Тетрада Величко

И этот взгляд, вперенный в пол, стал вызывать тихое, глухое раздражение. А даже претензий предъявить некому, кроме самого себя. Она ведь ничего ему и не обещала. Сам полез, и не факт, что туда, куда звали или просили. И все же обида — тяжелое чувство, даже если понимаешь ее неразумность. И зачастую справиться с ним доводы разума не помогают. Особенно если подключается ущемленное самолюбие.

В какой-то момент эти эмоции перевесили в Карецком, о чем сейчас он искренне жалел. Да только поздно махать кулаками после драки. А тогда он психанул.

— Почему ты не можешь просто забыть о нем?! — раздраженно и зло предъявлял Рус претензии Кристине. — Он же сам тебя бросил?!

А она просто молча отводила глаза. И от этого он злился еще больше. И на нее, и на себя самого, что особенно противно.

С Альбиной он познакомился случайно — ходил в здравотдел забирать свое назначение в больницу, хирургом. Понятия не имел, кто она, а ее родители — тем более. И в таком раздрае был — накануне с Кристиной поругался. Правда, поругался — это не про них. Он психовал и бесился. А она только слушала его, не возражая, и с какой-то затаенной виной принимая упреки и просьбы Руса. А от ее виноватого «люблю» — то ли в его сторону, то ли в сторону того, о ком они старались не вспоминать, а в результате никак не могли перестать говорить — вообще живот в узел сворачивало.

И что самое отвратное — никакой перспективы. Он просто не видел вариантов. Все усилия, которые Рус прилагал, что казались ему наиболее правильными — не приносили результата. Она была с ним. Да. Он обнимал ее. Он целовал Кристину. Он даже мог заставить ее стонать от страсти. Но никогда… Никогда она не смотрела на него таким взглядом, который он так часто раньше видел у Кристи, если разговор заходил о Кузьме. И такого чувства в голосе…

Это выжигало изнутри и ревностью, и каким-то ужасным чувством собственного бессилия. Словно бы он сопротивлялся самой природе. Как изменить направление русла реки… Не под силу одному человеку. Даже если построить плотину — вода все равно по сути своей будет стремиться в прежнее, природное русло.

Вот и рубанул сгоряча. Ушел. А она не остановила…

Два дня не возвращался. Думал: остынет — потом поговорит. Или она позвонит… Хотя Кристина и звонила, спрашивала: все ли у него нормально; ничего ли не нужно? А вот когда вернется — не уточняла. Словно ему оставляла решать — хочет он этого или нет. А она все примет. И Рус снова психовал. Сам не знал, чего хотел. Вроде и добился ее внимания, и беспокойство ощущал… А все не то, все недостаточным казалось. Ревность. Ревность… И самолюбия чрез меру.

А тут Альбина. Столкнулись банально в приемной. Он извинился, улыбнувшись. Она рассмеялась, посмотрев на него с явным интересом. И сама кофе выпить предложила. Рус и не хотел вроде. Да и не до того было. А согласился. Почему? Зачем? И сейчас точно не знал. Возможно, просто из какой-то потребности самоутверждения.

Нет, у него не было ничего с той Альбиной тогда. Хоть и хлопнул громко дверью, а все еще считал себя «с Кристиной». И Рус не считал вообще возможным изменять в отношениях… И все же, выходит, изменил. Хоть и иначе. А потом и физически. Предал ее, хотя сам чуть ли не ежедневно повторял, что его любви достаточно для них обоих, и он готов ждать до тех пор, пока она сумеет оставить прошлое в прошлом. И не сдержал своего слова.

И все как-то само собой складывалось. Кристина его назад не звала, а он все ждал. Они с Альбиной еще два раза ходили в кафе, и в кино. Теперь уже Рус приглашал. А потом… закрутилось. И семью ее он, оказывается, знал. Отца, во всяком случае. Еще по университету. Часто же в деканате бывал. А туда начальство частенько заглядывало. И Руса знали. Более того — приглянулся. По вкусу упорство и настойчивость в работе были. Намекнули, что одобряют как партию для дочери. Помогут дальше продвинуться, стать тем, до кого без надежного тыла можно самому и не «дослужиться».

И его задело. К Альбине он и близко так не горел, как к Кристине. Все спокойно и ровно. Но с этим он знал, как себя вести и что делать. Как ухаживать красиво, и что любят женщины, что слышать хотят. А Кристина…. Обида и чувство собственного бессилия — отвратный советник. Он это на своей жизни проверил капитально. Не любил Альбину и близко так сильно. Да и она вроде не пылала. Но подумалось, что если есть шанс, почему бы им не воспользоваться? Раз уж с любовью ну никак не складывается.

Ну, стал заведующим хирургией раньше всех однокурсников. А толку? В профессии Рус точно поднялся. Может, ему по жизни не стоит в семью и серьезные отношения ввязываться? Не его оно. В отличие от медицины.

