Сладких снов

Глава 25

Без Ниты

— Крутышка! — услышала я рев Тейта с первого этажа. Я оторвалась от зеркала, перевела взгляд на Задиру, которая сидела на раковине и смотрела, как я укладываю волосы в низкий пучок, потом на Джонаса, который сидел на закрытой крышке унитаза в своем черном костюме и белой рубашке с расстегнутым воротником, детский галстук свободно болтался на шее.

В последние пять дней Джонас словно приклеился ко мне.

Меня это удивляло. Я не знала, что он станет делать, но хождение за мной, словно приклеенный, не входило в десятку моих предположений.

Но я не жаловалась.

— Крутышка! — снова проорал Тейт.

— О божечки, — прошептала я Джонасу.

Тейт, как и его сын, тоже словно приклеился ко мне. За эти дни я поняла, что оба парня Джексон вели себя, как всегда, одинаково. Одну из их женщин унизили — неважно, как они к ней относились, Нита все равно оставалась одной из их женщин, — и они не собирались рисковать.

Джонас улыбнулся мне, но улыбка не достигла его глаз. Я улыбнулась в ответ, надеясь, что моя улыбка получилась убедительнее, и поспешила из ванной. Задира спрыгнула с раковины и вместе с Джонасом последовала за мной. Я схватила с кровати свои черные лодочки и, дважды остановившись в коридоре, надела их одну за другой. Мы все дошли до столовой и увидели, что Тейт, в угольно-серых брюках и полуночно-синей рубашке с незастегнутым воротником, отодвинул стеклянную дверь и вышел.

Я посмотрела на Джонаса, и мы пошли следом за Тейтом. Я пропустила Джонаса вперед, ногой отпихнула Задиру обратно в дом, закрыла за собой дверь и развернулась к ступенькам веранды как раз вовремя, чтобы увидеть поднимающихся по ним папу, маму, сестру и Мака. Папа шел медленно, но выглядел здоровым, хотя и сильно похудевшим, и он загорел. Все они были одеты в траурный черный.

Мгновение я ошарашенно таращилась на них. Конечно, они были в курсе, я позвонила им на следующий день после того, как мы узнали про Ниту. С тех пор они звонили каждый день и знали, что сегодня состоятся похороны.

Я просто не знала, что они собирались приехать.

Я перестала таращиться и побежала, затормозив только перед папой, чтобы не навредить ему.

— Папочка, — прошептала я.

— Солнышко, — прошептал он в ответ, крепко обнимая меня.

Я обнимала папу и чувствовала его исцеляющие объятия, но слушала маму.

— Тейт, милый, дай-ка Джинни сахарку.

Я улыбнулась Кэрри поверх папиного плеча, и она улыбнулась в ответ. Если мама говорит о себе в третьем лице и просит сахарку, она стала прежней.

Папа поцеловал меня в щеку и отпустил, как раз вовремя, чтобы Мак заключил меня в медвежьи объятия, а потом, обнимая Кэрри, я услышала, как папа сказал:

— Ты, должно быть, Тейтум.

— Тейт, — ответил Тейт, и я отстранилась от Кэрри, обнимая ее одной рукой. Папа с Тейтом обменялись рукопожатием.

Когда они отпустили руки, папа посмотрел на Джонаса, но спросил Тейта:

— Это твой сын?

— Конечно это его сын, они же как две капли воды, — заявила мама и поспешила к Джонасу. — Привет, Джонас, я бабуля, — провозгласила она и потребовала: — Дай-ка мне сахарку.

Джонас уставился на нее, явно не зная, что ему делать с самозваной бабулей, поскольку у него никогда не было бабушки.

— Она имеет в виду, что хочет поцелуй, милый, — сообщила я Джонасу, а мама наклонилась и показала пальцем на свою щеку.

— Прямо сюда, милый, большой звонкий поцелуй, — проинструктировала она, и взгляд Джонаса метнулся к отцу. Тейт кивнул, и Джонас подался вперед и быстро чмокнул ее в щеку.

— О-о! — воскликнула мама и резко выпрямилась, шлепнув ладонью по щеке. — Буду вечно хранить его.

— О Боже, — прошептала я, и мама повернулась ко мне.

— Вы, девочки, не рожаете мне внуков, так что я забираю Джонаса, — заявила она.

