Тетрада Величко

— Значит, и проблемы твои — мои. Общие они, Кузьма, понимаешь?! — все еще не успокоившись, прошипела она, кажется, от ярости не в состоянии говорить нормально. — Не может быть у нас твоих или моих проблем, если мы — вместе! Так не получится ничего, неужели не ясно?! Тем более, если ты меня обманываешь!

— Подожди, где я тебя обманывал? — не согласился Кузьма, продолжая ее обнимать.

— Ты мне сказал, что не будешь ничего платить… — возмутилась Кристина.

— Я тебе такого не говорил. Я говорил, что еще вопрос выясню.

— Ты мне ничего об этом не сказал, Кузьма! — вот тут у Кристины шипение сменилось возмущенным криком. — А если бы я так поступала и ничего тебе не говорила?! Это как бы называлось?!

Она снова дернулась.

— Та-ак, вот тут подробней. И что ты мне не говорила? — не позволив мавке отодвинуться, Кузьма вновь потянулся за сигаретой.

А Кристина шумно и резко выдохнула, вдруг прикусив губу. И прям ощутимо стало, как ее возмущение сменилось какой-то опустошенностью и страхом. На глаза слезы навернулись.

Кузьма так и не взял сигарету. В груди вновь то, непонятное, плеснуло. Обхватил ее крепче, прижал к себе, так чтоб голова к плечу, лицо к его шее.

— Мавка, ты что?! — действительно заволновавшись. — Я же для тебя. Чтоб не мешали просто. Им же плевать на твою голову светлую, знания и мечты! Ты знаешь, что они уже в январе почти все решили за всех! Я своими глазами списки видел. Им по фигу. Только тех, кто заплатил, пропускать собирались. А я не хочу, чтоб тебя и твои мечты топтали, поняла?! — под конец уже он возмутился.

— Ничего, — буркнула Кристина в ответ. И всхлипнула. — Я ничего… Но Кузьма….! — тут она вдруг застонала, испугав его уже конкретно, словно ей плохо стало.

Вцепилась в него руками, прижав, кажется, даже крепче, чем он ее держал. Точно царапины на ребрах останутся.

— Это же громадные деньги! Сколько?! Сколько? Я же слышу, что в университете шепчут, а то и в голос говорят, родной! Три, пять тысяч долларов! Кузьма! Откуда?! Это же квартира однокомнатная у нас в доме… Где ты такие деньги взял?! Зачем?! — ее затрясло сильней. Кристина опять всхлипнула. — Чего это тебе стоило, родной?

— Уймись, мавка. Успокойся, ради Бога, — обхватив ее затылок, Кузьма прижался губами к ее лбу и сам не понял, как начал легко раскачиваться, словно укачивая ее. — Все нормально. Слышишь? Все нормально. Я все просчитал и обдумал. Я в долг взял. На год, у Игоря. Мы с ним обо всем договорились. А благодаря тому, что Гриша мне с работой помог, я впишусь в срок. Да, нам тяжело сейчас придется. Еще на шее у матерей посидим пока. Зато ты учишься…

— У Игоря? — Кристина вновь голос потеряла. Теперь от страха, судя по всему. — Но он же… Он же… Кузьма, но говорят же, что он бандит. Ты же слышал, точно. Это же опасно и…

— Кристина, успокойся, — отрывисто и резко велел он, снова заставив ее на себя посмотреть. — Чем бы там Игорь ни занимался, он не перестал из-за этого моим другом быть. И тебе помочь — не против. Так что все под контролем. Прижмемся в этом году. А дальше — отдадим долг и разберемся. А теперь, — Кузьма чуть сдавил пальцами ее щеки, как бы подчеркивая неотвратимость ответа. — Скажи мне конкретно, откуда ты про деньги узнала?

Он прищурился, внимательно вглядываясь в глаза малышки. Знал, что не слукавит, не сумеет обмануть его.

Кристина прикусила нижнюю губу так, что кожа побелела.

— Ниоткуда конкретно. Только я же не дура, родной. Все об этом перешептываются и говорят. Многие и не отрицают. А сегодня… Там парень один есть, в университете, он с третьего курса. Принимал у меня документы, когда я приходила сдавать бумаги в приемную комиссию…

Кузьма прямо-таки ощутил, как у него лицо вытянулось и закаменело.

