О носах и замка́х

Доктор извлек из внутреннего кармана пальто аккуратно сложенный листок бумаги, развернул его и ткнул под нос хозяину лавки, присовокупив при этом:

- Как вы можете убедиться, мы здесь не случайно. Советую вам обратить особое внимание на то, что стоит внизу листка. Это гербы Дома-с-синей-крышей и личные печати господина комиссара Тремпл-Толл. Здесь сказано, что мы заняты полицейским делом и всем, кто видит перед собой эту бумагу, надлежит оказывать нам содействие.

Почувствовав, что ситуация накалилась, Джаспер подошел к прилавку. Он не знал, что дядюшка взял с собой предписание, выданное ему в полиции для предыдущего дела. Но Натаниэль Доу, очевидно, был готов к любым неожиданностям.

Господин Когвилл с хрустом сжал кулаки.

- Вы думаете, что можно являться сюда и запугивать честного торговца?- процедил он.- Нет уж, милейший! Не на тех напали! У нас тут свой профсоюз есть – видели дом на сваях на краю балки? Так вот там он квартирует! И ваши эти предписания он прокомпостирует своими железными зубами на раз-два!

Доктор Доу не повел и бровью. Хотя из-за защитных очков на его лице этого и не было бы видно.

- Вы ведь тот самый господин Когвилл?- спросил он, пряча предписание обратно в карман. Вопрос был риторическим, и в нем крылось что-то угрожающее.

- Есть только один господин Когвилл, и он перед вами,- прорычал хозяин лавки.- А что?

- Просто кое-кто говорит, что некий господин Когвилл с Железного рынка нагло врет своим покупателям.

- И кто же так говорит?

- Я,- без обиняков заявил доктор Доу.- Вернее, вскоре начну. Вы ведь дорожите своей репутацией, не так ли?

Последнее в подтверждении не нуждалось: было видно, что для продавца шестеренок репутация – это все.

Господин Когвилл яростно сопел, ожидая продолжения. Он понимал, что с угрозами пока стоило повременить – с этим человеком в черном цилиндре и защитных очках, купленных явно в какой-то модной лавке, чтобы они подходили к костюму, было не все так просто. И дело даже не в официальных бумажках с Полицейской площади.

- На ваших афишах указано, что у вас есть все виды шестеренок,- сказал доктор Доу.

- Так и есть!- рявкнул господин Когвилл, уперев кулаки в прилавок.

- И, видимо, вы этим предполагаемым обстоятельством очень гордитесь.

- Предполагаемым?- гневно выдал хозяин лавки.

Джаспер испугался, что этот неприятный человек сейчас набросится на дядюшку. Но Натаниэль Доу был, как всегда, холоден – может, даже чуточку холоднее обычного – и маниакально спокоен.

- Как вы отнесетесь к тому, что, выйдя за порог этого гостеприимного места, я стану всем и каждому рассказывать, что ушел отсюда ни с чем, что ваши объявления лгут, а сами вы… как там у вас написано?.. шарлатан, которому не стоит верить?

- Это будет наглой клеветой и ложью!

- Только в том случае, если я уйду отсюда без шестеренки.

При этих словах господин Когвилл улыбнулся так широко и зло, что стало видно желтоватую слюну, просочившуюся через щели в его зубах. «Вот ты и попался!»- подумал он. Это ничтожество, заявившееся к нему в лавку и посмевшее ему угрожать, само загнало себя в угол, ведь все знают, что в «Когвилл и сыновья» есть все шестеренки! А те, которых нет в наличии, всегда можно заказать, учитывая наработанные за десятилетия связи с фабрикантами и мастерами шестереночного дела во многих городах.

- Так какую шестеренку вам завернуть?- с хитрой любезностью и наигранной вежливостью спросил хозяин лавки.- Уже определились?

Он ожидал, что неприятный посетитель смутится, но не тут-то было:

- Да, конечно. Прошу вас, мне бы звездчатую шестеренку «Ззанрад», и аккуратно заверните в один из ваших удобных конвертиков.

