Неукротимый: возрождение

Глава 1

Твитч

В тени ночи я двигался медленно, тихо, и когда дом показался в поле зрения, я остановился на месте. Свет все еще был включен. Я встал рядом с эвкалиптовым деревом на углу улицы и ждал. Поглядывая на свое запястье, я проверил время на часах при свете луны и отсчитывал секунды. Когда часы показали одиннадцать, я поднял взгляд на дом, который внезапно погрузился в полную темноту. Все было словно по расписанию. Каждый вечер в одиннадцать Лекси отправлялась в кровать, но не раньше, чем она проведывала ЭйДжея. Крошечная улыбка растянулась на моих губах, когда свет настольной лампы отразился в окне комнаты моего сына. Ну, вот и все. Видите? Как по расписанию. Одно и то же, изо дня в день. Прошло некоторое время, и лампа в окне погасала, это было моим сигналом. Засунув руки в карманы толстовки, я двигался изящно, тихо, а когда достиг окна, то опустил руки на верхнюю часть деревянной рамы и поднял ее вверх. Она заскрипела, когда открылась. Я вытащил москитную сетку и положил ее на землю, прежде чем забраться в комнату. В тот момент, когда моя нога коснулась пола его комнаты, до моего слуха долетел треск пластика.

Я щелкнул языком и пробормотал:

— Бл*дь. — Когда маленький мальчик на кровати поднял голову и моргнул сонными глазами, смотря на меня, я тихо проговорил: — Я думал, что сказал, чтобы ты убрал этот беспорядок.

Он потер ручками глаза, затем сонно пробормотал:

— Я забыл.

— Ты забыл. — Я едва слышно рассмеялся. — Конечно, не сомневаюсь.

Маленькая ухмылка, что растянулась на его губах, говорила мне о том, что он врет. Может, мой сын и был моей точной копией, но по характеру он был похож на его мать до мозга костей. Я оглядел комнату, посмотрел на пол, прежде чем вздохнуть от беспорядка, что предстал передо мной, и молча направился к книжной полке.

— Выбирай, что хочешь сегодня, малыш.

— «Зеленые яйца с ветчиной», — сказал он, не задумываясь (прим. пер. — «Зеленые яйца с ветчиной» автор Доктор Сьюз, стихи для детей).

Мои губы скривились в небольшой ухмылке.

— Опять?

— Опять. — Он кивнул, присаживаясь на кровати. Из меня вырвался еще один вздох, но он, конечно, был преувеличением. На самом деле мне было все равно, что он хотел, чтобы я читал ему. Я бы все равно сделал это, я был готов читать ему одну и ту же книгу вновь и вновь, если это значило, что я смогу провести с ним больше времени. Потому что то небольшое количество времени, которое я проводил с ним, было бесценным даром для меня. Оно было драгоценно, потому как я пропустил время, когда он рос. И поэтому я довольствовался тем небольшим количеством времени, что проводил с ним сейчас.

Я направился к нему с книгой в руке.

— Двигайся поближе. — Когда он подвинулся, я присел на край кровати, откидываясь спиной на деревянное изголовье, и обернул вокруг него руку, удерживая в ней книгу. Недолго думая, он, сонный, прижался головой к моей груди. Я моргнул, смотря на него, когда он устало зевнул, и какая-то часть во мне умерла. Я, черт побери, отправился к праотцам. Никогда на земле еще не было ребенка, которого бы так отчаянно любили. Я не заслуживал его доверия, но все равно воспользуюсь им, потому что это была моя привычка — брать вещи, которые не принадлежали мне. Заявлять на них права и присваивать себе.

