Время любви

Глава 4. Олег

Глубоко в душе мужчина надеется, что по своему возвращению увидит, что просто стал жертвой морока или какой-то странной шутки.

Очень странной.

И даже пугающей.

На миг ему даже показалось, что его сердце остановилось. А по голове ударили чем-то увесистым и тяжелым.

Да уж… Похоже, он даже испугался.

Что было неожиданно. Хотя не удивительно.

Давно он подобного не испытывал.

Да и… Не думал, что испытает, ведь мысль о подобном не могла прийти даже в самом страшном сне.

Спокойно и совершенно равнодушно готовя ужин и открыв бутылку вина, он не думал ни о моющейся в его ванной девушке, ни о том, что понятия не имеет, что с ней делать. Он позволял голове быть пустой и наслаждался этим, восстанавливая свои силы после долгого рабочего дня.

И потому оказался совершенно не готов к появлению на своей кухне девушки, одетой в его одежду, которая ожидаемо висела не ней мешком.

Но не вид одежды шокировал Олега. И так было понятно, что для миниатюрной девушки она окажется велика.

Шокировало его то, что на него, печально глядя большими, знакомыми до боли светло-серыми глазами, глядела Софья.

Софья Уколова.

Любовь всей его жизни.

Его одноклассница и жена лучшего друга.

Софья.

Соня.

Сонечка.

Однако ЭТА Софья была из того времени, когда та была девочкой 15–16 лет. До того, как она стала встречаться с Сергеем. До того, как сделала свой выбор. И еще не видела разницы между ним и Олегом, одинаково дружелюбно общаясь с обоими и терпеливо отговаривая от всяких авантюр.

Такая маленькая. И такая хрупкая. Со светлой кожей и слегка вьющимися волосами, которые красиво обрамляли аккуратное миловидное лицо с изящными чертами немного восточного типа и темными тонкими бровями. Ротик маленький. Губы мягкие, но бледные и искусанные. А вот на скулах немного лихорадочный румянец. Но не от смущения, а, скорее всего, от пережитого стресса и нервозности.

От неожиданности Олег заговорил немного грубо, но та не стушевалась. Только вздохнула едва заметно и послушно села за стол. А он поспешно и даже как-то трусливо ретировался, чтобы решить ее небольшую проблему с платьем. И заодно проветриться.

Вот только…

Вернувшись, он снова видит ее — стоящую на ногах, с бутылкой откупоренного вина и бокалом. С блестящими от выпитого в рекордные сроки бокала глазами и вернувшимися на лицо красками.

“Бред какой-то…” — проносится в голове Олега, и он даже слегка встряхивает головой.

Но видение не пропадает.

Это она. Софья.

Его любимая, дорогая и самая красивая Сонечка.

Сердце гулко бьется о грудную клетку, а глаза словно застилает туманом.

Мужчине больно. Но одновременно и радостно, хотя эта радость, конечно, отдает пеплом и обманом.

Ну конечно.

Это не может быть Софья.

Ведь она погибла.

Разбилась в автокатастрофе со всей своей семьей, с мужем, двумя детьми и еще нерожденным ребенком в утробе.

Семь лет назад.

А это… Просто схожий типаж.

На самом деле это некая Татьяна, сбежавшая с собственной свадьбы невеста, невесть откуда и почему оказавшая на шоссе. У Сони и глаза были на тон темнее. И лицо более кругленькое, с аппетитными щечками. И само выражение на нем — несмотря на комплекцию, Уколова всегда казалась выше и солиднее благодаря серьезной улыбке и проницательному взгляду. Даже забеременев, она никогда не теряла уверенности в себя и своих близких и была самодостаточна.

Эта же девчонка, выглядевшая гораздо младше своих истинных лет, хоть и держалась молодцом, но была разбита и сломлена. И не закатывала очередную истерику только благодаря полной потери сил. И, видимо, выпитому вину.