Господина Когвилла перекосило. Он замер со все еще натянутой улыбкой, вот только в глазах его эмоции прыгали и мельтешили, как дрессированные блохи в блошином цирке. Этот мерзавец в черном цилиндре обошел его! И как он узнал о существовании «Ззанрад», о которой во всем городе осведомлено не более пяти человек?! Снятая с производства полторы сотни лет назад, легендарная шестеренка, которая является пределом мечтаний всех связанных с зубчатыми колесами… Разумеется, у него в лавке ее не было и быть не могло.

Натаниэль Доу продолжил, увидев ожидаемую им реакцию:

- Итак, очевидно, что ваши громкие заявления с афиш – всего лишь… как это говорится?- он повернул голову к племяннику.

- Пшик!- радостно подсказал Джаспер. Ему всегда доставляло невероятное удовольствие наблюдать, как дядюшка ставит на место злобных людей и вообще негодяев, которые привыкли вести себя по-свински с теми, кто не может им ничего сделать.

- Вот именно,- кивнул доктор.- Так что я не солгу, рассказывая всем кругом, что у вас не все шестеренки на месте. Или же вы мне просто расскажете то, зачем я пришел, и я тут же удалюсь отсюда, удовлетворенный посещением вашей лавки и личным обслуживанием… того самого господина Когвилла, который ни в коем случае не шарлатан.

- О чем вообще идет речь?- глухо спросил господин Когвилл. Он понял, что все рассказать этому типу – простейший и самый надежный способ от него избавиться.

- Человек в полосатом пальто, пришедший к вам в день туманного шквала. Что он искал?

- Ему нужны были Тонкие Зубчатки Краудхью.

Господин Когвилл снова опустил на глаза свои очки, отодвинул на них в стороны ювелирные линзы для мелких шестеренок и надвинул стеклышки для чтения. Склонился над толстой книгой учета, перевернул несколько страниц.

- «Фредерик Фиш,- прочитал он, отыскав нужную запись.- Тонкие Зубчатки Краудхью. Дюжина. Предоплата внесена. Заказ средней срочности».

- Средней срочности? То есть он не торопился?

- О, он весьма торопился,- ответил господин Когвилл.- Но все заказы «особой срочности» для клиента для нас – «средняя срочность». Мы не собираемся бегать и прыгать по чьему-то там указанию: мы – лучшая лавка шестеренок в городе. Обождут, ничего с ними не станется.

- А для чего нужны такие шестеренки?- спросил Джаспер.

Торговец поморщился, не желая отвечать мальчишке, но тем не менее пробубнил:

- В основном используются в аэронавтике. И не нашей.

- Что это значит?- спросил доктор Доу.

- Эти шестеренки делают лишь на фабрике Краудхью в Льотомне. И используют их, соответственно, в основном там.

- Льотомн, значит…- задумчиво проговорил Натаниэль Доу.

Чаще всего в Габене при одном только упоминании города Льотомн у людей в ходу лишь две реакции: презрительно снисходительное «Гм, Льотомн…» или мечтательно мурлыкающее «Ммм… Льотомн…». А все потому, что Льотомн крайне непохож на Габен – там даже люди другие. И хоть с виду жители Льотомна, вроде бы, ничем не отличаются от жителей Габена, но в них нет той закоренелой злобы, презрения ко всему окружающему, а еще они не тратят свою жизнь на затачивание острых когтей, чтобы выцарапать себе существование получше. Льотомн известен тем, что там всегда стоит осень, что там разговаривают коты, и тем, что он битком набит чудаками различных мастей.

Доктор Доу не был уверен в правдивости всех слухов о Льотомне (может, про осень и котов – это все выдумки), но то, что там хватает одиозных, экстравагантных, экспрессивных, в чем-то даже ненормальных личностей, он знал точно. Ведь порой эти самые личности притаскивают с собой часть своей сумасшедшинки в любое место, где бы они ни появились. И иногда они появляются в Габене.

Что касается доктора Доу, то он считал Льотомн и его жителей легкомысленными и приставучими, а еще склонными к домашней тирании (его экономка когда-то давно приехала в Габен именно оттуда).