Когда я начал читать тихим голосом, тут же понял, что мне больше не нужна книга. Я читал ее так много раз, что знал эти гребаные стихи наизусть. Но ЭйДжею, кажется, очень нравились картинки, поэтому я держал книгу в руках и позволял ему переворачивать страницы, когда это было необходимо, наблюдая за тем, как он улыбается, смотря на забавные иллюстрации, улыбаясь вместе с ним. Я никогда не понимал, что люди имели в виду, когда говорили, что нужно наслаждаться мелочами. Но смотря на своего сына… я понимал это. Эти улыбки, его смех, то, как он чесал свою детскую попу, не стыдясь этого… это стоило всего того времени, что я провел вдали от него. Ради этого мальчика, ради Лекси, не задумываясь, сделал бы это вновь. Я не хотел проходить через все это заново, но я бы сделал это, именно поэтому было так важно позаботиться обо всем, прежде чем воскресать из моей пустой могилы. Я был так близок к тому, чтобы воскреснуть. Я практически мог ощутить это, почувствовать пухлые, сладкие губы Лекси, когда они доставляли бы мне удовольствие. Мысли о женщине, которая находилась в конце коридора, одна в своей постели, заставляли мой желудок сжиматься. Как было бы легко проскользнуть в ее комнату и понаблюдать немного за ней. Да. Я был больным ублюдком. Старые привычки умирают с трудом. Господи. Воспоминания о ней… Мою грудь стянуло болью, когда мой разум воссоздал образ того, как счастливо она улыбалась, смотря на меня. Эти улыбки были нежными и родными, и были припасены только для меня одного. Я скучал по ней. Прошло много времени.

Закончив с книгой, я закрыл ее и затем обнял, прижимая к себе, своего сонного сына.

— Ты устал, малыш? — Он кивнул у моей груди, и я улыбнулся. — Хочешь, чтобы я остался, пока ты не уснешь?

Еще один кивок, более слабый на этот раз, и меня осенила мысль. Я бы убил ради этого ребенка. Пробегаясь рукой по своим растрепанным волосам, я прикрыл глаза, вдыхая его запах. Малыш пах зелеными яблоками, ополаскивателем для белья и каким-то особенным запахом, свойственным только ЭйДжею. Я прижался поцелуем к его голове и задержался губами у его кожи, скучая по нему, даже находясь рядом с ним. Одна тонкая рука легла на мой живот, крепко обнимая меня. Его голос раздался тихим шепотом:

— Ты же вернешься, да?

Я нахмурился. Как он мог такое спрашивать? Он прижался, обнимая меня чуть крепче, и я нахмурился сильнее.

— Эй. — Когда он не отпустил меня, я чуть подтолкнул его плечом, и он очень-очень медленно поднял на меня взгляд своих печальных глаз. — Я вернусь. — Но его глаза оставались все такими же печальными, тогда как я ощутил укол пронзительной боли, которую чувствовал каждый раз, когда приходило время мне уходить. — Обещаю тебе, я вернусь.

ЭйДжей смотрел на меня в течение долгого времени, прежде чем кивнуть. Я обнял своего мальчика крепче, желая успокоить его, но в то же время не зная, как сделать это. Затем я потянулся вниз и расстегнул свои часы на запястье, передавая ему в руки тяжелый металл. Неохотно он взял их, и когда моргнул, поднимая на меня вопросительный взгляд, я сказал ему со всей уверенностью, что была во мне:

— Я вернусь за этим. — Его глаза расширились, прежде чем он вновь посмотрел на часы. Господи, этот ребенок. Выражение гордости за то, что ему доверили что-то настолько важное, как дорогие часы, было всем, с чем я смог бы справиться. — Ты же сохранишь их для меня?

Его кивок был уверенным, восторженным, и когда я увидел его крошечную улыбку, тянущая боль в моей груди немного успокоилась. Я не был уверен во многих вещах в жизни, но я был абсолютно уверен в одном: я любил сына. Я любил его отчаянно. И если найдется кто-то настолько глупый, чтобы навредить ему, я приду с «Глоком» в руке. Взведу курок. Передерну затвор. Бам. Рискни, черт побери.