— П-а-а-рень? — уточнил он как-то медленно и протяжно. — С третьего курса? Интересно как… И почему я только сейчас об этом парне узнал?

— Кузьма! — Кристина фыркнула, словно бы он чем-то несерьезным занимался. — Я ж тебе не о том, не о Руслане….

— Так у него еще и имя есть, которое мы уже знаем? — хмыкнул он. Но попустило, если честно. Слишком уж легкомысленно и раздраженно Кристина реагировала на его намеки. Несерьезно. — И что этот Руслан?

— Он меня когда увидел сегодня, удивился очень. Говорит, что сам дважды поступал, и это после училища. Блат у меня, сказал, хороший.

— А может, это у него мозгов просто нет, — фыркнул Кузьма, подняв бровь с иронией. — И человек завидует? — взял-таки сигарету, зажал зубами.

Но так и не прикурил.

— Да нет, — Кристина опустила голову ему на плечо. Переплела их пальцы. — Я на лекции поспрашивала у тех однокурсников, кто с ним в одном общежитии живет, что и как? Говорят, что он один из лучших студентов на своем курсе. Ему уже даже дежурить в хирургии на ночных разрешают. Как студенту, конечно, но пускают на операции, дают узлы завязывать, — Кристина это с таким придыханием произнесла, будто о небожителях говорила.

И о каком-то нереально запредельном действии, о котором она и мечтать сейчас не может.

Узлы, блин! Ех***й бабай! Кузьме сейчас самому кого-то в узел завязать захотелось. Резко так.

А малышка тем временем продолжала делиться с ним своими мыслями, словно и не заметила, что Кузьма уже конкретно бесится.

— Вот, и я задумалась. Я же знаю тебя, родной. Люблю очень, но знаю, что ты упрямый дико. И если уж решил что-то, то будешь до конца идти, головой стены пробивать. Вот и подумала, что вполне мог. А когда все вместе сложила, и то, сколько ты работаешь, то, как вел себя все это время… Поняла, что ты так и сделал. Просто мне ничего не сказал.

Тут Кристина на него уже с упреком глянула. Только Кузьме было не до ее недовольства. Он за собой вины не ощущал и не видел. Все верно сделал. Ни тени сомнения. А вот остальная часть ее рассказа…

— Значит, парень. Значит, Руслан. И ты уже о нем расспрашиваешь. И даже в курсе, где живет этот выдающийся студент, — сквозь зубы процедил Кузьма, вдруг поняв, что бесится самым натуральным образом.

Взбеленился, как черт. Сжал фильтр сигареты, почему-то подумав, что эти, если не прикуривать, куда противней, чем те, что его Грек порой угощал. Но горький привкус сейчас даже к месту был. Больше настроению соответствовал.

Вот тут Кристина, похоже, поняла, что он серьезно. Подняла голову с его плеча и удивленно посмотрела Кузьме в глаза.

— Родной, ты что? Ты почему злишься? — с искренним недоумением спросила она, накрыв щеку Кузьмы теплой ладонью.

Хорошо так: теплая рука, мягкая кожа. Родная. Только он все равно бушует внутри.

Ревнует. Ни разу Кристину не ревновал, а сейчас накрыло по-черному просто. До зубовного скрежета и растертого между губами сигаретного фильтра. И не такой уже шикарной идеей показалось то, что обеспечил ей поступление в универ, где толпятся и толкаются все эти студенты. Со своими наблюдениями и мыслями лезут.

— Ты ревнуешь? — вдруг распахнула глаза Кристина. Удивленно, будто чего-то такое невиданное увидела.

И тут же расплылась в улыбке.

— Ты чему так радуешься, мавка? — разъяренно буркнул Кузьма, в ответ на эту ее улыбку.

— Ничему… — Кристина рассмеялась, обхватив его руками за шею. — Ты хоть знаешь, сколько раз я тебя ревновала ко всем твоим девицам, к которым ты на свидания ходил? У Грека того же на квартире… Думаешь, я маленькая была и не понимала, ради чего вы там собираетесь вечно? — уже она насупилась, и посмотрела на него с претензией. — Во дворе много об этом слухов ходило. А теперь — ты… Ты же никогда меня не ревновал, да?

— А ты этого хотела сейчас? — вновь задрал бровь, дернул головой, пытаясь откинуть волосы со лба, которые в глаза лезли.