— Вы не доели, Татьяна, — бросив взгляд на стол, бросает Олег хмуро, — Заварить вам чаю?

— Благодарю. Вы не против? — девушка салютует бокалом, — Компанию составите?

Олег отрицательно мотает головой и, стремительно подойдя к столешнице гарнитура, наполняет уже свою тарелку едой. При этом он оказывается совсем близко к девушке и даже с облегчением вздыхает, потому что видит и чувствует, что она — не мираж. А значит, просто не может быть Соней.

Татьяна не дергается и не нервничает. Но выглядит по-прежнему расстроенно и отрешенно. Хотя видно — после душе ей стало гораздо лучше.

Мужчину так и подмывает сказать, что ей не стоит больше пить, ведь на самом деле алкоголь — плохой помощник в таких делах. По себе помнит. Но он молчит. И молча садится, чтобы приняться за поздний ужин. Ну, или завтрак.

Но аккуратно следит за всеми ее действиями.

Девушка действительно без стеснений наливает в бокал вина. Но немного — буквально 50 грамм. Продолжая стоять вполоборота, задумчиво и медленно цедит его, смакуя каждый маленький глоточек и в какой-то момент жмурится. По блеснувшей в уголках влаге мужчина понимает, что та пытается сдержать слезы. И делает это вполне успешно.

После она аккуратно выдыхает и оглядывается на Олега. Причем с таким выражением, будто впервые его видит.

К этому времени мужчина почти доедает свою порцию и уже гораздо спокойно встречается с Таней взглядами.

— Можно задать вопрос? — спрашивает девушка неожиданно.

Вот еще. У нее совершенно иной голос. Хотя, за столько лет, Олег, возможно, позабыл его звучание, может, голос Татьяны просто осип от криков и рыдания. Но он был низким, грудным и почти не вязался с ее нежной и светлой внешностью.

Но самым неожиданным образом волновал и тек сладкой патокой.

Олег скупо кивает.

— Почему вы решили помочь мне?

Мужчина морщится. Не то, чтобы сейчас он сожалел о своем поступке, однако был не уверен, что может добавить что-то сверх ранее озвученного.

— Вы оказались одна. На дороге. Причем в таком наряде, — говорит он отрывисто и безэмоционально, — Я просто не смог проехать мимо.

— Конечно-конечно, — Татьяна рассеянно кивает.

— У вас проблемы? — не сдерживаясь, спрашивает Олег.

Девушка вскидывает подбородок и смотрит куда-то поверх его головы. Этот вопрос явно больно ударяет ее и вызывает в памяти неприятную ситуацию. Или ситуации. Да и сам Олег изначально если и собирался задать этот вопрос, то хотел сделать это позже, после того, как девушка выспится, отдохнет и окончательно придет в себя.

— Не говорите, если не хотите, — поспешно добавляет мужчина, — Вам действительно надо отдохнуть. Пойдемте, я покажу вам спальню.

Татьяна кивает и безропотно следует за поднявшимся Олегом, который широко и упруго шагает с кухни.

Он провожает ее в гостевую комнату и быстро и емко проводит маленькую экскурсию:

— Белье новое, чистое. Дополнительное одеяло и подушки в шкафу. Телевизор работает, музыкальный центр тоже. Вопросы?

— Спасибо, — тихо проговаривает Татьяна, на секунду прикоснувшись пальцами к его локтю в благодарном жесте. А потом быстро подходит к широкой двуспальной постели, ныряет под одеяло, не снимая жемчужно-серого, под цвет стен, покрывала и поворачивается к дверям спиной.

Замерев на пороге, Олег ошалело глядит на образовавшийся комочек в течение нескольких секунд и, выключив свет, выходит. Дверь прикрывает неплотно, но в собственную спальню не торопиться. И даже инстинктивно прижимает ладонь к груди, недоуменно прислушиваясь к своему ускоренному сердцебиению. Даже дыхание переводит.

