Неукротимый: возрождение

Я прошла небольшое расстояние до своего черного «Мерседеса» и посадила своего маленького мужчину на заднее сиденье, пристегнула его и нежно провела рукой по его лицу. Скользнув на водительское сиденье и включив зажигание, я ехала и ехала, и не уверена, сколько прошло времени, прежде чем грустный маленький мальчик на заднем сиденье неуверенно произнес:

— Я хочу к своей маме.

— Милый. — Мой лоб нахмурился, когда я посмотрела в зеркало заднего вида. — Не грусти. — Я не сводила с него улыбающихся глаз, раскрывая свой маленький секрет. — Теперь я твоя мамочка.

Твитч

У меня в кармане зажужжал телефон, и я вытащил его, ставя кружку с кофе на стол. Я посмотрел на экран и ответил.

— Что случилось?

— Молли подала сигнал бедствия, — сказал Хэппи.

Он был на громкой связи в машине. Он был за рулем, и когда я услышал, как вокруг него сигналят машины, я понял, что он ехал быстро.

Не теряя ни секунды, я выскочил из дома.

— Где?

— Улица перед школой.

Я уже был в своей машине, и когда я включил зажигание, то увидел, как Лекси выбежала из дома босиком, ее глаза вопросительно расширились. У меня не было времени остановиться. Я выехал с подъездной дорожки так быстро, что шины забуксовали.

Моя грудь колотилась, пока я ехал к школе.

И впервые в своей жизни я помолился Богу, в которого не верил, чтобы это было всего лишь предостережением.

Я прибыл на место, где царил хаос. Машина Молли дымилась под капотом, все двери были открыты, и я никого не мог разглядеть внутри. Машина стояла неподвижно на тротуаре, длинный след заноса вел к тому месту, где она остановилась. Хэппи разговаривал с парамедиком, и когда он согнулся пополам, обхватив голову руками, я остановился на полпути.

Мое сердце перестало биться.

Тяжесть в моей груди придавила меня к земле. Я не мог пошевелиться.

Хэппи выпрямился. Он заметил меня и начал подходить, но я отступил назад, подальше от него. Он продолжал приближаться, и в тот момент, когда достиг меня, он положил руки мне на плечи.

Я отмахнулся от него.

— Где он?

— Молли в плохой форме. Она едва дышит. Они везут ее в…

Прямо сейчас мне было плевать на Молли.

— Где он?

— …в больницу.

Внезапно разозлившись, я выдохнул:

— Где он?

Хэппи провел языком по нижней губе и упер руки в бедра.

— Свидетель сказал, что она столкнула их с дороги. Вышла из машины и проделала довольно хорошую работу, убедив толпу в том, что она была другом. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Что позволило ей подобраться ближе.

Мои глаза вспыхнули. Надавив ему на грудь, я крепко сжал его рубашку и скривил губы, зловеще произнеся:

— Клянусь Богом, брат…

Хэппи не дрогнул, когда произнес слова, от которых у меня голова пошла кругом. Он сказал это тихо и несчастно.

— Он ушел, Твитч. — Я толкнул его и наблюдал, как он споткнулся. — Она забрала его.

Бл*дь.

У меня закружилась голова.

Дерьмо.

Мое сердце разбилось.

Нет. Нет. Нет, нет, нет.

Этого не было на самом деле.

Бесцельно блуждая, я поднес руки к макушке и посмотрел в никуда.

Я хотел обвинить Линг, но правда заставила мою грудь сжаться.

Это была моя вина.

Лекси

Звук подъезжающей машины заставил меня выйти ему навстречу, мое горло сжалось. Когда Твитч вышел из машины, его глаза были мрачными, он избегал моего взгляда, мое дыхание стало поверхностным.

Вот тогда-то я и увидела это.

Школьную сумку, свисающую с его руки.

Полицейские машины остановились перед домом, и тогда весь мой мир рухнул. Я покачала головой и посмотрела на Твитча, совершенно ошеломленная. Когда он, наконец, встретился со мной взглядом, эмоции, которые я увидела в его мягких карих глазах, заставили меня прижать руку к горлу и заявить:

— Нет.

Один мужчина вышел вперед, и я услышала, как он что-то сказал, но ничего из этого по-настоящему не уловила.

— Мисс Баллентайн, меня зовут Габриэль Бланко. Я из австралийской федеральной полиции. — Он не торопился, говоря тихо и успокаивающе. — Мы можем войти?

Я медленно повернулась к Твитчу. Мое зрение затуманилось от непролитых слез. Мой голос был чуть громче шепота.

— Где мой сын?

Твитч шагнул вперед, держа в руках маленькую синюю школьную сумку, которая висела там, как дурное предзнаменование. Он тихо проговорил:

— Мы были неправы. — Он неохотно изменил свое заявление. — Я был неправ. — Его нерешительность говорила о многом. — Она не преследовала меня.

— О, — выдохнула я, и первые горячие слезы потекли по моим щекам. Я упала на колени и выдохнула приглушенное: — Я вижу.

Мы были неправы.

Боже милостивый, нет.

Мое сердце учащенно забилось, а дышать стало тяжело, когда серьезность этой ситуации поразила меня.

Мы были так неправы.

У Королевы Драконов был мой сын.

***

Линг

Он плакал.

О Боже, он плакал, и казалось, что он никогда не остановится. Это продолжалось так долго, что я задавалась вопросом, может ли он ссохнуться от этого. Не может быть, чтобы у такого маленького ребенка, как он, скопилось столько жидкости, потому что слезам, которые он выплакивал, не было конца.

Он плакал в машине.

Он плакал в квартире.

Он плакал, когда я купала его. Когда одевала его. Когда я обнимала его, укачивала и любила его.

Он плакал.

И это было так сильно больно.

У меня вырвался тихий вздох.

Итак, это было материнство.

Я не спускала с него глаз на расстоянии, и когда он, наконец, успокоился и уснул, я испустила неглубокий, дрожащий вздох, подкрадываясь ближе и осторожно устраиваясь поверх одеяла рядом с ним. Проведя рукой по его волосам, я немного понаблюдала, как он спит, прежде чем поддалась тяжести своих век и задремала.

Завтрашний день будет получше.

Черт.

Должен быть.