Да и Кристину Руслан не оставил в этом плане. Хоть и поругались конкретно. И она ему сказала идти своим путем, раз так сложилось. Но обиделась. Да и он понимал, что по новой потоптался по ее доверию и сердцу. Ведь так или иначе, а был ей родным и близким.

Даже когда она ему открытым текстом говорила, что не хочет никакой помощи — проталкивал. Жене с бесшабашной улыбкой говорил, что по старой дружбе. Никогда повода не давал ревновать…

Не то чтобы это было сильно уж необходимо: Величко действительно работала без отдыха, проводя все свое время за совершенствованием. Сама бы всего достигла. Ей даже госы чуть ли не автоматом поставили. За рейтинг, да и по достоинству оценив все усилия, которые Кристина вкладывала в учебу. Все уже знали, где и кем она будет работать — больница прислала запрос. А Рус… Он Кузьме внятно объяснил, сколько и кому надо дать, чтобы Кристину и не думали в село отправить. И чтобы не мешали.

После того, как в себя после предыдущего «разговора» пришел и залечил все ушибы и гематомы. Он даже не особо злился на Кузьму за все те претензии. Во многом соглашался… Только и бороться с его «призраком» в своей постели устал.

Оба считали необходимым «помочь», несмотря на то, что сама Величко готова была ехать и в сельскую амбулаторию. Иногда Русу казалось, что они довели ее до той стадии, когда все «без разницы». Серьезно опасался, что действительно плюнет на них и махнет в глушь. А ее таланты ему самому нужны были. Да и реальную вину перед Кристиной ощущал. Особенно когда у нее срыв случился. Неудивительно. Человеческая психика штука тонкая и сложная. В нее влезть легко, «потоптаться» несложно, а вот наладить потом это все…

Знал Рус, что его вина, пусть и случилось это через несколько месяцев после их расставания. Просто Кристина еще какое-то время на «автопилоте» вытягивала. Только сколько же вынести можно?

— У нас пятиминутка через четверть часа, — вытащил себя из воспоминаний, поняв, что и сигарета уже закончилась. Давно в пальцах окурок держит. А сам не помнит, когда затушил.

Глянул на Кузьму. Тот сидел в кресле, глядя на Руслана слишком понимающим взглядом. Кивнул на это замечание.

— После этого Кристина свободна будет? Ей отдых не помешает. Может, и отпуск имеет смысл оформить. Она себя измотала графиком последних месяцев, — заметил Кузьма, не возвращаясь к прошлой теме, зависшей на одном вопросе.

Обоим, казалось, есть чем попрекнуть друг друга, и в чем повиниться тоже. Углубляться — какой смысл? Все и так понятно.

— Запретишь ей работать в больнице? — бросив окурок в пепельницу, Рус сел в свое кресло.

Как бы там ни было, не хотел он ее лишаться. И тот намек по душе резанул. Они с Кристиной друзьями были. Хорошими. И командой на работе. Ни с одним анестезиологом так в операционной не ладил, как с ней.

— Не я, ситуация так может сложиться. А Кристина свой выбор сделала. Я и так слишком долго ее не слышал по этому вопросу, — Кузьма перевел взгляд в окно.

Вроде и не уверен в чем-то, только хр*н с ним разберешь. Он так умел притворяться, что и сам черт с ним в покер не сел бы играть, по мнению Руса. Да и что он, не понимал, что ли, что его самого перло бы от радости, предпочти Кристина ему все иное в своей жизни? И Кузьму от этого понимания подрывало, сто процентов. Только умел себя в руках держать.

— Мне в здравотделе на что давить? — посмотрел на документы перед собой.

— Ни на что. Уже все решили и выдавили, — Кузьма хмыкнул. — Если хоть кто-то сунется, набираешь меня или вот этого человека, — положил перед ним на стол визитку, которую вытащил из папки с документами. — Он обо всем в курсе.

Руслан кивнул, повертел между пальцами кусок плотного картона.

— Можешь и сейчас ее домой везти. Смысл Кристине сидеть? Я с пятиминуткой решу, — не поднимая глаз, заметил он. — Отпуск могу на неделю дать. Кадров не хватает.

Кузьма кивнул, продолжая смотреть в окно. Поднялся со своего места.

— Ищи кадры. Лишними не будут, — ровно заметил он.

То ли предупреждал, то ли информировал. Поди разбери. И вышел из его кабинета. А Руслан откинулся в кресле, растер лицо и потянулся за новой сигаретой.

Вроде и знал, что все правильно в этот раз сделал. Только за грудиной все равно скребло и противно давило.

И очень давнее сомнение всплыло: а что, если бы не психанул тогда? Если бы еще пару месяцев потерпел? Если бы на Кристине женился, а не на Альбине? Все эти годы с ней прожил? Может, она и давным-давно забыла бы Кузьму?

Или он все еще сам себя обманывал?