Неукротимый: возрождение

Глава 22

Лекси

ЭйДжей готовился к школе, когда Твитч вошел в дом так, словно это место принадлежало ему. Из своей комнаты ЭйДжей позвал:

— Папа?

Несмотря на очевидную усталость, он улыбнулся, подходя к кофейнику и наливая две кружки.

— Я здесь, приятель.

В последнее время это было частью нашей рутины. Твитч отвозил ЭйДжея в школу и забирал его, и он делал это почти каждый день, без Молли. Молли, конечно, было что сказать по этому поводу мужчине. Она обвинила его в том, что он соперничает за ее работу, и я не могла не рассмеяться над ее язвительным обвинением. Она действительно была очаровательна. Как будто я когда-нибудь отпущу ее. Она была больше, чем просто сотрудницей. Молли была членом семьи.

Было так трудно дать Твитчу хотя бы толику моего доверия, но я знала, что если мы хотим, чтобы это сработало, в конце концов, мне придется доверить своего сына Твитчу. И если честно, после того как я увидела, как он общался с нашим маленьким монстром, я не думала, что он когда-нибудь сделает что-нибудь, чтобы причинить ему боль. Когда дело касалось нашего сына, Твитч, казалось, всегда ставил его на первое место, что было большим облегчением.

Когда мужчина, о котором идет речь, проходил мимо меня на кухне, он прижался своим длинным, крепким телом к моей спине и наклонил голову, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Доброе утро, Ангел. — Он поставил вторую кружку кофе на стойку передо мной, как подношение алтарю богини.

Мое сердце трепетало.

Придурок.

Я была не в настроении. Мои губы сжались, и я повернулась к нему, но когда увидела, как это движение расположило нас, сразу же пожалела об этом. Мы были близко. Немного слишком близко. Твитч держался за стойку, блокируя меня, и когда мои глаза в панике забегали по сторонам, в уголках его глаз появились морщинки, зная, что я в клетке.

Мой голос был тихим, но раздраженным, а глаза сузились, глядя на него.

— Почему ты так добр ко мне? Ты никогда не был так мил со мной. Я могла бы умолять тебя быть со мной поласковее, а ты все равно не стал бы. — Я выглянула сбоку из-за его большой фигуры, чтобы убедиться, что никто не приближается. — Так почему?

Неужели я напрашивалась на драку? Да.

Собирался ли Твитч дать это мне? Нет.

Обняв меня одной рукой за спину, он нежно потянул меня за косу, заставляя поднять голову, и когда он заговорил, моя сдержанность разлетелась вдребезги.

— Я провел шесть лет без тебя. Шесть лет я думал обо всем, что должен был сделать, когда у меня был шанс. Шесть лет чувства вины. Шесть лет сожалений. Я ушел одним путем, а вернулся другим. Я изменившийся человек.

Я нахмурилась и прошептала:

— Но тебе все еще нравится то, что мы делали накануне.

Очевидно, его вкусы в спальне не изменились.

Я многозначительно произнесла это, и его глаза засмеялись.

— Я сказал, что изменился, детка, а не то, что я гребаный святой.

Мои губы приоткрылись, и я посмотрела на его красивые полные губы, а он сделал крошечный шаг ближе, придвигая наши тела невозможно близко, и тихо сказал:

— Не думай, что я не заметил, что ты избегаешь моего рта.

Вот дерьмо. Думала, что веду себя осторожно.

Я запнулась со своим ответом.

— Прошлой ночью ты… — я с трудом сглотнула, — … ты мог бы потребовать поцелуя, и я… — я бы так и сделала. Я бы отдала ему все, что угодно.

Но Твитч медленно и многозначительно покачал головой.

