Я с тебя худею

— Олеся, я бы хотел кое-что прояснить… — начинает Аксенов, но я поднимаю руку, останавливая его.

— Считайте, я ничего не видела, — произношу вслух, изогнув уголки рта. Улыбка не получается искренней. — Лучше обсудим обзоры.

— Спасибо, — кивает преподаватель и улыбается с теплотой во взгляде. — Вы очень умная девушка, Ермакова. Я давно это заметил. И не только с профессиональной точки зрения, но… — он задумывается, подбирая правильные слова. — Начитанным людям всегда присуща жизненная мудрость. Она мне очень импонирует. Особенно, ваша.

Я смущаюсь и опускаю взгляд. Все-таки, Аксенов очень красивый мужчина. Это нельзя не признать. А когда он говорит что-то приятное, что бывает редко, я не в состоянии проигнорировать свою женскую сущность. Что тут скажешь, виртуозно задобрил и одновременно скрасил неловкость между нами.

— Вы написали, что согласны делать обзоры. Раньше были категорически против. Почему передумали?

— Потому что мне от вас кое-что нужно.

Бровь Аксенова резко подскакивает вверх, глаза искрятся. Он поправляет узел на галстуке и вперивается в меня любопытным взглядом.

— И что же?

— Комикс о космических приключениях, которым я занимаюсь. Я хочу попросить вашей протекции. В идеале, чтобы к литературному форуму у автора был заключен контракт с издательством.

— Ого, — выдыхает мужчина и кривит улыбкой, — амбициозно!

Знаю, что он может помочь, главное — мотивация. Смотрю прямо в глаза преподавателю, стараясь скрыть нервозность, но он и так ее видит.

— А взамен вы соглашаетесь писать обзоры? Как тот, что сделали вчера?

— Да, я буду их писать. Только их. Все остальное — не моя обязанность.

От наглости своих слов я затихаю, поджимая губы, а Виктор Максимович разражается смехом и качает головой.

— Вы мне нравитесь! Определенно нравитесь, Ермакова, — он делает большой глоток латте и с довольным лицом слизывает пенку с губ. Я ловлю себя на мысли, что еще совсем недавно потеряла бы рассудок от этого движения, а сейчас меня это даже не впечатляет.

— Так вы согласны? — с нажимом спрашиваю я, прекрасно понимая, что этим условием ставлю на кон собственное участие в «Цензорах». Он ведь может запросто дать мне пинка за такую дерзость. Но что-то мне подсказывает, что он этого не сделает.

— Кто этот автор, которому вы так помогаете? — он не сводит с меня глаз, изучает с каким-то насмешливым вниманием. — Хотелось бы мне его увидеть!

— Вы его уже видели. Тогда, в сидрерии.

— Оу… — судя по его взгляду, начинает кое-что понимать. В частности, почему я так стараюсь ради этого комикса.

— Если вы откажете, я пойму, — спешу заверить я, немного нагловатым тоном. — Уверена, что автор и так получит контракт. С вами или без.

— Хорошо, — нараспев произносит Аксенов и откидывается на спинку кресла. Смотрит на меня, словно видит впервые с еще большим любопытством.

— Хорошо — значит вы согласны помочь получить контракт до ноября?

— Нравится мне ваш напор, Олеся, определенно нравится… И вы мне тоже нравитесь. Я об этом уже говорил.

Я сжимаю чашку в обеих руках и делаю глоток, испортив рисунок на пенке. Кофе начинает остывать. Как и мои чувства к человеку напротив. Теперь я точно в этом уверена.

— Красивый медвежонок, — Виктор Максимович кивает на мою чашку. — Молодцы ребята. Люблю это заведение. И людей — профессионалов своего дела тоже люблю. Можно сказать, даже испытываю к ним определенную слабость.

С последним утверждением он ловит меня в ловушку своего взгляда, от которого мне в ту же секунду становится тяжело дышать. Я с трудом сглатываю ком в горле и крепче цепляюсь за чашку.

— Поэтому вы в «Цензорах», Олеся и поэтому я отвечу положительно на все ваши условия. — Он поднимает указательный палец вверх, акцентируя внимание на следующих словах. — Но я так же люблю безропотное повиновение и некую… гибкость, поэтому, сегодня последний раз, когда я иду у вас на поводу.

— Спасибо, — реагирую я, пока он не передумал.

Разговор проходит напряженным, по краю допустимого, можно сказать. Но впервые в жизни он заканчивается на моих условиях. Вау! Горжусь собой! Не терпится поделиться своим успехом с Лешей.

Виктор Максимович улыбается и меняет тему разговора. Минут двадцать он рассказывает о новом авторе, который потряс его своим необычным стилем, пересказывает мне сюжет и несколько раз отмечает, что хочет видеть мой обзор на книгу.

Наш затяжной диалог, точнее монолог, прерывает сообщение от Леши:

Мастер Вселенной: Я освободился. Где ты?

Клюкова22: В «Бонифации».

Мастер Вселенной: Я в пяти минутах, заберу тебя. Матрас уже в квартире.

— Вот черт! — восклицаю я, переключаясь на чат с Хасановым.

Я: Что там с вечеринкой? Все готово?

Тимур: Все в ажуре, но за каким-то лешим в пустую хату доставили матрас. Ты в курсе зачем?

Я: Забей. Будем через 15 минут. Готовьтесь.

Улыбаюсь и забываю об Аксенове. Замечаю его раздражение по этому поводу.

— Мне нужно иди, Виктор Максимович, — тараторю я, поспешно собираясь. Предпочитаю подождать на улице, лишь бы ни секунды не слышать преподавателя. Это ощущение тоже в диковинку для меня.

Выхожу на улицу, меня обдает порывом ветра. Чувствую прохладу и освежающую, тягучую влажность в воздухе. Скоро будет дождь. Мамины розы будут счастливы. Две недели засухи губительно сказались на ее клумбах. Собственно, как и на всем городе, и на людях. В последнее время, с ними творится сплошное безумие. Или это только со мной?

Вдыхаю полную грудь и закрываю глаза. Мое легкомысленное платье разлетается не хуже, чем у Мерлин Монро во время съемок «I wanna be loved by you». Я придерживаю юбку руками и улыбаюсь, как сумасшедшая, едва знакомые фары мелькают на горизонте.

Краем глаза замечаю, что Виктор Максимович наблюдает за мной в окно и мне… совершенно наплевать на это.

Вспоминаю о валентинке, которую собираюсь вручить сегодня Леше. На душе становится еще теплее и радостней. Ауди приближается, паркуется прямо около меня. Веду себя, как потерявшая голову недалекая девица. Как только Леша выходит из машины, я бросаюсь ему на шею и целую. При этом осторожно просовываю валентинку в задний карман его джинс.

Будь что будет.