Грезы Мануэлы

— Как это?

— Ты не была древом бесплодным, как я, к несчастью.

— Что ты такое говоришь?

Исабель устало взмахнула рукой:

— Это так. А теперь уходи.

— Боже мой! — воскликнула Бернарда. — Как это уходи! Ты ведь мне дочь, и мы что-нибудь придумаем, мы обязательно найдем выход.

— Я не могу больше! — сказала Исабель.

— Чего ты не можешь?

— Я все расскажу Фернандо.

— Ни в коем случае! — всполошилась Бернарда. — Этим ты только навредишь себе!

Исабель усмехнулась.

— Зачем медлить? Ведь Фернандо рано или поздно обо всем узнает. Я просто скажу, что подвела его, что никогда не стану матерью ребенка, которого он так ждет от меня. Если он ему так нужен — пусть купит его, как купили когда-то меня. Или же пусть заимеет его от другой женщины. Меня никогда не волновало, что у него могут быть другие женщины.

— Успокойся, успокойся! Что ты мелешь?

— Оставь меня! Я от тебя устала.

Бернарда нахмурилась и сжала кулаки.

— Ты не станешь с ним говорить! Обещай, что не станешь, пока не выслушаешь меня.

Исабель подняла на нее невидящие от слез глаза.

— И что же? Что ты можешь мне сказать?

Бернарда опять нервно заходила по комнате.

«Нужно срочно что-то предпринять, — думала она. — Иначе эта глупышка натворит бед».

— Ты не можешь рассказать мужу правду.

— Вот как? Ты думаешь, он никогда не поинтересуется, что со мной происходит и почему я не могу зачать?

— Я знаю только одно: пока нужно молчать.

— Да Фернандо ни о чем не может говорить, кроме как о ребенке! Ты понимаешь, я обязательно должна ему сказать, что у меня не может быть детей!

— Исабель, ведь можно пока обождать.

— Боже мой! Ты думаешь, он полный идиот?!

— Дело совсем не в этом.

— Не загадывай мне загадок, Бернарда. Хватит.

Исабель подошла к двери. Бернарда, поняв ее намерение, поспешила ей наперерез.

— Постой, дочка! У меня есть идея, которая может тебя спасти. Точнее, ты должна сама спасти себя. Теперь я знаю, как это сделать…

Бернарда вышла, а Исабель в раздумье осталась стоять у двери. Затем она подошла к окну и отдернула занавеску.

— Боже мой! — вырвалось у нее.

Исабель увидела подкатившую к дому машину. Из нее вышел Фернандо.

Он быстро взбежал по ступенькам и вошел в дом. Первое, что бросилось ему в глаза, — это портрет Исабель.

— Прекрасная, элегантная! — заговорил сам с собой Фернандо. — Как безмерно твое очарование! Ты скоро родишь мне сына. Новый член семьи Салиносов вступит в этот мир!

Фернандо стал степенно расхаживать, что-то бормоча себе под нос.

— Разговариваете сами с собой, сеньор?

Фернандо обернулся и увидел перед собой улыбающегося Лоренцо.

— Просто размышляю вслух об одном человеке, которого очень люблю.

— Я, кажется, догадываюсь, о ком идет речь.

— О ком?

— О сеньоре Исабель.

— Ты, как обычно, угадал. Она наверху?

В этот момент вошла Бернарда. Она несколько растерялась, увидев Фернандо:

— Сеньор Салинос!

Ее приход был неожиданным для Фернандо.

— Господи! Бернарда! — воскликнул Фернандо. — Ты всегда меня пугаешь. Вдруг возникаешь как призрак неизвестно откуда. — Фернандо повернулся к дворецкому: — Лоренцо, я пойду навещу Исабель, а потом ты мне принесешь виски.

Лоренцо поклонился:

— Типичная американская привычка, как говорит сеньора Тереза.

Фернандо рассмеялся.

— У моей сестры привычки европейские, а у меня американские. Приготовь мне виски и принеси наверх.

— Хорошо, сеньор.

Лоренцо удалился. Фернандо заторопился к Исабель, но его остановила Бернарда.

— Сеньор! — громко сказала она.

— Ты что-то хотела, Бернарда?

Бернарда подошла поближе. Лицо ее выражало тревогу и озабоченность.

— Сеньор, — обратилась она. — Вы простите, но дело в том, что сеньора Исабель просила меня предупредить ее, когда вы придете, а я отвлеклась.

— А в чем дело?

— Она хотела быть при параде к моменту вашего прихода, но устала и прилегла отдохнуть. Теперь я не хотела бы, чтобы она меня ругала за то, что я ее не предупредила.

— Для меня она всегда прекрасна, — возразил Фернандо и собрался уйти.

— Я вас очень прошу, — остановила его Бернарда.

Фернандо на мгновение задумался.

— Ну хорошо, — сказал он. — Если хочет принарядиться для меня — так и быть. Бернарда, поднимись к ней и скажи, что я жду ее в библиотеке. Пусть придет.

— Слушаюсь, сеньор.

Насвистывая, Фернандо пошел в библиотеку. Выждав, когда он уйдет, Бернарда вздохнула и поспешила к дочери. В голове у нее уже созрел план спасения.

— Эмилио! — вдруг раздался чей-то знакомый голос.

— А! Это ты, Карлос!

— Да, дружище! А что ты здесь делаешь один?

— Да вот, играли с Фернандо в теннис.

— С каким Фернандо? Что-то не припомню такого.

— С Салиносом.

— Ах, с Салиносом! — Карлос расплылся в улыбке. — Так бы сразу и сказал. Ведь это у него такая симпатичная сестренка. Тереза, кажется?