— Джинни, не хочешь сбавить обороты, пока не напугала парнишку, — предупредил папа.

— Глупенький, он не испугался, — ответила мама и посмотрела на Джонаса. — Правда, милый?

— Эм-м... — пробормотал Джонас, что значило да.

— Давайте выпьем кофе, — предложила я, пытаясь спасти Джонаса.

— Отличная идея, я бы выпил литра три, — вставил Мак и подошел к Тейту, крепко пожал протянутую руку и похлопал его по плечу. — Тейт, мужик, дерьмовый повод, но я все равно рад тебя видеть.

— Взаимно, Мак, — ответил Тейт, и Кэрри подошла, чтобы обняться с ним.

— Привет, милый, — прошептала она, крепко стиснув его, и отстранилась, положив ладони ему на плечи. — Ты в порядке?

— Держимся, Кэрри, — пробормотал Тейт.

— Ну, а я нет, мы вчера поздно прилетели, ночевали в гостинице рядом с аэропортом, потом все утро ехали. Потом Гэвин заблудился... — перечисляла мама, направляясь в дом.

— Я не заблудился, — заявил папа.

— Милый. — Мама остановилась у стеклянной двери и повернулась к нему. — Ты... заблудился. — Она посмотрела на Тейта. — Навигатор? Зачем мне навигатор? Мне не нужен навигатор. Как будто он постоянно ездит по горам Колорадо! — Затем она отодвинула дверь и скрылась в доме, но мы услышали ее крик: — Боже мой, посмотрите на эту кошечку! — Потом мы услышали, как она заворковала: — Кто такая красивая кошечка? Иди к бабуле, красивая кошечка.

— Я начинаю скучать по больничной койке, — пробормотал папа Тейту и двинулся следом за мамой, по пути потрепав Джонаса по волосам.

Я подошла к Джонасу, наклонилась и прошептала:

— Моя семья слегка чокнутая.

— Я уже понял, — прошептал он в ответ, я подмигнула ему и выпрямилась.

— Джонас, детка, это моя сестра Кэрри и ее мужчина Мак.

— Привет, — сказал он, едва взмахнув рукой.

— Привет, большой парень, — сказал Мак, Кэрри улыбнулась, а Джонас посмотрел на меня.

— Твоя сестра такая же горячая, как ты, — заявил он, Кэрри изумленно хихикнула, а Мак открыто рассмеялся.

— Он считает, что я милфа, — прошептала я Маку.

— Дорогая, так и есть, — прошептал в ответ Мак.

— Да ну тебя, — буркнула я.

— Идемте в дом, — резко сказал Тейт. Я посмотрела на него, Мак и Кэрри посмотрела на меня, но Джонас показал дорогу, и Мак и Кэрри пошли за ним.

Я задержалась, поймала Тейта за руку и тихо спросила, когда он опустил глаза на меня:

— Ты не против, что они приехали?

— Нет, — ответил он и направился в дом, но я потянула его за руку, и он опять посмотрел на меня.

— Они просто хотят...

— Знаю, — перебил он.

— Так поступают семьи, по крайней мере так поступает моя семья.

Тейт повернулся ко мне, положил ладонь мне на шею, наклонился и твердо повторил:

— Детка, я знаю.

— Ты уверен, что все в порядке? — спросила я, внимательно глядя на него.

Он закрыл глаза, коснулся своим лбом моего и прошептал:

— Мне будет лучше, когда она окажется в земле.

Я кивнула, потеревшись о его лоб. Он открыл глаза и поднял голову. Я положила ладонь ему на шею и провела большим пальцем по чисто выбритой челюсти.

— Ты скучаешь по бороде, — пробормотал он.

— Я влюбилась в тебя, когда ты был с бородой.

Неожиданно он крепче сжал меня и коснулся губами виска.

— Черт, я люблю тебя.

Я стиснула его и прошептала:

— Я тоже. Ну, люблю тебя, а не тоже люблю себя, — глупо залепетала я, и он стиснул меня в ответ, усмехнувшись.

Так мы и обнимали друг друга, потом Тейт отпустил меня, взял за руку и повел в дом.

Мама явно взяла все в свои руки, потому что все, кроме Джонаса, пили кофе, а она стояла у острова и выдавливала шоколадный сироп в стакан с молоком, которое по цвету уже не напоминало молоко, а приближалось к шоколаду.