- Этот ваш носатый… друг – странная, очень странная личность,- добавил господин Когвилл.- Недаром ему была нужна шестеренка, которую можно достать только в Льотомне. В том городишке даже зубчатые колеса свихнувшиеся, скажу я вам. И ведут они себя не по правилам верчения-кручения. Не удивлюсь, если и сам носатый оттуда – все разговаривал со своей сумкой…

- С сумкой?

- Да, расхаживал у тех вот мелкозубых красоток,- торговец ткнул рукой в шестеренки в некотором отдалении от стойки,- и бубнил себе под нос. Думал, будто я не слышу. Просил свою сумку набраться терпения. Говорил ей, сумке то бишь, что она – его любимая балерина, представляете? Видимо, совсем спятил.

- Что?- Доктор вздрогнул и изменился в лице – хотя из-за шарфа и очков этого никто не заметил.- Балерина? Вы уверены, что он сказал именно это?

- Ну да. Я еще подумал, какая странность.

- Он не говорил, куда пойдет?- с едва уловимым волнением спросил Натаниэль Доу. Джаспер удивился – подобные нотки в голосе дядюшки он слышал очень редко.- Ничего такого? Может быть, адрес оставил, куда написать, когда заказ будет исполнен?

- Никакого адреса этот Фиш не оставил. Он должен был прийти сюда. И он… он уже приходил…- Господин Когвилл опустил взгляд на книгу учета.- Вчера, перед самым закрытием. За прилавком стоял один из моих сыновей: здесь стоит пометка в виде шестеренки – «заказ вручен покупателю».- Хозяин лавки с грохотом захлопнул книгу учета и поднял раздраженный взгляд на посетителей.- Больше я ничего не знаю. Вы довольны? Еще что-то вызнать желаете, или, может, уже сделаете одолжение и выйдете вон?

***

- Дорогу! Дорогу! Полиция едет! Вы что, ослепли?!

Констебль Бэнкс, клаксонируя и разгоняя прохожих, несся на своем самокате по тротуару Твидовой улицы. Пару раз избежать попадания под два безжалостных служебных колесика кое-кому удалось лишь чудом. Но констеблю было все равно – у него на пути возникали какие-то совершенно бессмысленные никчемные личности, и город ничего не потерял бы от их исчезновения. Кто знает: может, они перестали бы захламлять собой улочки, и в этой тесной конуре, Саквояжне, стало бы хоть чуточку легче дышать.

Несмотря на все жалобы на устаревшее (в понимании Бэнкса) служебное средство передвижения, управлялся с ним толстый констебль превосходно. Отталкиваясь время от времени от тротуара ногой и привычно распределяя вес (по половинке пуза симметрично на каждую из сторон самоката), он почти не крутил руль – пусть крутят свои рули ленивые прохожие.

И хоть «неспешность» могла бы стать вторым именем констебля Бэнкса (если бы его вторым именем было не «Томас»), сейчас от того, насколько быстро он доберется до вокзала, многое зависело. В эти мгновения он впервые жалел, что к полицейским постам в Тремпл-Толл не подведена сеть пневматической почты, и теперь из-за этого ему нужно было тратить драгоценное время.

Он знал, где обретается описанный мистером Перабо человек, но идти к нему в одиночку не решился. С этим, язык не повернется сказать, почтенным господином разговора бы не вышло, и уж приходить к нему следовало подготовленному и с надежным напарником. Ну… или хотя бы с таким напарником, как Хоппер.

Твидовая улица закончилась, и констебль Бэнкс двинулся через шумную, гомонящую Чемоданную площадь.

На станции, лениво заполняясь, стоял омнибус маршрута «Вокзал – Гвардейский парк». На швартовную площадку вышла причальная команда, командир с биноклем глядел в небо – видать, или «Фоннир», или «Бреннелинг» как раз волочит свою вялую тушу к вокзалу.

На Чемоданной площади Бэнкса хорошо знали – с его приближением стихали разговоры, уличные мальчишки пятились и забивались в норы, а воришки, вроде Джимми Стилли, принимались нервно закуривать, поспешно достав свои руки из чужих карманов.