Уткнулся носом в ее шею, вдыхая аромат любимой. Только сейчас его это не успокоило. Подогрело бурлящее внутри собственническое и жадное, то, что душило последние минуты. А еще плеснуло жаждой по ней. Голодной, горячей. Безрассудной и алчной, властной до жадной дрожи в пальцах. В животе нуждой свело. В паху жаром.

— Нет, Кузьма. Вообще нет, — Кристина вздохнула, отвела его вихры в сторону. Забрала у него изо рта размозженную сигарету. — Я знаю, как это внутри разъедает. Отвратительное чувство. Я понять хотела, зачем ты так сделал, родной? Ведь можно было попробовать… А даже если и нет, думаешь, я бы сломалась, если бы не поступила? Нет, выдержала бы. У меня же ты есть. Зачем же ты на себя такое взвалил, еще и со мной не делишься? Утаиваешь? Считаешь меня маленькой? Глупой? Так думаешь, да? — посмотрела на него в новом приступе тревоги и грусти.

— Знаешь, что я думаю, мавка? — вглядываясь в ее зеленые, бездонные глаза. — Что я слишком мало времени тебе уделяю, вот что. Про студентов-третьекурсников она уже расспрашивает, видите ли.

Ссадил ее с колен, но крепко за руку держал. И пошел в коридор, потянув Кристину за собой.

— Кузьма? — она удивилась. И точно еще не просекла его задумку. Торопливо семенила следом. — Ты куда пошел, мы же ели?

— Потом доедим, — отрезал он, затащив Кристину в их комнату.

Захлопнул дверь, задвинул защелку. И толкнул мавку на диван. Сгреб ее тетради и учебники в сторону. Столкнул на пол.

До Кристины только сейчас, кажется, дошло, чего ему в голову стукнуло. И на лице какая-то безумно недоверчивая, и при этом соблазнительная улыбка расплылась, вызывая у него дикое желание наклониться и языком слизнуть это выражение с губ Кристины.

— Кузьма? — голос Кристины охрип, стал ломким и низким.

Выдающим, что и в ней полыхнуло желанием, заставляя забывать обо всем, о чем говорили до этого. Обожал этот взгляд у нее, этот тембр голоса. Потому что — японский бог! — точно знал: только для него это все! Только он в своей мавке такие чувства и эмоции будит. И так оно останется и дальше. На фиг всех остальных парней, которые вокруг Кристины крутятся. Никому шанса не даст. Не дождутся!

— Иди сюда, мавка моя, — притянул ее к себе.

Прижал крепко, до хруста в своих руках, потому что сильнее сжать хочется, но нельзя, чтобы ей не было больно.

— На парней, значит, засматриваться начала, меня уже мало, — немного с поддевкой, протянул он, губами дразня шею Кристины. Прижался жадно ртом к ее коже, заставив откинуть голову.

А она и засмеялась, и задохнулась, задрожав в его руках крупной дрожью.

— Глупый! — ухватилась за его затылок ладонями, обхватила голову так, что локтями обняла почти, прижимая к себе. — Тебя люблю. Только тебя! Мне никто больше не нужен, понимаешь? И ничего, тоже.

Сама его губы своим ртом нашла. Первая целовать начала. А у него от ее слов, от потребности в голосе Кристины — контроль сорвало окончательно. Опрокинул на себя. Сам на диван рухнул, увлекая мавку за собой. Перевернулся, подминая ее под свое тело. Губами пожирал ее рот. Соскучился, и правда. Да и знал, что она так больше всего любит — когда он сверху, когда целиком ему принадлежит.

Стянул футболку через голову, ее кофту в сторону отбросил. Вновь прижался к губам Кристины, по шее прошелся жаркими, почти жадными поцелуями, оставляя красные следы на нежной коже. Потому что его! Потому что хотел, чтобы видно было это! Сгреб в охапку обеими руками, не позволяя сдвинуться, пока потянулся за презервативами, лежащими в тумбочке. Прижал к себе так, что нет и прослойки воздуха. До сих пор обоих трясло от такого обнаженного прикосновения кожи к коже. Сколько раньше у него девчонок было, а ни в одной он так не нуждался, ни одну не хотел настолько, сколько бы раз любовью с Кристиной ни занимались. До сих пор в глазах темнело и руки тряслись, словно в первый раз. И пульс в ушах от потребности в ней барабанит так, что оглохнуть недолго. И стоны мавки, от которых только больше дуреешь, забывая о здравом смысле.