— Никогда не был склонен принуждать женщин. Это меня не заводит. А принуждать тебя? — его челюсть сжалась. — Я бы предпочел покончить с собой. — Он поднял обе руки, чтобы с обожанием обхватить мое лицо. — Я всегда хочу, чтобы ты желала этого. Хочу, чтобы ты хотела меня так сильно, что это было бы чертовски больно. — Это уже происходит. — Хочу, чтобы ты все время думала обо мне. — Я редко думаю о чем-то, кроме тебя. — Хочу играть главную роль в твоих мечтах. — Каждую ночь, детка. Он провел большим пальцем по моим мягким губам. — Я хочу, чтобы ты дала мне этот рот больше всего на свете, потому что — трахни меня — я не думал ни о чем другом, кроме этих улыбающихся ангельских губ на моих. — Он отпустил меня, отступив назад. — Но я хочу, чтобы ты тоже этого хотела.

Я хочу.

Я хочу! Вернись!

Молли вошла в кухню, остановившись, когда увидела, как близко мы стояли, глядя друг другу в глаза. Ее брови изогнулись, и она указала большим пальцем через плечо.

— Если вам нужна минутка, я могу вернуться позже.

— Нет, все хорошо, — произнес Твитч, прежде чем повернуться к маленькой женщине, глядя на нее сверху вниз понимающим взглядом. — Слышал, что какая-то маленькая дрянь беспокоила моего мальчика. — Его глаза сузились, глядя на нее. — ЭйДжей сказал мне, что однажды ты привела нескольких своих друзей, чтобы забрать его. Больших друзей. С татуировками на лицах. — Он выпрямился в полный рост, скрестив руки на груди, выглядя скорее мстительным богом, чем человеком. — Уверен, что ты не привела членов Н.Д.С. в школу моего сына, чтобы избить маленькую девочку.

Молли побледнела, что было странно, потому что она была довольно темнокожей.

— Я не просила их избивать ее. Черт, ей всего пять. Я просто хотела, чтобы они немного напугали ее. Они просто стояли там, клянусь. — Ее лицо стало торжественным достаточно быстро. — Кроме того… — ее губы скривились, — … она это заслужила.

Но глаза Твитча продолжали наблюдать за ней долгое мгновение, прежде чем уголки его губ приподнялись.

— Хладнокровная сучка. — Он одарил ее кривой улыбкой, и я позавидовала этому. Он указал на нее, махнув пальцем в ее сторону. — Я знал, что ты мне понравишься, Молли.

Когда Молли расслабилась, я закатила глаза.

— Не поощряй ее. Это был безответственный шаг.

Но Твитч встал рядом с ней — полагаю, в знак поддержки.

— Нет. Это был смелый шаг, и если она так сильно заботится о нашем сыне, я не могу винить ее. Я бы сделал то же самое.

И впервые с момента его приезда Молли с благоговением посмотрела на него.

Черт.

Он покорил ее.

Отлично. Просто великолепно.

На моем выступе становилось немного одиноко, в то время как Твитч продолжал приглашать людей внутрь. У меня начало складываться ощущение, что почти все были не против его возвращения. Мне нужно было поговорить с единомышленниками, и, к счастью, я собиралась встретиться с ними за ужином.

***

— Привет. — Я улыбнулась, входя в индийский ресторан.

Никки грустно улыбнулась и крепко обняла меня.

— Привет, девочка. Как у тебя дела?

Дэйв встал и тоже обнял меня, нежно поцеловав в макушку.

— Мы беспокоились о тебе, но не хотели давить. — Он сочувственно посмотрел на меня сверху вниз. — Знаю, что это была борьба.

Борьба. Какое преуменьшение.

С тяжелым вздохом я села за стол и отмахнулась от друга.

— Даже не беспокойся об этом. Это было… — я поискала слово. — … сумбурно. — Да. Это слово подходило. Но, прежде чем мы начали, я взяла со стола стакан воды и отхлебнула из него. — Как у вас дела, ребята? — они мгновение смотрели друг на друга, прежде чем опустить свои одинаково печальные взгляды. У меня внутри все сжалось. — Как Хэппи?

Никки заставила себя улыбнуться.

— Все в порядке. Он хорошо.

— Все не в порядке. — Дэйв даже не мог взглянуть на меня. — Он съехал.