— Мам, что ты делаешь? — спросила я, подходя к острову.

— Делаю Джонасу шоколадное молоко, — ответила мама.

— Можешь уже перестать добавлять сироп, — сообщила я.

— Еще мало, — сообщила в ответ мама.

— Достаточно.

— Еще нет.

— Мама, — предупредила я.

Она плюхнула в стакан последнюю порцию сиропа и объявила:

— Готово!

Я закатила глаза, медленно вдохнула и посмотрела на Джонаса. Он широко улыбался маме.

— Блин, Лори! — провозгласил Мак с набитым ртом. Я обернулась — он ел один из шоколадных кексов с шоколадной начинкой и шоколадной глазурью, которые я вчера испекла для Джонаса.

— Мак! — рявкнула Кэрри. — Не хватай!

Но Мак не слушал Кэри и смотрел на Джонаса.

— Большой парень, она испекла для тебя шоколадные кексы бабули Грэм, — заявил Мак. — Обалдеть.

— Еще она делает мне шоколадное печенье, — поделился Джонас.

— О-бал-деть, — повторил Мак.

— И шоколадный пирог с пеканом, — продолжал Джонас.

— Я уже говорил «обалдеть»? — спросил Мак.

— И еще красный торт, который тоже шоколадный, но красного цвета, — закончил Джонас.

— Должно быть, она тебя любит, большой парень, — провозгласил Мак, обнимая Кэрри свободной рукой и притягивая ее к себе. — Поверь мне, в арсенале женщин Грэм это тяжелая артиллерия.

Мак пытался отвлечь Джонаса от предстоящих событий, но его слова оказали эффект, который даже я не могла предположить, а ведь я знала, что нравлюсь Джонасу. Я увидела — блин, мы все увидели, — как его тело напряглось, потом он повернулся ко мне и запрокинул голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

Но он не заговорил, просто смотрел на меня, и от выражения его лица мое сердце пропустило удар.

— Баб, — окликнул Тейт, заметив это.

— Мама никогда не пекла мне пирог, — сказал мне Джонас. Мак выругался себе под нос, а я присела на корточки и протянула руку Джонасу.

— Иди ко мне, детка.

— Она никогда не пекла мне печенье.

— Все хорошо, иди сюда, — повторила я.

— Она никогда не пекла мне торт, ни разу, даже на день рождения. Она их покупала, — продолжал Джонас.

— Солнышко, — прошептала я, — пожалуйста, иди сюда.

— А ты печешь, — сказал он то, что я и так знала.

— Знаю, — ответила я.

— Ты делаешь это, потому что любишь меня? — спросил он.

— Да, Баб, конечно, — ответила я.

— Ты любишь меня, — прошептал он.

— Да, Баб, — прошептала я в ответ.

— Значит, она меня не любила? — спросил он, и мои глаза моментально наполнились слезами.

— Не значит, — твердо ответила я.

— Ты... — Он сглотнул. — Ты знаешь, что я люблю тебя?

Я тоже сглотнула и соврала:

— Да.

Потому что до этой минуты не знала.

— Думаешь, она знала, что я любил ее? — спросил он.

— Безусловно, детка, — прошептала я. — Она знала. Она точно знала.

Он не двигался, но его кадык дернулся, и я поняла, что он сдерживает слезы.

— Детка... — продолжала шептать я, но не успели мы с Тейтом ничего сделать, как нас опередил папа.

— Ладно, сынок, ты меня не знаешь, и я тебя не знаю, но думаю, самое время это изменить. — Папа положил руку на плечо Джонаса, Джонас поднял глаза на него, и папа вручил ему стакан коричневого молока. — Возьми, мы пройдемся, ты попьешь, и мы познакомимся поближе. Согласен?

Папа не стал ждать, пока Джонас ответит, он просто повел его к двери, отодвинул ее и подтолкнул его вперед. Перед тем как закрыть дверь, он посмотрел Тейту в глаза. Между ними произошел какой-то диалог, который я не уловила, поскольку они пользовались мужской телепатией. Папа закрыл дверь и, положив ладонь на спину Джонаса, повел его прочь.

— Извини, Тейт, — пробормотал Мак.

— Ничего страшного, — ответил Тейт. — Это дерьмо постоянно будет всплывать.