— Да.

Карлос присел за столик рядом с Эмилио. Он был уже с двумя большими залысинами и несколько полноват для своего возраста.

«А ведь мы когда-то вместе учились в колледже», — подумал Эмилио, глядя на него.

— А что ты здесь делаешь, Карлос?

— Проходил мимо и зашел что-нибудь выпить.

Эмилио уже собирался уходить и теперь пожалел, что встретился с Карлосом. Ради приличия он должен был задержаться хоть на несколько минут.

Карлос заказал выпивку, и они вместе вспомнили годы учебы, поговорили о разных пустяках и наконец Эмилио сделал вид, что ему пора.

— Ты спешишь? — спросил Карлос.

— Да. Я очень устал.

— В таком случае тебе пора идти. Уже половина девятого, — заметил Карлос, взглянув на часы.

— Да, мне пора, — сказал Эмилио.

— Заходи ко мне, — предложил Карлос. — Я хочу тебе кое-что показать.

— С удовольствием.

Они пожали друг другу руки, и Эмилио торопливо вышел наружу.

Дома на пороге Эмилио встретила служанка.

— Привет, Тина!

— Здравствуйте, сеньор Эмилио!

— Как дела, Тина?

— Хорошо. А как ваш теннис?

— Изумительно! Фернандо ни разу не дал мне выиграть.

— Разве?

— Да. Он настоящий чемпион!

— Но ведь вы тоже неплохо играете?

— Возможно, но я никогда у него не выигрываю.

— Вам что-нибудь нужно?

— Нет, Тина. Как дела с уборкой?

Тина улыбнулась.

— Да какие могут быть проблемы с такой уборкой? Мусора в этом доме нет. Вот если бы у вас была жена и детишки бегали повсюду, по всем комнатам — они бы пачкали, все вверх дном переворачивали, чашки бы били.

Фернандо посмотрел на Тину. Глаза его выражали удивление и восторг.

— Ну конечно, как же иначе? — сказал он. — Мазали бы стены айвовым вареньем, прыгали бы по стульям, плакали, просили соску по ночам. Но я не знаю, когда это будет. А тебе и вправду этого бы хотелось, Тина?

— А почему бы и нет, сеньор Эмилио? Разве вы не заслуживаете хорошей жизни, чтобы все было, как у людей? Вы уже в таком возрасте, что неплохо было бы об этом подумать.

— Да, наверное.

— Вы только представьте себе, сеньор Эмилио, что в один прекрасный день мальчишка, у которого будут ваши глаза, ваш голос, ваши манеры, обнимет вас и скажет: «Как дела, папа?»

Эмилио улыбнулся. По всему было видно, что ему нравятся такие слова.

— Любовь, брак, милая Тина, приходят не потому, что настал определенный возраст. Это игра. Либо тебе это в жизни дается, либо нет.

— Как так?

— Да. И ничего с этим не поделаешь.

Тина задумалась.

— Возможно, — сказала она. — Но иногда можно, как вы говорите, помочь судьбе.

— Помочь…

Эмилио задумался.

— Ну ладно, — сказала Тина. — Пойду на кухню. Уже вечер, и вы можете остаться без ужина и без десерта.

— Не волнуйся из-за ужина, никакой спешки нет, — попытался удержать ее Эмилио.

Тина ушла, и Эмилио махнул рукой.

— Ох уж эта женщина! — разочарованно произнес он.

Эмилио присел в кресло и задумался. В последние годы, как заметил Фернандо, он действительно много работал. За повседневными заботами и делами время летит незаметно. Служанка права, ему действительно пора подумать о семье. Но что поделаешь, если в своей жизни он любит только одну женщину. И эта женщина замужем, она замужем за его другом.

«Человек без житейского опыта — это былинка, увлекаемая бушующими ветрами, — думал Эмилио. — Наша цивилизация находится еще на середине своего пути. Люди уже не звери, ибо в своих действиях руководствуются не только одним инстинктом, но еще и не совсем люди, ибо мы руководствуемся не только голосом разума. Зверь не отвечает за свои поступки. Человек же становится слишком мудрым, чтобы всегда прислушиваться к голосу инстинктов и желаний, но он еще слишком слаб, чтобы всегда побеждать их. Человек подобен подхваченной ветром былинке: во власти порывов и страстей он поступает так или иначе под влиянием то воли, то инстинкта, ошибаясь, исправляя свои ошибки, падая и снова поднимаясь».

По природе Эмилио был добрым, если бы он стал жертвой хитроумных, неожиданных подвохов, которые судьба иной раз устраивает людям, он был бы беспомощен и наивен.

Что же касается влечения Эмилио к женщинам, то в его намерениях никогда не таилось зла. Он лишь стремился к сближению с ними и не видел в этом ничего дурного. Он любил ухаживать за женщинами, любил воздействовать на них своими мужскими чарами, но он не был хладнокровным, бессовестным негодяем — просто природные склонности влекли его к этому.

Но больше всего на свете Эмилио любил одну женщину…

Он встал и подошел к стене, на которой висел портрет его отца. С кем еще поговорить в трудную минуту, как не с отцом?

— Любовь есть, и ты об этом знаешь, отец, — вслух сказал Эмилио. — Но, как всегда, Фернандо Салинос меня обыграл. Я люблю и всегда любил Исабель, папа. Я буду любить ее всю жизнь! Я не просто люблю эту прекрасную женщину, она околдовала меня. Я всегда мечтал только о ней. Но мы с тобой хорошо знаем, что Фернандо Салинос выиграл у меня и эту партию.