Время любви

Глава 23.1. Динара

Динару Рахматовну Алиеву никто бы не назвал человеком суеверным или, упаси господи, одаренным каким-то особенным талантом типа предвидения. Это ее бабушка, Ба-Гурун, порой предчувствовала и предвидела такое и так, что мороз по коже пробегал.

Но сегодня на нее будто что-то напало. Схватило в фантомные когти нежное девичье сердце и сжало. И как бы Алиева не игнорировала странное чувство, в какой-то момент она перестала отвлекаться от него с помощью заучивания новой порции терминов и подготовки документов по студсовету. Раздраженно ругнулась (разумеется, очень тихо, сквозь зубы) и решительным жестом отодвинула от себя блокнот с ручкой. Отвернулась от ноутбука и поджала красивые полные губы.

Что-то скребет на душе. Что-то настырное и неприятное. Не обращать на это внимание уже нет никаких сил.

На вид миниатюрная и нежная, молодая девушка обладала характером решительным и немножко — дерзким. И независимым. Хотя принадлежность к семье Алиевых обязывало ее быть послушной и воспитанной. Обязывало — но это не значит, что она реализовала это на все сто процентов.

А еще в последнее время странным образом прикипела к Танечке Карповой. Почему-то почувствовала к ней… нет, не жалость. А какую-то ответственность за девушку с большими оленьими глазами и чересчур мягким нравом и впечатлительной натурой.

Вокруг нее и закрутились мысли, когда Динара решила разобраться со своими предчувствиями. Вспомнила, как та с невозможной нежностью рассказывала о неком Олеге Должанском. С тоской — о странностях судьбы, связавших судьбы этих двоих. И с отчаянием — о своих страхах перед будущим.

И хотя Карпова была такой же светской личностью, как и Динара, в ней не было полагающейся толстокожести и способности абстрагироваться. Вследствие этого появление некой брюнетки по имени Рената не могло не повлиять на нее.

Поэтому Алиева берет в руки телефон и отправляет Тане вызов.

Потом еще. И еще.

Но каждый раз получает в ответ однообразные гудки и мягкий вкрадчивый голос, сообщающий, что “Абонент не может пока ответить. Оставьте голосовое сообщение…”

Беспокойство Динары усугубляется еще тем, что она получает от Александровой сообщение: “Не могу до Таньки дозвониться. Что случилось? Рестик отменяется, да?”

Динара знала, что Таня и Света друг с другом общаются гораздо дольше и, как положено, между ними уже давно сформировались определенные связи и взаимопонимание. Поэтому, если уж Света беспокоится, значит, есть отчего.

“В универ приехала любовница Должанского” — пишет Динара в ответ.

“Сука! И что?”

“Ничего такого. Перебросились парой фраз. И мы ушли с Карповой в кафе”.

“А потом она домой поехала?”

“Вроде как бы да”.

“Созванивались?”

“Нет”.

“Хреново… Короче, я к ней еду. Если что — наберу”.

“Отзвонись, пожалуйста. Что-то мне неспокойно”.

“Вау! Окей! До связи!”

Немного раздраженно дернув подбородком, Динара порывисто сжимает руки и глубоко выдыхает. Излишняя эмоциональность — ее бич. Сколько ей все время приходится выслушивать на этот счет от мамы, от папы и даже от их знакомых! Ей ведь совсем скоро замуж полагается выходить, а она характер показывает! Нельзя! Не положено!

Но ведь и они не в средневековье живут! И не на Кавказе! Нет, почитание к родителям и традициям, конечно, впиталось с молоком и регулярно поддерживается, но и не застревать во всем этом как-то… не хочется. Наплевать на самореализацию и покорно идти по проторенной дорожке приличной мусульманской девушки? Ну уж нет, не по нутру это Динаре! А значит, и свое “фи” она сказать и готова, и может!

И будет, если надо! Сбежать, конечно, не сбежит, чтобы увильнуть от нежеланного замужества, но и терпеть произвола она не будет!

Особенно когда непонятно что происходит с подругой!

Дожидаясь отзвона от Светы, Алиева поднимается на ноги и начинает ходить по комнате — как разъяренная невесть чем тигрица. Машинально крутит в руках телефон, шагает неслышно, но быстро, немного нервно поправляет стоящие на полках рамки и всевозможные вещицы.

В комнату негромко и деликатно стучатся. Заглядывает Мариям Алиева — мать Динары. Невысокая и яркая женщина в глухом темно-бордовом платье и вышитом платке, хоть она и дома. Она пытливо и изучающе смотрит на дочь и размыкает красиво подкрашенные губы:

— Дочка? Спустись, пожалуйста, к нам с отцом.

— Зачем? — обернувшись, резко спрашивает девушка.

Мариям предупреждающе поджимает губы, а ее глаза — вспыхивают.

— У нас гости, дочки, — тем не менее мягко говорит она. — Это Карим.

Динару передергивает.

Нет, она не испытывает к господину Гамирзаеву ненависти или отвращения. Это очень… правильный и солидный мужчина, старше ее, конечно, но ведь даже симпатичный. И, что важно, обладающий и богатством, и связями.

Но не чувствовала Динара к нему ни любви, ни хотя бы капельку привязанности. А это значит, что сама мысль о браке с Гамирзаевым вызывала оторопь и раздражение.

Однако отказать матери Динара не смеет. Поэтому машинально оглядывается на большое, в пол и в золотом орнаменте зеркало, приглаживает длинные и блестящие волосы и идет за ней.