О носах и замка́х

Джаспер тяжко вздохнул и без сил опустился в кресло. Полли поставила саквояж на столик в прихожей и спросила у доктора:

- Надеюсь, вы не против того, что я хожу через дом?

Доктор Доу поглядел на нее, прищурившись. Былой злости в нем, кажется, уже не было, но все-таки раздражение, которое вызывала у него Полли Трикк, никуда не исчезло. К тому, что эта особа – просто несносна и невыносимо ехидна, горемычный порошок никакого отношения не имел.

- Вероятно, я должен принести свои извинения,- сказал доктор настолько нехотя, что в гостиной, кажется, даже раздался скрежет его противоборствующего нутра.

- Я так рада!- всплеснула руками миссис Трикк.- Так рада, что вас отравили!

- Неужели?- хмуро проговорил доктор.

- Ну да! А то я уж испугалась, что из-за плохого поведения этот дом навсегда лишился сладкого! Ох, столько же хлопот прямо сейчас образовалось! Как жаль, что варитель сломан! Но зато у нас есть несколько чайничков «Криспи» – протру с них пыль. Заодно сделаю тосты, открою баночку желудевого джема и начну печь крендельки. Счастье и радость вернулись под эту крышу!

Под ободряющее жужжание пчелы экономка удалилась на кухню. Пока что до «счастья» и «радости» было далековато, но гроза над домом № 7, кажется, и правда, стала заканчиваться…

- Действие порошка ослабло?- спросила Полли, глядя на доктора опасливо, словно ожидая, что он в любой момент может вскочить на стол, закаркать по-вороньи и отплясать развеселый танец брум-брум-трам.

- Нет,- выдавил доктор Доу, всем своим видом сообщая, что он скорее застрелится, чем позволит себе танцевать.

- Но как…- удивилась племянница экономки.- Почему тогда вы… просите прощения?

Джаспер хмыкнул из своего кресла.

- Это все логика, Полли,- пояснил он.- Дядюшка просто не может поддаться эмоциям, если они противоречат логике. Он убежден, что попал под воздействие горемычного порошка (ведь я привел весомые доводы). И, следовательно, он уже знает, что его внутренние порывы сейчас – это всего лишь следствие этого проклятого снадобья. Дядюшка вынужден следовать этой логике, а не голосу в голове, который, наверное, ему прямо сейчас подсказывает, что ты – наглая, бесцеремонная забияка, которая влезла в его дом и в его жизнь, как воришка. А я и вовсе какой-то маленький монстр, которого нужно запереть в чемодан и отправить в канал Брилли-Моу топиться.

Доктор прищурился. Кажется, именно эти мысли его сейчас и посещали.

- Меня интересует другое,- сказал Натаниэль Доу.- Как, скажи на милость, ты вообще узнал о горемычном порошке? И почему ты обращаешься к мисс Полли на «ты»?

- О, дядюшка, это слишком долгая история, и я думаю, будет лучше, если сначала действие горемычного порошка полностью сойдет на нет, иначе, боюсь, даже логика не помешает тебе… ну… придушить меня.

- Что ты наделал, Джаспер?- спросил доктор, преисполнившись недоверием и подозрениями. Он пристально оглядел одежду и внешний вид племянника и, судя по нахмуренным бровям и побелевшему лицу, уже начал придумывать себе какие-то мрачные варианты.

Джаспер уже собирался было ответить, но тут в двери дома № 7 раздался стук.

- Мы не будем ждать, пока действие горемычного порошка сойдет на нет,- сообщил доктор и отправился открывать.- Ты все расскажешь немедленно!

С досадой отметив, что Джаспер и эта особа мисс Полли не заперли за собой дверь на ключ, Натаниэль Доу повернул ручку, открыл дверь и замер.

Перед ним стоял Фредерик Фиш.

Тот самый Фредерик Фиш, которого они встретили в коридоре апартаментов Доббль. Тот самый, что нес белиберду с парапета крыши, прежде, чем сигануть вниз. Тот самый, что ограбил банк Ригсбергов.

- Доктор,- сказал он.

- Мистер Фиш,- в тон ему ответил доктор Доу.

- Прошу простить мне мой неурочный визит, но…- он опустил взгляд на свою грудь, и доктор увидел, что его пальто все в крови и в нем зияют дыры от пуль – некоторые еще дымились.

- Сами понимаете,- сказал Фредерик Фиш и рухнул без сознания прямо на пороге дома.

Часть 3. Машина Счастья.