатанными винтами.

И когда я уставилась на свое отражение, проводя руками по разгоряченной плоти на своих щеках, я едва узнала себя.

Что они сделали с тобой, маленькая птичка?

Мой взгляд стал менее безумным, и когда я сделала следующий вдох, мое бешено бьющееся сердце успокоилось, и с хладнокровием, которое я совершенствовала годами, я вышла из машины.

Это было началом конца. Возвращение домой. И я надеялась, что Ас был готов к этому, потому что у меня были планы на него и жену, которая его обожала.

Мои ноги, обутые в лабутены, понесли меня к багажнику, и когда я нажала кнопку на ключах, он открылся. Я проанализировала свой выбор.

Лом?

Бейсбольная бита?

Я издала низкий задумчивый звук, прежде чем протянула руку и взяла по одному в каждую руку, взвешивая свои варианты. Через секунду я уставилась прямо перед собой, задумчиво нахмурив брови.

Ответ, конечно, был очевиден.

— И то, и другое. — Я ухмыльнулась, повернулась и направилась к черному купе Тесла S 75D.

Машины сигналили мне, пока я переходила улицу, не глядя, но вряд ли они знали, что я была волком среди овец и съела бы их практически целиком без предупреждения, без всякой гребаной причины вообще. Поэтому, когда грузовик просигналил мне на секунду дольше, чем следовало, я замерла посреди улицы, повернувшись лицом к мужчине в кабине.

Он сделал непристойный жест.

Я зашипела, как кошка.

Он опустил стекло и крикнул:

— Убирайся с дороги!

— Заставь меня, — был мой сладкий, медленный ответ.

Мужчина покачал головой.

— Гребаная сумасшедшая сука.

Я откинула голову назад и рассмеялась, прежде чем облизать губы и подмигнуть ему.

— Я знаю это, детка. — Я продолжила свой путь пружинистым шагом, и когда я вошла в здание, в котором мне не следовало находиться, охранник немедленно встал, узнав меня. Мужчина замер, когда я улыбнулась ему и вежливо произнесла:

— Думаю, тебе следует позвонить своему боссу, красавчик. — Повернувшись, я подошла к бизнес-эмблеме на мраморном полу и медленно задрала юбку. — Он наверняка захочет это увидеть.

В высококлассной фирме по продаже недвижимости было тихо, пока я сидела на корточках, ожидая, и в тот момент, когда двери лифта открылись, я встретилась с его темными глазами, облегчаясь на гребаном мраморном полу, который он привез из Италии, на эмблеме, разработанной его любимым отцом, на каждой чертовой вещи, которая была у нас вместе и которую он забрал у меня.

Да.

Я обоссала все это.

Говорят, что действия говорят громче слов, и прямо сейчас я знаю, что Аслан Садык понял, о чем я говорила.

Ты и твои друзья можете отсосать мне, ты кусок дерьма.