Чужие чувства

Глава 5

― Мари, дорогая, это невыносимо! Ты уже три дня лежишь, опять не ела ничего. Это была чья-то злая шутка, ― Стефан пытался утешить супругу.

– Не было никакой шутки, я виновата. Зачем я удалила все письма? Если бы я не прислушалась тогда к Генри, я бы могла отыскать файл, ― отвернувшись к стене, шептала она.

– Ты не задумывалась, что это мог подстроить сам Генри?

– Зачем ему это? ― она насторожилась в готовности услышать хоть что-то, что поможет ей найти ответы на вопросы.

– Возможно, он хочет поставить меня на место, этот жалкий старикашка всегда считал, что я недостоин быть членом их общества.

– Нет, Стефан, это не может быть объяснением. Он дал шанс нам, договорился об эфире, а я сама всё испортила. Не он отправлял рукописи в корзину, не он выступал там. Это я во всем виновата, моё косноязычие ещё долго будут обсуждать.

– Мари, послушай меня, тебя любят! Все с пониманием относятся к тому, что ты пережила потерю родителей и пытаешься выстоять. Не вини себя во всём, ― Стефан поковырял ложкой в тарелке с супом, ― давай хоть немного попробуешь, я старался.

– Не хочу, буду лежать тут, пока не умру с голода.

– Глупенькая какая, малышка Мари.

– Я не малышка, я взрослая женщина, которая возомнила себя редактором. И этот «розовый пони», отец тогда ещё был прав, что нет у меня таланта, ― Мари принялась пальцем вырисовывать на стене зигзаги.

– Как это нет, вон как хорошо ты рисуешь, ― постарался подбодрить её супруг, задумавшись о том, что ему спокойно с такой Мари. Она не огрызается, не рычит, да, для неё потрясением был прямой эфир, но сейчас в ней вновь теплилась женственность и хрупкость. Беззащитность, которая пробуждает желание уберечь, обнять, заботиться.

– Рисую я тоже несносно, меня в школе ещё за это всегда ругали.

– А кроме того, что тебя ругали, были ли какие-то приятные события? ― Стефан поправил подушку жены.

– Знаешь, я бы очень хотела почитать роман отца обо мне, возможно, там я найду воспоминания о детстве. Он много работал и редко появлялся дома, а если мы сбегали с ним гулять, придумывал приключения, в которых каждый аттракцион был доступен мне только за какое-то достижение.

– Какое, например? ― Мужчина замер в ожидании того, что поможет ему найти точки соприкосновения с Мари.

– Я читала стих или отгадывала загадку. Так он пытался меня приучить, что в этом мире всё даётся трудолюбием и упорством.

– А сейчас ты решила всем доказать, что те уроки бесследно пропали?

– Почему это? ― Мари повернулась, резко поднялась, скомкав одеяло.

– Потому что вместо того, чтобы бороться и достойно выйти из этой ситуации, ты спряталась тут, ― Стефан зачерпнул ложкой наваристую гущу супа, ― вермишель немного разварилась, но в целом, вполне съедобно.

– Дай мне, я сама! ― в глазах супруги отразилось напряжение мыслительных процессов.

– Вот и славно, ты тогда ещё полежи, а я пока в издательство поеду. Амелия любезно согласилась исполнять твои обязанности на период твоего отсутствия, но ей нужна моя помощь, ― мужчина медленно отшагнул в сторону, понимая, что это имя вызывало в Мари такое негодование, что если ему остаться рядом с кроватью, тарелка с супом окажется на его голове молниеносно.

– Амелия? ― она вышла из себя, с трудом сдерживая свою ярость. ― Амелия? Стеф, как ты мог?

Супруг вынырнул из комнаты, закрыв за собой плотно дверь. Если его задумка удалась, то Мари уже через полчаса прибудет в редакцию и сделает это так феерично, что ни у кого даже в мыслях не возникнет лицемерно высказывать ей сочувствие. Да, этот радиоэфир почти растоптал репутацию издательства, но скоро всё забудется, плюс есть повод постепенно убедить жену в том, что Генри пытается вставлять ему палки в колёса. Так он достигнет полноценного одиночества своей благоверной и возможности управлять ею без страха вмешательств посторонних.