Час спустя маленький мальчик, прижавшийся ко мне, крепко спал, а мне нужно было уходить. Так аккуратно, как только мог, я выскользнул из-под его маленького тельца и поправил одеяло. Я просто постоял недолго, смотря на него, и мой желудок стянулся узлами. Я не хотел уходить. Но должен был. Прежде чем покинуть комнату, я легко провел рукой по волосам сына, склонился и поцеловал его лоб. Шепотом я проговорил над его тельцем, погруженным в сон: «Люблю тебя», и, черт бы меня побрал, я говорил серьезно. Эти слова не вызвали тревогу, как это происходило обычно. Я научился стольким вещам вдалеке от них. И одной из этих вещей было — как ценить жизнь по максимуму. Я бросил последний взгляд на сына, прежде чем исчезнуть в ночи. Когда я шел по улице к своему дому, задался вопросом, как долго еще смогу продолжать прятаться, будучи у всех на виду. Бл*дь. Усмешка растянулась на моих губах, когда я быстро нашелся с ответом. Вечно, если будет нужно.

***

— Как долго? — спросил я, пребывая в рассерженном состоянии.

Он вздохнул.

— Я не знаю, Твитч. Такие вещи требуют времени. — Я услышал, как скрипнул его стул. — Ты что, считаешь, они просто возьмут и поверят всему, что я скажу о тебе? — Он нахмурился. — Брось, сынок. Несмотря на то, что США со всей неохотой признали, что ты жив, Австралия делать этого не желает. — Он замялся. — Есть пустая могила с твоим именем на ней, Твитч. Ты думаешь, это не поднимет никаких вопросов? Подумай хорошенько. Если вдруг твоя могила исчезнет, твоя девушка поднимет бучу и потребует немедленных ответов. — Он издал пронзительный вздох. — Чем дольше это займет времени, тем будет лучше для тебя. Поверь мне.

Итан Блэк, мой едва ли партнер, был прав, и это чертовски бесило меня. Мне было больно от этой мысли.

— Ага. Хрен с ним.

— Послушай, — проговорил глава ФБР, — все в конечном счете наладится. Ты прекрасно знал, что этот процесс потребует времени. Ты сам говорил, что готов к долгому пути. Что изменилось?

Да, говорил. Но момент, когда я наблюдал за своим сыном прошлой ночью, заставил меня многое понять.

— Если я скажу, что хочу выйти из игры прямо сейчас, — спросил я осторожно. — Что плохого может случиться?

Итан рассмеялся без доли юмора.

— Гребаный ад на земле. — Когда я не произнес ни слова в ответ, он молчал недолго, затем объяснил. — Ты инсценировал свою смерть, Твитч, и хотя, с одной стороны, инсценировка суицида не является преступлением, ты подпадаешь под огромное количество других обвинений, в которых в итоге просто потонешь. Преступный сговор, уклонение от уплаты налогов, подделка свидетельства о смерти — хочешь, чтобы я продолжал? А твоя девочка сядет за получение незаконной страховки. Ох, и теперь самое тяжкое обвинение — мошенничество.

Точно. Все понял.

— Это все? — Я усмехнулся, когда он выдал продолжительную тираду ругательств.

— Не высовывайся и держись подальше от неприятностей, — проворчал Итан, и, судя по его тону, он так же устал от этого разговора, как и я. — У меня много работы. — И затем он положил трубку.

Находясь в одиночестве в своей комнате, на расстоянии квартала от моей женщины и сына, я думал о положении вещей на данный момент, о совете Итана. «Не высовывайся и держись подальше от неприятностей». Уголки губ приподнялись в улыбку. Ага, как же. Это не мой стиль. Поднимаясь на ноги, я одеваюсь и беру свои ключи. Прежде чем покинуть дом, я накидываю капюшон толстовки на голову и напяливаю свои «Рей Бен». Пряча татуированные руки в карманах джинсов, я выхожу на улицу, направляясь к моему скромному «Ниссан Патрол» и сажусь в салон. Сегодня понедельник, и я прекрасно знал, где она была по понедельникам. В том же самом месте, что и каждый раз. Моя Лекси любила рутину. Я быстро доезжаю до места, паркуюсь, смотря в тонированные окна. И вот она появляется. Моей беспокойной душе становится легче, когда я смотрю на нее. Я нахожусь достаточно далеко, чтобы быть незамеченным, но достаточно близко, чтобы видеть соблазнительный изгиб ее задницы. И, черт бы меня побрал, она выглядит сногсшибательно.