— Что? — я наклонилась, потрясенная. У меня отвисла челюсть. — Что случилось?

Никки пожала плечами, но сохранила на лице свою слишком широкую улыбку.

— Я действительно не знаю.

Дэйв вздохнул, ущипнув себя за переносицу.

— Я попросил его съехать. — Когда он посмотрел на меня, его глаза были печальными. — Я плохо справляюсь.

Улыбка Никки погасла. Она выглядела опустошенной, когда положила руку на плечо Дейва в знак поддержки.

— Это было тяжело для всех нас.

Он пристально посмотрел на нее и, положив свою руку на ее руку, прошептал:

— Мне очень жаль.

Она покачала головой, и грустная улыбка украсила ее губы. Она заговорила так же тихо:

— Все в порядке.

Мое сердце разрывалось из-за них. Я знаю, что Хэппи поступил неправильно. Он лгал нам и делал это в течение пяти лет. Но они не знали, в какое опасное положение поставил его Твитч. Они не знали неписаных правил преступного мира. Они не понимали, насколько было важно для Хэппи продолжать эту игру. И они, скорее всего, никогда не поймут.

Они никогда не поймут, что три непохожих брата никогда по-настоящему не выйдут из подполья. Это было то, что ты либо принимал, либо не принимал. Я почувствовала необходимость рассказать об этом вслух.

Удрученно вздохнув, я произнесла:

— В том мире, в котором они живут, корни уходят глубоко. — Когда они оба посмотрели на меня, я взяла соломинку и размешала ледяную воду, продолжая говорить. — Это течет глубоко в их венах. Это скорее часть их самих, нежели обычная жизнь, — пояснила я. — Нормальная жизнь для Твитча, Юлия и Хэппи — это просто как настройка режима на стиральной машине. — Я невесело рассмеялась, и мои губы опустились в хмурую гримасу. — Это не для них. — Я посмотрела на своих лучших друзей, надеясь, что они поймут, что я здесь говорю. — Они пытаются почувствовать вкус такой жизни, но это сложно. У них всегда будут мишени на головах. Иногда они будут лгать ради того, что считают высшим благом. Так будет всегда, и если ты не можешь с этим справиться, тебе нужно порвать с этим.

Дэйв задумался над моими словами. Выражение его лица сменилось с слегка ошарашенного на испуганное, а затем, наконец, остановилось на раздраженном.

— Конечно, это совсем не страшно. — Он взял свое пиво и сделал глоток, прежде чем подать знак принести еще. — Спасибо, Лекси. — Он покачал головой, его губы сжались. — Большое спасибо.

Принесли бокал вина, который я заказала, когда Никки недоверчиво спросила:

— И ты смирилась с тем, что тебе лгут?

Я подняла свой бокал в приветствии.

— Не спрашивай, не говори. — Я пресекла это, показывая, насколько я не в порядке.

Дэйв усмехнулся, когда я деликатно вытерла каплю вина, которая стекала по моему подбородку.

— Ладно, хватит о нас. — Он вгляделся в мое лицо. — Как у тебя дела?

Мои брови нахмурились, и я медленно заговорила:

— Мой покойный бывший парень из мафии воскрес из мертвых, живет через дорогу и теперь находится в моем доме, в моем пространстве, по крайней мере, восемь часов каждый день. — Мои брови нахмурились еще сильнее. — Он постоянно делает сексуальные намеки и говорит мне, что очень любит меня. Он… — я судорожно вздохнула. — Он милый и забавный, и выглядит так чертовски хорошо, что половину времени я представляю себя с ним в постели. — Мой голосe стал тихим, когда на моих губах появилась легкая улыбка. — И в этот самый момент он разбивает лагерь в моей гостиной, крепость из одеял, которую он сделал со своим сыном, сыном, который любит его больше всего на свете. — Я заставила себя улыбнуться, но мой голос дрогнул. — Ну, думаю, ты понимаешь.

Глаза Никки сузились, глядя на меня.

— Боже мой, — прошептала она.

Мои брови изогнулись от ее недоверчивого тона.

— Что?