Мари уверенно шагала вдоль стеклянных офисных перегородок редакции, наслаждаясь удивлёнными взглядами. Она постаралась выглядеть так, чтобы никто не мог заподозрить то, что её сломили. Особенно эта выскочка Амелия, которая поплатится ещё за свою инициативность занять место главного редактора. Секретарь, застигнутая врасплох возвращением руководителя, отставила в сторону чашку с кофе, зашелестев упаковкой плитки горького шоколада.

– Привет, зачем же прятать, могла бы угостить, ― отломив кусочек, Мари положила его в рот, покачав головой. ― Мммм, вкусно! ― вульгарно облизнула палец. ― Бумажная корреспонденция есть?

– Да, минутку, ― Сара дрожащими руками закопалась в бумагах.

– Принесёшь вместе с кофе, ― распахнув двери кабинета, осмотрелась по сторонам, ― надеюсь, в моё отсутствие кресло никто не занял? ― с издёвкой поинтересовалась, дав понять, что начальница не просто вернулась не поверженная к исполнению своих обязанностей, но и не готова играть роль жертвы. Стоит ей заняться своими делами, Сара разнесёт по всем мобильным чатам, что главвред не в духе и не надо её беспокоить текущими делами.

Мари, в надежде обнаружить в бумажной почте рукопись отца, наспех вскрывала пухлые конверты, откладывая в сторону всё то, что не соответствовало цели её поиска. Завершив исследование содержимого последнего конверта, она обречённо вздохнула. Оставалось только ждать, что звонивший в прямой эфир вновь отправит ей роман. Она верила внутренним ощущениям, история с рукописью ‒ правда, упрямо отрицая правоту Стефана в том, что это провокация. Кому могло прийти в голову шутить так? Издательство «Смитбукс» не настолько масштабное, чтобы привлечь конкурентов с грязными играми. Про «розового пони» знал только отец. Если только когда-нибудь он рассказал близкому другу по неосторожности. Но папа не стал бы этого делать, он понимал, что может критиковать дочь за закрытой дверью, но не позволял усомниться в её гениальности за порогом дома.

Стук отвлёк от размышлений, сколько раз просила Сару использовать для связи телефон, но она каждый раз находила новые отговорки, почему вновь применяет пещерные методы. На этот раз терпению Мари пришёл конец, она встала, неспешно вышагивая достигла двери, раскрыв её, наткнулась на секретаря, в руках которой благоухал букет белых флоксов. Сладковато-пряный аромат с нотками мёда напомнил главному редактору роскошные клумбы, которые окружали её дом в детстве. В ней что-то встрепенулось, зашевелилось, защекотало внутри.

– Курьер доставил их для вас только что, ― выпалила секретарь, протянув цветы, ― тут ещё конверт.

Одурманенная туманной дымкой пудрового аромата, начальница обняла букет, и в молчании закрыла двери, так и не удовлетворив любопытство Сары своей реакцией на то, что в письме. Цветы россыпью соцветий коснулись поверхности стола. Мари наслаждалась запахом их прохладных лепестков. Отец рассказывал ей легенду: в переводе с греческого флокс означает «пламя», когда Одиссей со своей командой спустились в мрачное царство Аида, по пути они жгли масляные факелы, вернувшись на поверхность, бросили их на землю. Там, где догорел огонь, выросли флоксы. Эта история всегда казалась для маленькой Мари чем-то вдохновляющим на победу, на веру и надежду.

Если Стефан и хотел найти идеальный метод для примирения, то ему это удалось. Он знал о любви своей супруги к этим цветам ещё до брака, когда подолгу сидели вечерами в саду возле дома. За такой подарок она готова простить ему Амелию и даже, возможно, заняться организацией визита мастера домой, котёл по-прежнему не починили. На листке бумаги внутри конверта её ожидала надпись: «Ты так красива в этом платье, рад, что вернулась!» Неужели стоило заболеть, чтобы воскресить забытые мужем чувства?

«Стеф, спасибо за флоксы, они восхитительные!» ― отправила она сообщение мужу.

Стефан, отвлёкшись от производственного совещания, бегло прочитал сообщение, в недоумении нахмурился. И эта женщина будет рассказывать о шаблонах и клише в книгах? Допустим, ревность к Амелии достаточно сильна, но не до такой степени, чтобы инсценировать наличие любовника. Он не отправлял ничего жене. Дешёвый трюк с букетом, он не будет играть по её правилам. «Рад, что тебе понравилось. Целую, любовь моя!»