Вот не ожидал, так не ожидал. Случайная попутчица, помощь к которой он не воспринял, как что-то особое, внезапно в один момент перевернула его спокойную и размеренную жизнь с ног на голову.

И это… странно. И очень непривычно.

Однако самым необычным образом освежает его серые и однообразные будни. Вот, даже давно забытая аритмия вернулась.

А все из-за какой-то… девчонки.

Девчонки, которая волею судьбы оказалась настолько похожей на его первую и единственную любовь.

— А может, я просто устал? — задумчиво и рассеянно бормочет Олег, обхватывая ладонью затылок, — Спать, Должанский. Спать.

Однако, как обычно, сразу уснуть Олегу не удается. Привычно включив телевизор, он глядит в экран и рассеянно постукивает пальцами по одеялу. Иногда меняет положение ног или тела, чтобы ничего не отлежать, и старательно фокусирует свое внимание на сюжете старого советского фильма, который на самом деле знает наизусть.

Но непрошенные мысли все равно лезут в голову, мешая и откровенно раздражая. Оказывается, Татьяна своим видом разбередила старые раны гораздо сильнее, чем он думал, и видения прошлого то и дело выстраиваются перед его глазами.

***

Будильник трезвонит противно и гнетуще, когда Олег, кажется, только-только смог вырубиться. Спросонья морщится. Тянет руку к гаджету и привычно мажет по круглому значку, выключая. И хотя голова гудит и тело ломит из-за отсутствия полноценного отдыха, мужчина приподнимается и садится, запустив пальцы в короткие волосы.

— Проснись и пой, — раздраженно бурчит Олег и чертыхается.

Мужчина поднимается, потягивается, немного разминая ноющие мышцы и привычно опускается на пол, чтобы выполнить ряд утренних упражнений.

Потом душ, кофе и завтрак. Двигается Олег быстро, хотя торопиться ему некуда — в офис ему надо только к часу, отлично налаженный процесс работы и ювелирно, с вниманием подобранный коллектив функционировали исправно и без проблем. На деле сегодня у него запланированы только инспекции в несколько магазинов, а также заезд на стройку. Но та могла и обождать.

Закончив с едой и быстро помыв посуду, Олег шагает в гостевую спальню, чтобы проведать свою гостью. И с удивлением застает ее не в кровати, а в просторном кресле, с головой закутанную в плед, мелко дрожащую и что-то тихо подвывавшую.

— Татьяна? — беззастенчиво переступая порог, зовет мужчина, и девушка мгновенно замирает и замолкает.

Олег подходит к креслу и, как и ночью, опускается на корточки, заглядывая под импровизированный капюшон.

Так и есть. Лицо горе-невесты сново опухшее и заплаканное, спутанные волосы висят вдоль почему-то исцарапанных щек, а губы нещадно закушены — видимо, чтобы сдержать плач.

— Что случилось? Болит где-то? — спрашивает мужчина, протягивая руку и аккуратно сжимая плечо.

Сейчас ему проще. В своей истерике она совершенно не напоминает ему Софью и потому даже его внимание на самом деле не так уж и искренне. Он ведет себя себя, конечно, корректно и не грубо. Но больше потому, что так надо. А не потому, что ему прямо так этого хочется.

Но Татьяна все равно шарахается. И уступлено мотает головой, словно отказываясь принимать помощь.

И приходится Олегу обнять ее и привлечь к себе. Он стягивает ее к себе на колени, крепко прижимает и укачивает, как маленького ребенка. И даже что-то бормочет неразборчиво, стараясь придать своему голосу мягкие и успокаивающие интонации.

— Какая же я дура, — тихонько всхлипывает Татьяна, успокаиваясь спустя какое-то время, — Ох, какая же я дура…

— Прекрати так убиваться, — настойчиво проговаривает Олег, продолжая слегка качаться на месте, — Это уже не поможет и даже наоборот — навредит тебе. Ты спала вообще?

— Спала… Недолго… Мне опять приснился этот кошмар.